Вспомни меня

Пауэр Элизабет

— Почему я вела себя столь неучтиво? — засмеялась она, не веря собственным ушам.

Он не засмеялся в ответ, просто сидел и внимательно наблюдал за ее реакцией. Взвешивал, оценивал, анализировал, как в суде.

— Ты, вероятно, меня напугал, — с легкой дрожью в голосе подвела итог Санчия.

— Ты находишь меня страшным? — мягко удивился он.

Девушка промолчала. Я же не знаю, что он за человек, убеждала она себя и чувствовала, что врет, знает откуда-то — вероятно его шарм создавал атмосферу дружелюбия и понимания.

— А что

случилось потом?

Потом? Он едва не задохнулся. Как сказать ей, что у них не было ничего общего, на чем могли строиться серьезные отношения, только неуемная, обоюдная жажда друг друга? Не оттолкнет ли это ее снова?

— Понимаешь, мы встретились... при... таких... обстоятельствах. Я... — Он говорил запинаясь, словно ему с трудом удавалось восстановить в памяти детали. — Ты работала в маленькой провинциальной газете независимым репортером.

— Я работала в газете... — Она снова покачала головой, роясь в закоулках памяти и снова не находя ни малейшего отклика на его слова.

— Однажды я пришел туда и натолкнулся на тебя.

— Правда? — Она нервно хмыкнула. — В тот раз я была более сговорчива?

Алекс сел прямо и положил руки на стол.

— Ты никогда не была сговорчивой, — пробормотал он, бросая на девушку странный взгляд.

Что он имеет в виду? Неужели я могла отвергнуть потрясающего мужчину? Сразу же видно, что он восхитительный любовник.

— Я дала тебе отставку на время, — вслух решила она. — Но мы долго не возились с охами и вздохами?

Она сама поразилась своей наглости. Надо же такое ляпнуть! Неудивительно, что его улыбка стала похожа на оскал хищника.

Краска стыда выступила на ее щеках. Конечно, он не знает ее мыслей, но зачем врать себе: такой мужчина не может желать исключительно платонических отношений, да и у нее вряд ли нашлись силы противиться его шарму...

— А что ты делал в редакции? — переменила она опасную тему.

— О... — он поджал губы. — Искал информацию.

— По поводу судебного дела?

— Можно сказать и так.

Санчия кивнула. Все, что он говорил, выглядело откровенным и чистосердечным желанием помочь ей, и все-таки оставалось ощущение, что он не договаривает, выдавая ей правду порциями, и исключительно ту, которая устраивает его. Санчия передернула плечами. Какой уверенностью в себе она должна была обладать, чтобы играть с таким человеком!

— Откуда мне знать, что твои слова — правда? — громко спросила она. Он, в сущности, незнакомец, который уверил ее в своем сердечном расположению. — У тебя есть наши общие фотографии?

Уголки его рта опустились, он пожал плечами и, к ее удивлению, достал из внутреннего кармана и положил на стол маленькую цветную карточку.

— Вот.

Она увидела себя на фоне каменной стены, волосы развевались на ветру, лицо сияло. Санчия от всего сердца улыбалась тому, кто ее снимал.

— Это ты фотографировал? — выдохнула она.

— Она послужит доказательством нашего знакомства, — заметил он. — И вот еще.

Алекс вручил ей следующую карточку. На ней крупный лебедь распростер крылья над другим лебедем, сделанным изо льда. На черном фоне казалось, настоящая птица бьется грудью о своего замершего близнеца и брызги превращаются в лед.

— Красиво, — прошептала Санчия. — Где она снята?

— Там же, где и первая.

— А кто снимал? — насторожилась девушка.

— А ты как считаешь? — мягко поинтересовался он.

Музыка изменилась, над залом поплыли яркие, чувственные звуки. Санчия закрыла лицо руками и задышала прерывисто, стараясь обрести контроль над внезапным липким страхом.

— Тебе плохо?

— Я не знаю, я... — Пот, холодный и противный, заструился по спине, голова пошла кругом. Санчия взглянула на него огромными ошалевшими глазами. — Мне очень неловко, но можем мы выйти на воздух?

— Конечно.

Слегка покачиваясь на дрожащих ногах и мысленно благодаря Алекса за поддержку, Санчия покинула ресторан. У машины она вдохнула прохладный воздух полной грудью. Люди у дверей окинули странную парочку любопытными взглядами.

— Что случилось? — настойчиво спросил Алекс.

— Не имею представления. — Больше она не хотела думать, не хотела вспоминать, мечтая о сне и покое.

— На фотографии что-то было, да? — настойчиво допытывался он.

— Нет!

— Что это было? — Алекс требовательно сжал ей плечо. — Что ты вспомнила?

— Я ничего не вспомнила! — Черты ее лица исказились от боли. — Ничего, только ощущения. О, Алекс, пожалуйста, не заставляй меня. Я не могу! Не могу!

Он ослабил хватку.

— Чего ты боишься? — прохрипел он.

— Я не боюсь, — солгала она, стараясь совладать со своим телом и унять дрожь. Алекс внезапно обнял ее за талию и притянул к себе.

— Ты, верно, считаешь меня неотесанным чурбаном, но прошу, доверься мне, — попросил он. Приятный тембр его голоса успокаивал, и все вокруг стало вдруг таким мирным и дружелюбным. — Я не заставлю тебя делать то, что ты не хочешь.

Еще двенадцать часов назад Санчия даже не подозревала о его существовании, а сейчас ее руки, словно жившие собственной жизнью, поднялись, чтобы обнять его.

Санчии стало тепло и уютно, в его объятиях она чувствовала себя в полной безопасности, от аромата терпкой туалетной воды приятно кружилась голова. К тому моменту, когда она осознала, как далеко зашла, обратного пути не было.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Санчия отвечала на поцелуй со страстностью и безрассудством. С первой их встречи в суде она знала, что не хочет ничего, кроме как оказаться в руках этого мужчины. С каждым движением губ она чувствовала, как в нее вливается живительный огонь. Санчия пробежала руками по лицу Алекса, ощупала скулы, затем погрузила пальцы в густые волосы и услышала его стон.