Всевидящее око. Из быта русской армии

Воронович Николай

Начальником связи в штабе дивизии был штабе ротмистр Гримм, прибалтиец, прекрасно владевший не -мецким языком. При отступлении из Белхатова мы не успели перерезать провода правительственного телеграфа.

А немцы полагали, что мы их перерезали около Петроко-ва. Для ускорения проводки полевых телефонных линий

и наша и немецкая связь использовали провода правительственного телеграфа, включив в линию полевые телефоны, Поэтому мы могли подслушивать разговоры немцев, а немцы - наши. Когда Гримм установил это важное обстоятельство, то немедленно распорядился вы -ключить все наши полевые телефоны и провести новые линии. Не слыша больше по линии русских разговоров, немцы поняли, что провода

нами перерезаны и, совершенно не стесняясь, начали передавать по телефону все распоряжения. Штабе ротмистр Гримм, который и днем и ночью дежурил у аппарата, подслушивал и записывал все передачи немцев. Таким образом мы знали все, что происходит у противника.

Вечером 20-го ноября Гримм подслушал следующий разговор Войрша с начальником подчиненной ему австрийской дивизией.

– В Петрокове у русских всего лишь одна кавалерийская дивизия, которую мы сегодня разгромили. Приказываю вашей дивизии завтра с утра перейти в наступление и овладеть Петроковом. На вашу дивизию возлагается легкая и почетная задача, которая будет иметь большие последствия.

Австрийский генерал ответил, что он с радос -тью готов передать выполнение этой "легкой и почет -ной" задачи своему немецкому коллеге, ибо, получен -ные им от петроковских шпионов донесения - совешенно расходятся с теми сведениями о противнике, которыми располагает штаб корпуса.

И по просьбе генерала Войрша начальник авст -рийской дивизии передал следующее:

– Сегодня вечером в отеле "Бель Вю" расположился штаб только что пришедшего в Петроков русского гвардейского корпуса. Как вам известно,в состав этого корпуса , кроме кавалерии, входят три пехотных дивизии. Атаковать эти силы одной моей дивизией я считаю абсурдом и поэтому уступаю немецкой дивизии возлагаемую вами на меня "легкую задачу"•

Генерал Войрш, узнав таким образом о прибы -тии в Петроков русского гвардейского корпуса, тотчас отменил назначенное им на 21-е ноября наступление, приказал подчиненным ему дивизиям укрепиться на подступах к Петрокову и потребовал от штаба своей армии подкреплений.

Немецкие шпионы были введены в заблуждение манией величия Гиялензшидта, а немецкое главное командование попало в просак, поверив донесениям своей контр разведки, которая, впрочем, допустила лишь одну маленькую неточность.

Дивизионные штабные значки отличались от корпусных размерами и цветом. Как на дивизионных, так и на корпусных значках стояли номер дивизии или корпуса, причем на значках кавалерийских дивизий и корпусов к номеру прибавлялась буква ¹ К •

Вот эту букву немецкие шпионы и упустили из виду. Расшифровывая значек штаба Гилленшмидта, на котором стояло " Гв.К.", они вместо "гвардейский кавалерийский корпус" прочитали "Гвардейский корпус .

Ошибка эта дорого обошлась немецкому командованию, так-как, благодаря ей, сорвалось уже намечавшееся германской ставкой окружение 2-й русской армии.

Нашему-же кавалерийскому отряду она помогла с честью выполнить возложенную на него русским вер -ховным командованием задачу - предотвратить эту катастрофу

ЧУКЧИ.

споминая быт старой русской армии, нельзя обойти молчанием тех, которые являлись столпами этой армии, воспитывали ее, несли огромную моральную ответственность за ее состояние, беззаветно жертвовали собой* когда она призывалась к исполнению своего долга и одновременно подвергались нападкам и насмешкам со стороны либеральных кругов русского общества*

Кроме самих военных, мало кто представлял себе трудные, сложные и о±ветственные

обязанности офицеров, своеобразный уклад их жизни и то ничтожное вознаграждение, которое они получали за свою безкорыстную и полную опасностей службу*

Любимой темой русских писателей последнего периода дореволюционной эпохи было карикатурное изображение самых отрицательных типов офицеров. Из "Поединка” Куприна, рассказов Замятина и других современных писателей у читающей публики создалось мнение, что большинство русских офицеров являлись людьми малокультурными, грубыми, интересующимися лишь бессмысленной муштровкой солдат, выпивкой и картежной игрой. Такие карикатурные типы затмили собой образы капитанов Миронова, Хлопова и Тушина, братьев Козельцовых и других скромных офицеров -героев, запечатленных в бессмертных произведениях Пушкина, Лермонтова и Л.Н.Толстого. И, если старшее поколение русской эмиграции так предвзято и неве рно представляло себе офицеров нашей армии, то как должна себе представлять этих слуг “кровавого царизма” более молодая, новая эмиграция, воспитанная на советской литературе ?

Можно как угодно относиться к "старому ре-можно быть сторонниками или противниками демократии, но нельзя голословно, не зная быта старой русской армии, обвинять во всех смертных грехах тех людей, которые были, прежде всего, верными слугами родины и, не раздумывая, жертвовали своей жизнью для ее спасения и величия, „

жиму”,

Вот почему, прослужив с 190lj.-ro по 1918-и год в рядах старой русской армии и пробыв более десяти лет среди ее офицеров, мне хочется дать чита -телю верное представление об этих тружениках и ге

роях.

Во время русско-японской войны я близко на -блюдал армейских офицеров. После этой войны я сам был офицером гвардии. Поэтому я видел как рядовых, так и "привилле тированных" офицеров, подвергавшихся особым нападкам не только со стороны либеральных писателей, но даже и своих собратьев - армейских офицеров.

Я не хочу скрывать антагонизма, существовавшего до первой мировой войны между гвардией и ар -мией. Мужественное поведение гвардейских офицеров, огромные потери, понесенные гвардией /особенно в офицерском ее составе/ в первые месяцы войны и добровольный переход многих офицеров гвардейских полков в армейскую пехоту для пополнения ее командного состава - не только сгладили, но совершенно уничтожили этот антагонизм. Но до войны армейцы завидовали гвардейцам и недолюбливали их. Не отдавая себе отчета в том, насколько было трудным служебное и материальное положение гвардейских офицеров, армейцы считали их привиллегии незаслуженными и неспра -ведливыми.

Каковы же были эти привиллегии гвардейцев, о которых так много говорили в армии ?

Вряд-ли можно считать "привиллегированной такую службу, которая не только не оплачивалась, но требовала еще значительных расходов собственных средств. Поэтому единственной и действительной при-виллегией гвардии являлась военная карьера, обезпе-ченная каждому гвардейскому офицеру, выдержавшему тяжелые испытания первых лет службы в полку .Так как в гвардии не было чина подполковника, то гвардейские капитаны /в пехоте/ и ротмистра /в кавалерии/ по выслуге лет и при наличии вакансий производились прямо в полковники. Между тем армейские капитаны за тот-же период службы / а иногда и за гораздо долыпий/ получали только чин подполковника, который для многих являлся пределом их военной карьеры* Поэтому товарищи, одновременно окончившие военное училище, оказывались - одни в 31+ - 36 лет полковниками, другие в 1+0 - 1+5 лет подполковниками* А каждый гвардейский полковник, показавший себя способным офицером, получал в командование армейский полк, тогда как только немногие армейские подполковники могли мечтать о таком высоком назначении.