Вспоминая голубую Землю
Шрифт:
Санди и Джитендра ехали в скоростном поезде "Оверленд", мчавшемся на запад через равнины Криса в середине марсианского дня, когда вмешался Джеффри.
Санди сразу поняла, что что-то не так.
– Если можешь, - сказало его воплощение, - ответь на этот звонок где-нибудь в уединении. Я не имею в виду от Джитендры. Было бы хорошо, если бы Джитендра мог быть с тобой. Но тебе не следует появляться на людях.
– Выражение лица Джеффри сказало ей все, что ей нужно было знать, за исключением худшей части.
– У меня плохие новости.
Паны оплатили им отдельное купе в поезде, так что у Санди не было необходимости отвечать на вызов в другом месте. Она позволила воплощению продолжать говорить, проклиная расстояние, которое мешало ей отвечать ему в режиме реального времени. Проклиная физику, основную организующую структуру реальности.
– Здесь только что перевалило за полдень. Сегодня утром я вернулся из Тиамаата. Я должен был приземлиться на исследовательской станции, но когда я вошел, то увидел, что на земле что-то происходит. Кузены были там, и они нашли Мемфиса.
– Джеффри сглотнул, пошевелил челюстью.
– Он был мертв, Санди. Что-то там произошло, и... он был мертв, лежал на земле, просто лежал там.
– Джеффри остановился и посмотрел себе под ноги.
– Когда я прибыл, на месте происшествия уже был врач, но прошло слишком много времени. Они перевезли Мемфиса в Момбасу, но все выглядит не очень хорошо... Не думаю, что они смогут что-то сделать.
Джитендра уже сжал ее руку в своей, хотя она едва ощущала его присутствие, купе поезда, герметичное стекло, проносящийся красный пейзаж за окном, все отступало в галактическую даль.
– Я не знаю, что произошло, - продолжал Джеффри.
– Он согласился помочь мне со слонами, пока меня не будет. Доктор говорит, что он был раздавлен... как будто у него были неприятности со слонами. Но этого не могло случиться. Мемфис знал стадо почти так же хорошо, как и я - иначе я бы не обратился к нему за помощью, и нет никого другого, кому я доверил бы должным образом выполнить эту работу.
– Он закрыл глаза.
– Это все, что у меня сейчас есть. Я позвоню тебе, как только появятся свежие новости, но думаю, тебе следует быть готовой к худшему.
– Он открыл глаза, начал что-то говорить, прежде чем отказаться от этой попытки.
– Я чувствую, что должен сказать, что хотел бы быть с тобой, но это ложь. Я бы хотел, чтобы ты была здесь, снова со мной, в Африке. Прямо сейчас Марс кажется очень далеким.
– Он кивнул, его глаза встретились с ее глазами со сверхъестественной прямотой.
– Береги себя, сестра. Я люблю тебя.
Джеффри исчез. Поезд мчался дальше, не обращая внимания на ее новости. По ее расчетам, это должно было замедлиться, давая время ее мыслям собраться с мыслями. Это было бы самым достойным поступком.
Она не знала, что делать или говорить, поэтому, когда Джитендра крепче обнял ее и сказал, что ему жаль, она была рада настолько, насколько это было возможно в тот момент.
– Я должна вернуться на Землю.
– Подожди, что скажут врачи. В наши дни нейрохирурги могут творить чудеса.
– Ты слышал, что сказал мой брат - прошло слишком много времени.
У Джитендры не было на это ответа. Она знала, что он хотел быть добрым, но была разумная надежда и была ложная, и она не стала бы цепляться за последнюю.
– Мне нужно возвращаться, - повторила она.
– Это... не будет иметь никакого значения.
– Джитендра говорил очень осторожно.
– Тебе потребовался месяц, чтобы добраться сюда, и даже если мы вернемся на орбиту и чудесным образом найдем место на следующем скоростном корабле... пройдет по меньшей мере пять недель, прежде чем мы окажемся где-нибудь рядом с Землей.
– С каждой неделей, которую я провожу здесь, Земля становится все дальше.
– Если будут похороны, то ты либо уже пропустила их, даже если улетишь сейчас, либо им придется подождать, пока ты не вернешься. Кто был ближе всего к Мемфису? Ты и твой брат. А твой брат вернулся в Африку. Он ведь не допустит, чтобы что-нибудь случилось, пока ты не вернешься домой, не так ли?
– Пожалуйста, не говори о похоронах, - сказала Санди.
– Пока нет. Не раньше, чем мы получим известие из Момбасы.
Но он был прав. Она уже подумывала о похоронах.
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
Связавшись по чингу из Момбасы, где было детально исследовано тело Мемфиса, нейрохирург вынесла свой вердикт собравшимся в доме членам семьи.
Они могли бы вернуть его к жизни, сказало ее воплощение, это всегда был вариант, хотя и дорогостоящий. Но так много его мозга нужно было бы перестроить с нуля, что конечным результатом был бы не тот человек, которого они знали. Базовая структурная организация его личности была разнесена вдребезги.
– Нет мягкого способа выразить это, но то, что вы получили бы обратно, было бы ребенком в теле старика, - сообщило им воплощение, и Джеффри не смог избавиться от ощущения, что все это было слишком отрепетировано, речь, которую нейрохирург держала в запасе, чтобы произнести в следующий раз. случаях, подобных этому, стараясь, чтобы это прозвучало соответствующим образом как экспромт и искренне. Он хотел обидеться на нее за это, но не смог. Она просто была добра.
– Сбитый с толку, испуганный ребенок, у которого едва достаточно памяти, чтобы понять, чего ему не хватает, - продолжала специалист.
– Память. Язык. Все следы семьи и дружбы. Навыки и знания, приобретенные тяжелым трудом за всю жизнь. И у него впереди не так много жизни, чтобы когда-либо вернуть то, что было потеряно. Мы, конечно, выполним ваши пожелания, но я настоятельно призываю вас хорошенько подумать, прежде чем идти по этому пути.
Никакого обсуждения не требовалось. В кои-то веки все Экинья были согласны. Решение было полностью в их руках, поскольку у Мемфиса не было семьи, кроме той, которая его наняла.
– Мы бы этого не хотели, - тихо сказал Гектор, Джеффри кивнул в знак согласия, понимая, что отвечает и за Санди тоже.
– Думаю, вы поступаете правильно, - сказала специалист.
– И мне так жаль, что это произошло.
Джеффри все еще пытался смириться с тем, что принес ему этот день. Все казалось нереальным, неестественным. Мемфис был частью его жизни так, как никогда не было с Юнис. Она была затворницей, которая иногда спускалась воплощением из Зимнего дворца, но никогда лично не обходила домочадцев. Вычеркнуть ее из своей жизни было то же самое, что разобрать часть своего собственного прошлого, запрятать в коробку для потомков. Ему было грустно из-за этого, но это не разрывало его на части.
С Мемфисом все было по-другому. Он всегда был рядом, живое, дышащее человеческое присутствие. Его запах, колючая текстура ткани его костюма, скрип его ботинок по навощенному полу, когда он ночью патрулировал коридоры дома, бдительнее любого сторожевого пса. Добрый, когда ему было нужно, суровый, когда того требовал момент. Всегда готов простить, если не обязательно забыть. Самый порядочный человек, которого Джеффри когда-либо знал.
Он вспомнил слова Лукаса: - Ты воспользовался его добродушием.