Всевидящее око

Байяр Луи

Рядовому По несвойственны заигрывания!

Мы так увлеклись разговором, что совершенно не заметили присутствия Артемуса. Он возвестил о себе весьма необычным и даже, я бы сказал, грубым образом. Более того, он сделал это намеренно! Чтобы осуществить свою шутку, Артемус по-кошачьи подкрался к нам, затем выпрыгнул, заломил Лее руки за спину, будто хотел взять ее в плен. Его подбородок уперся ей в плечо.

– А ну, сестра, говори правду! Что ты думаешь о моем протеже?

Мисс Маркис нахмурилась и вырвалась из его рук.

– Я думаю, что мистеру По незачем быть чьим-либо протеже.

Артемус поморщился, но мисс Маркис обладала необычайной способностью умиротворять. Она засмеялась и сказала, что прощает брату его выходку.

– Мистера По не купишь на твое расположение, – добавила она.

Эти

слова вызвали у них взрыв смеха. Веселье брата и сестры было всепоглощающим и заразительным. На мгновение мне показалось, что они смеются надо мной, однако я тут же отругал себя за подозрительность и присоединился к их смеху. Только не думайте, мистер Лэндор, что проделки Талии [110] меня полностью обезоружили и я напрочь утратил бдительность. Я заметил, что Лея перестала смеяться раньше брата и бросила на него пронзительный взгляд. Но Артемус еще находился во власти смеха и оставил ее взгляд без внимания. А ведь в этот момент мисс Маркис заглядывала в глубины его души. Что она искала там, что надеялась найти – утешение или отстраненность? Я не метафизик, чтобы отвечать на подобные вопросы. Вскоре мисс Маркис засмеялась снова, но прежнего веселья в ее глазах уже не было.

110

В древнегреческой мифологии муза комедии и идиллической поэзии.

Увы, судьба не даровала мне в тот день возможности продолжить беседу с мисс Маркис. Артемус предложил сразиться в шахматы (игру, запрещенную в стенах академии). Боллинджер и Аптон пожелали спеть. Мисс Маркис взялась им аккомпанировать, но этот «концерт» быстро и бесславно окончился, ибо оба кадета не отличались ни голосом, ни музыкальным слухом. Доктор Маркис, взяв трубку, устроился в кресле-качалке, откуда благосклонно взирал на нас. Миссис Маркис принялась за вышивку, но буквально после нескольких стежков порывисто отбросила пяльцы и сказала, что у нее начался «ужасный приступ мигрени» и она просит позволения удалиться к себе. Когда же муж осторожно попытался отговорить ее («Потерпи, дорогая, это сейчас пройдет»), она закричала: «Не понимаю, почему ты, Дэниел, или вообще кто-то должны обращать на меня внимание!» – и покинула гостиную.

Неудивительно, что после такого демарша мы, гости, встали и, произнеся требуемые слова сожаления, приготовились покинуть жилище Маркисов. Артемус и здесь повел себя весьма странно. Он властным жестом толкнул меня обратно на стул и нарочито громким голосом сказал Боллинджеру и Аптону, что пойдет в казарму вместе с ними. Таким образом, мне была предоставлена возможность уйти одному (доктор Маркис, пробормотав извинения, отправился вслед за женой наверх). Стоя в передней и ожидая, пока служанка принесет мне шинель и шляпу, я поймал прощальный взгляд Боллинджера. Уходя, этот кадет посмотрел на меня с такой нескрываемой злобой, что я буквально оторопел. К счастью, я не утратил способности рассуждать и вскоре понял, в чем тут дело. Взгляд Боллинджера был лишь частично адресован мне. Обернувшись назад, я увидел, что дверь в гостиную открыта. Мисс Маркис сидела за фортепиано, рассеянно наигрывая на клавишах верхней октавы какую-то простенькую мелодию.

Боллинджер к этому времени уже ушел, но ощущение его присутствия еще долго сохранялось в передней. Этот парень просто ревновал меня (ревновал яростно, о чем свидетельствовало его побагровевшее лицо). Ему была ненавистна сама мысль, что я остаюсь наедине с мисс Маркис. Mirabile dictu [111] , но он посчитал меня своим соперником!

Самое забавное, мистер Лэндор, что злоба сыграла с Боллинджером дурную шутку. Словно ободренный им, я действительно повел себя как его соперник! Если бы не этот взгляд, у меня ни за что бы не хватило мужества обратиться к мисс Маркис. Я бы скорее предпочел оказаться лицом к лицу с ордой наступающих семинолов или прыгнуть в бездну Ниагарского водопада. Но, отождествив себя с опасным для Боллинджера соперником (пусть эта мысль существовала только в его воспаленном ревностью мозгу), я нашел в себе смелость заговорить:

111

Удивительно;

странно сказать (лат.).

– Мисс Маркис, возможно, вы сочтете мои слова неслыханной дерзостью… быть может, вам покажется, что я вероломно нарушаю пределы вашего благорасположения ко мне… но я прошу вас о завтрашнем свидании. Никакие сокровища мира не затмят величайшего удовольствия вновь увидеться с вами.

Едва эти слова слетели с моих губ, меня стали мучить пароксизмы совести. Как я осмелился такое сказать? Я, жалкий плебей (хотя отнюдь не мальчишка), возомнил, будто смею докучать своими идиотскими просьбами этой безгранично совершенной Женщине! Может ли она отнестись к моим словам иначе чем с холодным равнодушием или обжигающей иронией? И в то же время я чувствовал, что вы, мистер Лэндор (прежде всего – вы), побуждаете меня двигаться дальше. Ведь если мы намерены разгадать загадку Артемуса, кто, как не его любимая сестра, поможет нам в этом? Ее одобрение или порицание очень много значат для него. Одно ее слово может низринуть его в глубины или поднять к небесам. И вместе с тем какое ей дело до нашего расследования? Обуреваемый противоречивыми чувствами, я приготовился выслушать ее ответ. Не стану скрывать: я ожидал упреков. Однако чувства мисс Маркис были совсем иными. Улыбнувшись своей странной улыбкой (признаться, я уже свыкся с этой полуулыбкой-полугримасой), она спросила, где бы я хотел с нею встретиться. На Тропе свиданий, на Лошадином мысу или в каком-нибудь другом излюбленном кадетами месте?

– Ни в одном из этих мест, – заикаясь, ответил я.

– Тогда где же, мистер По?

– Я предлагаю вам встретиться на кладбище. Мое предложение изрядно удивило мисс Маркис, но она быстро оправилась. Взгляд ее стал настолько суровым, что я невольно сжался (вот оно, возмездие за дерзость!).

– Завтра я занята, – сказала мисс Маркис. – Но я готова встретиться с вами во вторник, в половине пятого. Обещаю вам четверть часа своего времени. Большего пока обещать не могу.

Четверть часа! Это было больше того, на что я смел надеяться. Иных обещаний с ее стороны мне и не требовалось. Пройдет всего сорок восемь часов, и я вновь окажусь рядом с нею.

Читая эти строки, вы, мистер Лэндор, можете подумать, будто чары мисс Маркис бесповоротно пленили меня. Ни в коем случае. Восхищаясь ее дарованиями, я ни на минуту не забываю о настоятельной необходимости довести наше расследование до успешного конца. Мое стремление познакомиться с мисс Маркис поближе продиктовано единственной целью: узнать с ее помощью о потаенных сторонах характера Артемуса, о его склонностях и пристрастиях. Поверьте, мистер Лэндор, мною движет не столько сердечное влечение, сколько желание докопаться до истины.

Ну вот, чуть не забыл весьма существенную подробность, касающуюся мисс Леи Маркис. Я до сих пор ни одним словом не обмолвился о цвете ее глаз. Видели бы вы ее глаза, мистер Лэндор! Это два изумительных голубых озера.

Рассказ Гэса Лэндора

17

С 15 по 16 ноября

Помнится, в самом начале расследования мы с капитаном Хичкоком обсуждали множество вариантов возможного развития событий и наши действия в каждом из них. Например, что мы станем делать, если злоумышленниками окажутся кадеты или солдаты. Мы теоретически допускали даже то, что убийство мог совершить кто-то из преподавателей. Но чтобы преподавательский сын… такой вариант почему-то не возник ни у кого из нас.

– Артемус Маркис? – недоуменно воскликнул капитан Хичкок.

Мы сидели в холостяцком жилище капитана. Вряд ли кадеты бывали здесь, иначе они бы изрядно удивились: ревнитель порядка не очень-то заботился о порядке в собственном доме. На столе валялись ломаные гусиные перья, мраморные часы покрывал слой пыли, а парчовые портьеры отчетливо пахли затхлостью. Впрочем, меня обстановка дома не раздражала.

– Артемус, – повторил Хичкок. – Боже милосердный! Я ведь знаю его чуть ли не с детства.