ВШ 3
Шрифт:
— Проснулась?
Она стояла передо мной в одних трусиках, прикрывая одной рукой свои грудки. Я улыбнулся ей, взял её лицо в свои руки и нежно поцеловал в губы. Она ответила более страстным поцелуем, а дальше… В общем, нам обоим в этот момент было плевать, что мы неумытые и с нечищеными зубами, тем более что мы их чистили перед сном. А потом принимали совместный душ.
До самого вечера нам делать было нечего. Когда мы вернулись с завтрака, в номер позвонил Евдокименко. Сказал, что хотел покатать нас сегодня по известным местам вроде Воронцовского и Ливадийского дворцов, показать «Ласточкино
— Ничего страшного, Анатолий Кириллович, — успокоил я его, — в такую изумительную погоду мы с Ингой просто пешочком прогуляемся.
— Ну и ладненько, — с готовностью согласился тот. — А за вами часа за два до творческого вечера тогда заедет вчерашний «пазик», я только что звонил в филармонию, вопрос решил, ему с его колёсами такой снег нипочём. Так что в пять вечера вам нужно быть готовыми к отъезду.
Инга была не против пешей прогулки, но получилось прошвырнуться только по набережной, с которой мы понаблюдали за свинцовыми водами Чёрного моря и беспокойно кричащими чайками. Купили батон хлеба и весь его скормили этим летающим крысам, кидая крошки в воздух.
В гостиницу мы вернулись к обеду, перекусили в местном ресторанчике и отправились играть в пинг-понг — было здесь и такое развлечение. Оказывается, Инга очень неплохо играла в настольный теннис, и сначала мне пришлось поднапрячься в игре один на один, а потом против нас выступила молодая семейная пара из Донецка, и мы в тандеме их одолели с общим счетом 3:2.
Пока играли, соперница всё вглядывалась и вглядывалась в меня, наконец, когда мы менялись сторонами, не выдержала и прямо спросила:
— Простите, а вы не Максим Варченко?
— Кто, я?! Нет, вы ошиблись, меня Иван зовут. А кто это — Максим Варченко? — закосил я под дурачка, опережая открывшую было рот Ингу.
Ну в самом деле, зачем мне сейчас лишняя шумиха? Вечером на концерте… то есть творческом вечере — пожалуйста, а сейчас мне хочется побыть инкогнито.
— Ну как же, молодой композитор, его в «Песне года» показывали, — принялась она пояснять.
— Да я как-то такие вещи и не смотрю, всё больше футбол да хоккей…. Ну что, подавайте, может, получится у вас отыграться.
Ровно в семнадцать ноль-ноль у входа в гостиницу и впрямь стоял давешний «пазик». От семейства Ротару никого не было, похоже, мы с ними в ближайшее время не увидимся. Зато нас сопровождала заместитель директора Крымской республиканской филармонии — обаятельная женщина предпенсионного возраста с повадками потомственной аристократки. Представилась Генриеттой Платоновной Кожедуб. Она же вручила мне два билета за завтрашний авиарейс до Москвы. Я сразу отдал их Инге, у неё целее будут.
Пока ехали, мы с Генриеттой Платоновной обсудили, что и как будет. Кожедуб согласилась, что идея с вопросами от зрителей ей нравится, она и сама об этом подумывала, но я её опередил. В остальном ничего необычного. Маленький, приземистый столик с наполненным водой графином и стаканом на подносе, стул, микрофон, сбоку рояль тоже с микрофоном. Я сказал, что рояль — не моя специализация, пусть лучше предоставят гитару со вторым микрофоном и дополнительной стойкой. Генриетта
— В ведомости за вас распишется Богатиков, проведём это мероприятие как его концерт, всё равно никто проверять не будет. И он сам не против, говорит, вы на него произвели неплохое впечатление ещё при первой встрече.
Надо же, снова судьба меня сталкивает с этим исполнителем. Так и идём с 10 ноября рука об руку: концерт к Дню милиции, потом «Песня-78», теперь вот подписи за меня ставит, да ещё и расхваливает, хоть толком с ним так ни разу и не пообщались. Ну, чай не последний день живём… Надеюсь.
Продолжительность вечера в диапазоне от полутора до двух часов. Блин, о чём трындеть столько времени? Ну не ответами же на вопросы… Хотя могут накидать целую коробку. Песнями, что ли, забить половину в случае чего?
Крымская республиканская филармония располагалась в таком же старом, двухэтажном здании, как и ялтинский филиал. Нас с Ингой провели через служебный вход, до предназначенной мне гримёрки.
— Костюма, я так полагаю, у вас нет? — скорее констатировала, нежели спросила Кожедуб.
— Я за демократичность во всём, включая одежду.
— Хм, ну… Не знаю, если что, можем подобрать что-нибудь.
— Не стоит, на мне всё чистое, и джинсы, и свитер… И даже ботинки, — добавил я, посмотрев на свои ноги.
Пока в зал никого не пускали, решил сделать небольшой саунд-чек. Зал мест на пятьсот, не больше, со вторым ярусом. Мне торжественно выносят инструмент. Электроакустическая гитара, почти дредноут по форме, и моего любимого цвета санбёрст. Ого, да это же самый настоящий «Epiphone»! Посмотрим, как звучит…
— Шнур вот, держите, — суетится молодой, длинноволосый парень, видимо, заметив мой ищущий взгляд.
Воткнул «джек», взял несколько аккордов.
— Микрофон подключен? — спрашиваю «волосатика».
И не дожидаясь утвердительного ответа, говорю в микрофон:
— Раз, два… Закусочная, сосисочная.
Несколько минут уходит на то, чтобы совместно со звукорежиссёром вечера, сидевшим за своим монитором сбоку за кулисами, устранить все шероховатости. Между делом появляются две телекамеры с операторами бегающая среди них девушка с микрофоном: оказывается, мой творческий вечер собирается снимать республиканское телевидение. Ничего себе, а вот это уже серьёзно.
Прежде чем покинуть сцену, под перебор негромко исполняю первый куплет и припев песни «Берёзы» из репертуара «Любэ». Судя по взглядам присутствующих, в том числе и Инги, даже этот кусочек произвёл определённый эффект. А что, может, и исполню сегодня. Ежели в этой версии Перестройка не грянет, глядишь, и «Любэ» не появится, да и Матвиенко опять же может не написать все эти песни. Конечно, отмазка так себе, но определённая доля прагматизма в этих рассуждениях имеется.
В компании Инги я вернулся в гримуборную, где она сразу же поинтересовалась, что это за песню я сейчас исполнял. Пришлось наврать, что из свежего, так сказать, из неопубликованного.