Всевидящее око [Чернее черного. Всевидящее око. Работа для гробовщика]

Марш Найо

Паулина сразу обратила внимание на эту перемену в его характере, и ее стали мучить дурные предчувствия. Она заметила, что спасенные картины остались нераспакованными и были свалены в углу комнаты. Когда девушка предложила их почистить и посмотреть, как они сохранились, Том буквально набросился на нее и посоветовал заниматься собственными делами.

— Но почему? — удивленно спросила она.

— Потому что я так хочу. Не люблю, когда копаются в моих вещах.

— Ты имеешь в виду меня или Уинтринхэмов? Но им нравятся твои работы. А может быть, няню? Они вряд ли ее заинтересуют. Она же никогда сюда не заходит, разве не так?

— Если я в комнате, то нет.

— Она не сует нос

в чужие дела. Сама мысль об этом была бы ей противна.

— С ней все в порядке, — неожиданно согласился Том и вспомнил свой первый день в Хэмпстеде, когда он пожаловался на необходимость регулярно ходить в госпиталь на перевязку. Она поинтересовалась, не очень ли сильные ожоги у него на руках, но Том заверил ее, что ничего страшного, вот только болят те места, где были волдыри. Тогда няня привела его на кухню, нашла коробку с бинтами и умело перебинтовала его. В ее руках он чувствовал себя гораздо лучше, чем в перевязочной госпиталя. Потом эта процедура стала повторяться каждое утро после завтрака, и вот одна рука уже совсем зажила, да и вторая стала значительно лучше.

— Если ты не боишься, что няня увидит твои вещи, — настаивала девушка, — хотя я не вижу в этом ничего страшного, о чем тогда волноваться?

Том оставил эти слова без ответа, просто отвел ее в сторону от сваленных в углу картин и предложил отправиться на улицу.

Прошло две недели, и наступил день, когда Паулина зашла к Уинтринхэмам и не застала юношу дома.

— Но ты можешь подождать в его комнате, — предложила Джил, впуская ее.

— В самом деле?

— Конечно.

Паулина поднималась по лестнице и размышляла о том, как прекрасна может быть жизнь, когда тебя ни в чем не подозревают и не стараются избавиться от твоего присутствия, но в то же время не стараются тебя развлечь и не поднимают из-за этого ненужной суеты. Джил просто поговорила с ней и считала ее визит само собой разумеющимся делом.

Паулина вошла в комнату и присела отдышаться. Ее взгляд привлекли сложенные у Стены картины. В ней проснулось любопытство, Тома не было, и она подошла к ним, развязала веревку и одну за одной стала поворачивать их к себе лицом.

Это была довольно разношерстная коллекция: пара его ранних пейзажей, один-два ее портрета, незаконченный портрет Кристофера Фелтона, натюрморт и едва начатый автопортрет. Обычные упражнения в технике начинающего живописца, но, несомненно, чувствовался незаурядный талант их создателя. Она помнила их все, но за эти две недели в них произошли удивительные изменения.

На переднем плане пейзажей появились зловещие человеческие фигуры в полный рост, доминировавшие над всей композицией картины. Это было довольно странно. Особенно ее пугало, что у всех этих людей, включая Кристофера, ее и Тома, были те же холодные, жестокие глаза, которые он изобразил на последнем рисунке Освальда Берка, который она нашла в студии под диванной подушкой. Это были глаза критика, которого Том ненавидел.

Она быстро вернула картины на прежнее место. Что-то здесь было не так. Что творится с Томом? Было ли это результатом шока во время пожара, или же он начал переделывать свои картины еще до этого? У нее похолодело в груди, когда она вспомнила рисунок, который Джил нашла под подушкой в старой студии. Снова эти глаза, но на этот раз еще в одном изображении Освальда Берка.

Девушка захотела немедленно спуститься к миссис Уинтринхэм и рассказать ей о своей находке. Но когда она подходила к двери, та распахнулась и на пороге появился улыбающийся Том.

— Привет, дорогая, — сказал он. — Я вижу, ты меня опередила.

Глава 9

Судебное разбирательство по делу Берта

Льюиса, обвиняемого в убийстве Освальда Берка, передали в суд. Ему грозил длительный срок в Олд Бейли.

Суперинтендант Митчел был удовлетворен, у него на руках было не только дело, но и преступник, действовавший по давно известной схеме. Захваченный врасплох, вор-рецидивист, пытаясь избежать очередного приговора, напал на свидетеля своего преступления. Возможно, у него не было намерения убивать, он просто хотел оглушить ненужного свидетеля и тем самым лишить возможности выдать его, но не рассчитал и теперь обвиняется в убийстве. Вот такие дела.

Дэвид Уинтринхэм, напротив, этого удовлетворения разделить не мог. Официальные разъяснения были логичны, но слишком просты. Человеческое поведение редко следует привычным схемам, ну если только в самых общих чертах. Вряд ли можно было этого ожидать в сложных, запутанных случаях. Возложить вину на Берта Льюиса, совершенно не знакомого с Освальдом Берком, — значит игнорировать многих ненавидевших критика людей, намеки и вырванные страницы блокнота для набросков и неудачную, но явно преднамеренную попытку его уничтожить. Ведь пожар в студии так и не получил сколько-нибудь правдоподобного объяснения. Как раз наоборот, пожарные сообщили о некоторых подозрительных обстоятельствах, которые говорили о том, что это вряд ли могло быть случайностью. Ни одного из проживающих в этом доме людей в тот момент на месте не оказалось. Еще более странным было необычно раннее возвращение Тома и Паулины. Они застали пожар почти в самом начале, пока огонь еще не охватил все помещение целиком. Правда, Том был очень обеспокоен спасением своего имущества. Почему он не попытался спасти ни одной из немногих картин Кристофера Фелтона и его многочисленных книг и фотографий?

Когда Дэвид обсудил это дело с Джил, то они оба пришли к выводу, что для выяснения истинных причин нужно вернуться к самому началу.

— Ответ нужно искать в художественной галерее, — подытожил Дэвид… — Разгадка кроется в событиях, происходивших в ту среду вечером.

— Мы тоже были там в это время, — заметила Джил, — вот только не заметили ничего особенного.

— Да, ты права. Мы видели наброски Тома, и, как я думаю, в них кроется что-то очень важное.

— Я хотела сказать, что мы не заметили ничего зловещего или примечательного. Даже Лэмптон, который здесь явно играет роль темной лошадки, просто стоял с Крисом Фелтоном в противоположном конце зала. Если бы он крался по лестнице или прятался за колонной…

— Не будь столь легкомысленной.

— Но ты же понял, что я хотела сказать.

— Конечно. И ты совершенно права. Нам нечего предложить Стиву. У Тома тоже ничего нет, или, по крайней мере₍ он так утверждает. Вот только этот злополучный портрет Берта Льюиса, который позволил Скотланд-Ярду испортить все дело. Было бы бесполезно ожидать помощи от Фелтона. Он не скажет ничего, что могло бы повредить его идолу, Лэмптону. Он только может рассказать ему, насколько далеко мы зашли в своих догадках. Если бы Стив так не полагался на улики против Льюиса.

— Стив — профессиональный полицейский, — вздохнула Джил. — Трудно было бы ждать от него иных действий. Этот глупый коротышка оставил у себя золотой портсигар Берка и тем самым взял на себя ответственность за преступление.

— Но это не доказывает, что критика убил именно он. Круг замкнулся, — и оба собеседника замолчали. — Очевидно, мы должны найти еще кого-то, побывавшего в галерее в тот вечер. Он мог заметить что-нибудь странное.

Единственные люди, о которых нам точно известно, что они посетили ее в тот день, это те, кого нарисовал Том. А из тех, чьи имена нам известны…