Вспомни меня. Книга 1
Шрифт:
Следом за ним как-то нехорошо устремляется и избитый. Чтобы догнать вожака, ему приходится бежать, и он делает это прихрамывая. Как только достигает цели, получает то, что я почему-то ожидаю:
– Пошёл вон!
Избитый пару мгновений стоит в недоумении, его плечи и руки опущены.
– Ты же сказал….
– Я передумал!
Он больше не оборачивается. Его большая спина и лысый череп через пару мгновений исчезают за барханами песчаных дюн у кромки леса.
– Я пойду! – вдруг говорит кто-то негромко, но возле самого моего уха. – Хочешь, я пойду с тобой?
Это девушка. У неё так коротко острижены волосы, что я не сразу это понимаю. Они светлые и так забавно торчат во все стороны, что я сразу нарекаю её Цыплёнком.
Глава 4. Лес
Лес неоднородный. Хвоя сменяется лиственными деревьями и кустарником, затем вновь возвращается. Пару часов спустя мы пробираемся по скалистой местности всё время вверх.
– Скалы означают горы. А горы – это почти всегда ручьи, – вслух рассуждаю я.
Мне уже очень тяжело. От жажды тошнит и кружится голова, зато голод отошёл на третий план. Цыплёнок слабее меня. Я вижу, что двигается она из последних сил и часто останавливается.
– Доберёмся до вершины – сможем осмотреться. Обязательно что-нибудь найдём ценное, – обещаю ей.
– Конечно, – соглашается.
Её едва слышно, но она не жалуется. Ни разу за последние несколько часов.
На вершине выступа мы действительно находим кое-что ценное – поляну. А на поляне, среди низкой травы – красные ягоды, сладкие и пахучие, но очень уж крохотные. Они прячутся под широкими листьями, а мы всё равно отыскиваем их и едим с жадностью, молча и не тратя времени на разговоры. Собрав все до единой, лежим с закрытыми глазами под рассеянной тенью дерева. Я аккуратно трогаю подушечками пальцев свои лоб и щёки – кожа уже не такая болезненная – ожог начинает спадать.
– Хоть бы они не были ядовитыми… – вдруг вздыхает Цыплёнок.
Я даже поднимаюсь, чтобы видеть её лицо.
– Ты серьёзно? Лопаешь ягоды и… даже не уверена в их безопасности?
– А какая разница? Ядовитые или нет, так или иначе мукам конец… – негромко сообщает она свои соображения.
У меня только брови взлетают. И всё? Вот так легко она готова поставить свою подпись под капитуляцией? Без борьбы? Без сопротивления?
– Они не ядовитые. Я не могу вспомнить название, но точно уверена, что они безопасны. Мне их вкус знаком.
– Мне как будто тоже, – признаётся она и тоже поднимается. – Пойдём дальше? Сил вроде прибавилось. Но пить всё равно очень хочется.
Сил и впрямь прибавилось. И настроения.
– Смотри, видишь вон ту расщелину? – показываю ей. – Я думаю, если ручей и есть в этой местности, то наверняка там. Нам теперь нужно только найти достаточно безопасный спуск.
Легко сказать – найти. Одно дело подниматься по каменным выступам вверх, цепляясь руками и ногами то за камни, то за ветки кустов, и совсем другое – спускаться вниз. Сорваться так гораздо проще.
– Я думаю, нам нужно продираться через кустарник, – соображаю вслух. – Даже если упадём, будет шанс ухватиться за ветки или хотя бы застрять в них.
– Согласна, – говорит Цыплёнок.
Кажется, у неё вообще нет своего мнения ни о чём. Она соглашается с любым решением и, что хуже, всегда ждёт его. Сама даже не пытается думать или что-либо предпринимать.
Под сросшимися своими верхушками в один сплошной свод кустами оказывается лабиринт из тоннелей – высохших от недостатка света веток и листьев, образовавших пустоты. Мы спускаемся задом-наперёд – так, чтобы голова находилась выше ног. Это нелегко – вокруг пыль, частично перегнившие листья, наверняка кишащие насекомыми, и духота. Пить хочется ещё сильнее.
– Чёрт… Надо было всё-таки без кустов путь искать… – сокрушаюсь я.
– Да, надо было, – соглашается Цыплёнок.
Однако, на этом пути нас ждёт награда: еда. Дерево – совсем маленькое, судя по толщине ствола – каким-то чудом растёт из трещины на каменистом склоне, даёт плоды и роняет их на кусты. Я разглядываю несколько штук на моей ладони почти с блаженной улыбкой.
– Лесной орех! – с таким же упоением сообщает их название Цыплёнок.
Всё её лицо перепачкано разводами пота и пыли, но глаза сияют от счастья. Мы находим камни подходящего размера, разбиваем орехи и с жадностью их уплетаем.
– Пить фуфет хофеться потом ещё фильнее! – предупреждает Цыплёнок набитым ртом.
– Ерунда! Влага есть и в орехах – это лучше, чем ничего. И потом, калории прибавят нам сил.
Наевшись, мы собираем всё, что нам удаётся найти и складываем каждая в подол своей футболки. Теперь передвигаться мы можем только при помощи одной руки, зато сытые.
Спустя примерно час, полуживые выбираемся из тоннелей, которые мне примерно с половины пути уже стали казаться моим посмертным адом. Внизу ощутимо прохладнее, но самое главное, слышится шум чего очень жидкого.
– Ты слышишь это? – спрашиваю напарницу.
– Да! – тоже шёпотом отвечает она.
И мы почти одновременно срываемся, перепрыгивая кочки и камни, огибая кусты, как две горные козы. То, что так животворяще журчит, как назло тоже облеплено кустами, но эти – непроходимые. У них длинные ветки-плети, сплошь покрытые острыми шипами. Мы с Цыплёнком летим вдоль них и вдоль берега ручья, как шальные, в поисках бреши в этом колючем заборе. И такое место вскоре находится.
Но… там уже занято.
Глава 5. Хозяин леса
Гора из коричневой шерсти, услышав нас, разворачивается и встаёт на задние ноги. Я знаю, кто это, я помню, что сейчас категорически нельзя поворачиваться к нему спиной и убегать – это спровоцирует у зверя инстинкт преследования, но убей не помню название животного.
– Ме-е-едве-е-едь! – воплем подсказывает Цыплёнок.
– Тихо! Не поворачивайся спиной! Не беги! Медленно… по шажочку отходим назад!