Всеобщая история искусств. Искусство древнего мира и средних веков. Том 1
Шрифт:
Дворец в Фирузабаде отдаленно напоминает римские дворцы с их сводчатыми залами вокруг открытого двора и купольными тронными залами. Но как ни величественны сами по себе были римские дворцы, в них можно было заметить постепенный переход от больших помещений к меньшим, расчлененность форм, следы классической композиции. В сассанидском дворце его отдельные части, как самостоятельные массивы, почти не связанные друг с другом, должны были производить подавляющее впечатление. Сопоставление трех совершенно одинаковых купольных зал должно было напоминать древнемесопотамскую архитектуру (ср. стр. 77).
Впрочем, внутри дворец производит несколько иное впечатление. Купольные
Особенно тяжелое, давящее впечатление производит гладкий купол, почти равный двум нижним ярусам. Он не служил источником света, как купол Пантеона, его не окружал венок окон, как купол Софии. Он был погружен в полумрак, и это еще больше увеличивало его тяжесть. В византийской архитектуре купола на парусах, переходящих в столбы и стены, создают впечатление гибкого движения, парения (ср. И). В сассанидском дворце давящая косная масса купола служит выражением силы и мощи.
Сассанидский дворец, как и римские дворцы, — это прославление владыки, государя. Но римляне переносили на императора представления древнего героизма. Сассанидский дворец заставляет видеть в царях Ирана наследников древних восточных деспотов. Впрочем, в сассанидских памятниках с их огромными куполами и мелкими членениями больше выразительности, больше напряженности и преувеличения — видимо, это отвечало потребностям людей той поры.
В сассанидских рельефах конца V века Так-и-Бостана увековечены сцены охоты, которая продолжала оставаться любимым развлечением восточных князей и государей. Здесь представлено, как ученые слоны гонят стада диких зверей. Но рельефы уже не образуют бесконечные фризы, как во дворцах Ниневии. Сассанидские рельефы строятся более картинно, в обрамлении, в движении фигур больше страстности и жизни. В этом также нельзя не видеть признаков нового умонастроения.
Сассанидское серебро — это лучшее в художественном наследии сассанидской монархии. Сассанидские мастера превосходно владели техникой обработки металла. Самое распространение серебряных блюд очень показательно. Это не монументальные сооружения, а предметы роскоши, предметы широкого потребления. Иранские купцы сплавляли их на север. Лучшие образцы их были найдены на территории Советского Союза, многие из них — в районе Урала. Главные сюжеты — это жизнь сассанидских государей: военные сцены, осада крепостей, единоборство царя со зверем. Большое место среди этих изображений занимают сцены частной жизни князей: охота, пиры и даже редкие мгновенья, когда царь слушает музыку.
В этом сассанидские блюда предвосхищают любимые темы средневекового искусства Востока.
Особенно примечательны в сассанидских блюдах изображения фантастических животных. Ни в одном другом искусстве художниками не были так замечательно запечатлены образы народной поэзии, как в сассанидском серебре. Сэнмурв, птица-собака, крылатые львы, грифоны как «бродячие сюжеты» восточных сказок обошли все страны Востока и Запада. Их распространению немало содействовала слава сассанидских тканей, где эти мотивы часто встречаются. Звери эти уже не такие дикие и страшные, как порождения фантазии древнего Востока; в них больше чисто поэтической красоты. При всем том эти животные переданы жизненно и сочно как образы иранской поэзии, в которой даже божество
В одном сассанидском блюде представлена женщина, играющая на флейте (139). Подобный образ женщины был неведом искусству древнего Востока. Возможно, что здесь изображена какая-то богиня, но, помимо чисто мифологического значения, в ней много поэтической привлекательности и даже идеальной красоты. Женщина представлена, как живая, но она сидит на медленно выступающем грифоне, и это придает ей сказочный характер. В сассанидское время возникли гимны Авесты, среди них гимн, воспевающий богиню Ардвисуну Анахиту:
Всегда можно узнать ее в образе прекрасной девушки, сильной, статной, высоко подпоясанной, стройной, облаченной в роскошную мантию многоскладчатую, золотую…
Самый рельеф по характеру своего выполнения напоминает древнеиранские рельефы (ср. 43). Новым является только композиция, цельная, как в греческом килике, почти как в античных картинах (ср. 77, 8). Благодаря этой картинности мифологический образ приобретает более личную субъективную окраску. Это также отличает сассанидское искусство от древневосточного.
Сассанидское искусство существовало несколько столетий. Оно оказало влияние и в Византии, и на Западе, и на Кавказе. Правда, оно содержало в себе значительные черты эклектизма. Но в истории средневековой культуры Востока, в частности Ирана, оно занимает почетное место. Эпоха Сассанидов долгое время рассматривалась в Иране как золотой век, как героическая пора, которой в меру сил старались подражать потомки.
Конец сассанидскому государству был положен арабским завоеванием и распространением ислама. Движение ислама исходило из небольшого городка Мекки, где пересекались караванные пути Ближнего Востока, но в своем развитии оно быстро выросло, приобрело необыкновенный размах, получило такое распространение, какого в древнем Востоке не имело ни одно движение кочевников.
VII–VIII века — это время победоносного продвижения арабов на восток, на юг и по всему Средиземноморью. В VIII веке закладываются основы могущества ислама. IX век — это эпоха расцвета его культуры. Она сохраняет единство на огромном протяжении, от Кордовы в Испании до Багдада в Месопотамии. Ее главными центрами были многолюдные города, связанные друг с другом кипучей торговой деятельностью. Повсюду распространяется арабский язык. Интеллектуальная культура арабов в эти годы достигает большой высоты. В городах создаются обширные библиотеки. По приказу халифов переводится Аристотель, разрабатываются научно-философские вопросы. В области точных наук и философии арабы становятся главными наследниками античности. В эти годы начинается арабская переработка прославленных сказок Шехерезады «1001 ночь», блещущих ярким воображением Востока. В конце IX века послы багдадского халифа Гарун аль Рашида доставили в Аахен Карлу Великому подарки от своего государя — шатер и водяные часы. Они вызвали необыкновенное восхищение; на поприще культуры завоеватели превосходили народы Западной Европы.
Однако существование огромного государства, созданного арабами, не могло быть долговечным. Уже в IX веке оно распадается на отдельные халифаты, в которых начинают все сильнее пробиваться местные традиции. Но все же культура ислама сохраняет творческую силу на долгие годы и в течение тысячелетия объединяет большую часть Ближнего Востока, накладывает на все его творчество свою печать. Даже появление новых народов-завоевателей, турок-сельджуков в конце XI века и монголов на рубеже ХИ — ХШ веков, не смогло сломить единого стержня этой культуры.