Всеобщая история кино. Том 4 (первый полутом). Послевоенные годы в странах Европы 1919-1929
Шрифт:
33. Уходят ноги пехоты (мельче).
34. Сдирают кожу с головы.
35. Тысяча пятьсот убитых у подножья обрыва.
36. Две мертвые ободранные головы быков.
37. Человеческие руки в луже крови.
38. Крупно. Во весь экран. Мертвый бычий глаз. Финальная надпись» [204] .
В «Стачке» много «аттракционов». Но этот эпизод единственный в фильме, где «монтаж аттракционов» применен в полной мере кинематографически и одновременно — в точном соответствии определению, которое Эйзенштейн дал годом раньше: «…свободный монтаж произвольно выбранных, самостоятельных (также и вне данной композиции и сюжетной сцепки действующих) воздействий (аттракционов), но с точной установкой на определенный конечный тематический эффект — монтаж аттракционов» [205] .
204
Цит.
205
ЭйзенштейнС. Избр. произв., т. 2, с. 271.
В «Стачке» этот «монтаж аттракционов» следовал непосредственно после надписи «Бойня», и, следовательно, речь шла о визуальной метафоре, переводящей в жестокие кадры банальную фразу «эта резня была настоящей бойней». Об этом Эйзенштейн сказал в 1944 году, когда определял свой «монтаж аттракционов» в «Стачке» как «попытку сопоставления»:
«Сопоставления, стремящегося к тому, чтобы сказать о расстреле рабочих не только изображением, но еще и через обобщающий «пластический оборот речи», приближающийся к словесному образу «кровавой бойни» [206] .
206
Эйзенштейн С.Избр. произв., т. 5, с. 178.
«Монтаж аттракционов» был для Эйзенштейна этапом в развитии его стиля и творческого мышления. Было бы ошибкой считать этот метод ключом к рассмотрению всего его творчества.
Среди других экспериментов «Стачки» Эйзенштейн выделил в 1944 году сопоставление иного рода для получения звукового эффекта в немом фильме.
Для эксперимента была взята, как пишет Эйзенштейн, «маленькая сценка сговора стачечников под видом безобидной гулянки под гармошку. Она заканчивалась куском, где чисто зрительными средствами мы старались передать ощущение его звучания.
Две пленки будущего — изображение и фонограмму — здесь подменяла двойная экспозиция. На одной было уходящее в далекую глубину белое пятно пруда у подножия холма. От него из глубины, вверх на аппарат, шла группа гуляющих с гармошкой. Во второй экспозиции, ритмически окаймляя пейзаж, двигались блестящие полоски — освещенные ребра мехов громадной гармошки, снятой во весь экран. Своим движением и игрою взаимного расположения под разными углами они давали полное ощущение движения мелодии, вторящей самой сцене. Это был своеобразный немой дедушка «киногармошки», которая порою сейчас набивает оскомину в звуковых картинах» [207] .
207
Эйзенштейн С.Избр. статьи. М., «Искусство», 1956, с. 306.
В «Стачке» Эйзенштейн неоднократно пользовался двойной экспозицией, панорамированием либо дробил экран на несколько частей (например, когда показывал шпиков). В дальнейшем он почти отказался от этих приемов. В отличие от экспериментов Ганса его поиски не должны были привести к полиэкранному противопоставлению различных монтажных кусков. Он ориентировался на последовательность планов и монтажный ритм, который в первом фильме был чрезвычайно быстрым.
Успех «Стачки» оказался значительным. В афишах говорилось, что это «шедевр», «блистательная удача советской кинематографии». Созданный и смонтированный Эйзенштейном в 1924 году, фильм «Стачка» вышел на экраны только в конце апреля 1925 года. Несмотря на некоторую трудность восприятия, фильм резко выделялся среди всех советских кинокартин того времени. «Стачка» поражала прежде всего своим сюжетом. Впервые советское кино приступало к теме борьбы рабочего класса. Конечно, речь шла о событиях, ставших достоянием истории, происходивших
После разрыва в силу ряда причин с Пролеткультом и завершения 17 декабря 1924 года монтажа «Стачки» Эйзенштейн был приглашен ленинградским «Севзапкино» на экранизацию цикла романтических новелл И. Бабеля «Конармия». Фильм по этому сценарию так и не был осуществлен. Но Эйзенштейн еще больше стремился реализовать другой замысел — широкой революционной эпопеи, некогда задуманной вместе с Плетневым. Этот замысел, получивший новое название — «От подполья к диктатуре», — мыслился теперь в семи частях, охватывающих те или иные исторические периоды:
«1 серия — ЖЕНЕВА — РОССИЯ (техника работы охранки, черный кабинет, шпики, революционная контрабанда, агитационная литература).
2 серия — ПОДПОЛЬЕ (техника работы подпольных организаций, подпольные типографии).
3 серия— 1 МАЯ (техника организации маевок).
4 серия— 1905 ГОД (выявление его характерных черт как завершения первого этапа русской революции).
5 серия «СТАЧКА (техника и методика революционных ответов пролетариата на реакцию).
6 серия — ТЮРЬМЫ, БУНТЫ, ПОБЕГИ (техника организации побегов, тюремных бунтов и т. п.).
7 серия — ОКТЯБРЬ (техника овладения властью и утверждение диктатуры пролетариата)».
Обстоятельства благоприятствовали реализации этого замысла: Советское правительство готовилось к торжественному празднованию двадцатилетия первой русской революции 1905 года. Была образована юбилейная комиссия Президиума ЦИК СССР. В высоких инстанциях «Стачка» была принята благожелательно, и Эйзенштейну было поручено создание фильма «1905 год». Он тотчас приступил к работе вместе с Ниной Агаджановой-Шутко — участницей первой русской революции. Сделав первый набросок, Эйзенштейн приступил к написанию сценария. Либретто было представлено в Юбилейную комиссию, которая и утвердила его 4 июня 1925 года вместе с либретто других фильмов, в частности «Девятое января» В. Висковского.
Выпуск фильма был поручен Первой кинофабрике Госкино в Москве.
Глава XLVI
«БРОНЕНОСЕЦ «ПОТЕМКИН»
Премьере фильма «Броненосец «Потемкин» 24 декабря 1925 года в Большом театре в Москве суждено было стать событием мирового значения. До него советское кино не выходило за пределы страны и его успехи были ограниченными. «Потемкин» оказался подлинным орудийным залпом, открывшим перед ним все границы и сломавшим все преграды еще до результатов международных опросов, организованных в 1949 и 1958 годах в Бельгии и провозгласивших «Броненосец «Потемкин» «лучшим фильмом всех времен». Этот мощный залп меньше всего был результатом редкостных формальных совершенств — о структуре, об оригинальности монтажа стали говорить гораздо позднее. Кинематографический мир был потрясен с самого начала новизной и глубиной сюжета. Впервые в истории кино революционные массы стали коллективным героем. Конечно, сначала была «Стачка», но, премированная в 1925 году на Международной выставке декоративных искусств в Париже, в специальном киноразделе, организованном Леоном Муссинаком, картина эта так и не смогла прорваться через границы.
Воздействие «Потемкина» было таково, что цензура оказалась бессильной. Хотя фильм и запретили во многих странах, он тронул сердца зрителей. Благодаря ему советское кино после всех лет, затраченных на реконструкцию и творческие поиски, поднялось к самым вершинам искусства. В Советском Союзе кино действительно стало «самым важным» из всех искусств, потому что появился фильм, с необыкновенной яркостью продемонстрировавший миру реальность социалистического мышления.
Существует термин «синекдоха», обозначающий стилистический оборот, который позволяет употреблять часть вместо целого. Эйзенштейн нередко применял этот термин при анализе некоторых своих монтажных построений. Но и весь фильм «Броненосец «Потемкин» сам по себе был синекдохой, потому что, воссоздавая исторические события двух или трех дней 1905 года, он синтезировал в себе весь революционный дух того года. Эйзенштейн писал: