Вспомним Сольвейг

Егоров Валентин Александрович

– Дела с империей Винту еще могут подождать, но вот дела с 12-й имперской охранной дивизией нельзя откладывать на более поздней срок. Так что, полковник, приступай к формированию спецгруппы, командир которой должен внушать тебе доверие, так как со мной и генералом Лазанья на острова не полетишь! Я чувствую, что полковник Такобу просто так свое командование этой дивизией никому не уступит. Будет драка, небольшая, но все же драка за право командовать этой дивизией, так что готовь свою команду в соответствии с этим моим указанием. В течение ближайшего времени я и Лазанья отправимся на острова!

Великая княгиня Маария находилась в своих покоях, но, когда ей доложили о появлении мужа, она тут же забросила все дела и молодой козочкой помчалась к Ивану, который только что вошел в столовую. Он был голоден, хотел перекусить на скорую руку, съесть пару бутербродов с курицей, но когда увидел свою жену, то позабыл обо всем на свете. Ему было так приятно обнимать эту молодую, цветущую женщину за талию, но его руки сами собой сползли пониже, свои пальцы он начал слегка погружать в шелковистую нежность девичьих бедер. Маария все теснее и теснее прижималась к телу мужа, низом живота ощущая, как между его ног стало вдруг рождаться нечто твердое и самоуверенное. В тот момент Ивану показалось, что он начал сходить с ума от одного простого желания слиться воедино с этой женщиной, на которой не было ничего, кроме этого халатика. Он подхватил ее всю на руки и стремительно зашагал в сторону гостиной, так как до своих покоев было слишком далеко идти.

В этой гостиной горело только половина верхнего света, отчего в ней создалась иллюзия любовного полусумрака. Маария уже слегка постанывала, она, не отрываясь, целовала мужские губы и мужскую шею, но одних только мужских поцелуев ей сейчас уже было мало! Она схватила руку мужа, и направила ее так, чтобы она ласкала низ ее живота. Затем она уложила Ивана на спину на диване, с невероятной силой стянула с него порты и, рукой разыскав мужского достоинство, с большим комфортом на нем устроилась. А затем началась дикая скачка на лошадях, юная, но опытная наездница намертво и воедино слившаяся со своим скакуном безумно скакала по степи, переполненной врагами. Она уклонялась от вражьих стрел то влево, то вправо, то так откланивалась назад, что спиной ложилась на колени мужа, а то нежно накланялась вперед, позволяя его губам касаться своей груди и сосков.

Когда первое сумасшествие любви прошло, Иван поднялся на ноги, натянул порты на себя и, снова взяв жену на руки, вместе с ней отправился в свои покои. На этот раз Маария вела себя спокойно, она только потребовала, чтобы рука Ивана ласкала бы ее грудь на всем протяжении пути до их совместной спальни. Там она хотела забраться под одеяло, немного вздремнуть и слегка отдохнуть перед новой бешеной скачкой, так как она прекрасно знала о том, что в муже она только что разбудила к себе великую силу любви. Если уж честно признаваться самой себе, то Маария несколько опасалась этой силы, так как еще не привыкла в своей девичьей жизни повелевать мужчинами посредством этого чувства. Одно дело любовь девчонки, которая, казалось бы, способна выдержать любого мужского требования! Но совершенно другое дело любовь женщины к своему мужчине, которым она должна не только удовлетворить своего мужчину, но направить по пути совместной жизни! Доказать, что она единственная на всем белом свете для него женщина.

Иван быстро скинул с себя одежду и, оставшись, в чем мать родила, пошел в душевую комнату. Маария ошалелыми глазами наблюдала за тем, как от нее удаляется ее любовь, ее мужчина. До замирания сердца Маарии понравились его плечи, спина, но с ума наиболее всего ее сводили такие красивые мужские ягодицы! В этот момент слегка хлопнула дверь, Иван исчез из поля зрения девушки в душевой комнате. Непонятная сила подняла умирающую от страха и усталости Маарию, понесла в душевую комнату, посредине которой стоял Иван и горячими струями душа хлестал свое тело. Увидев Маарию, он подошел к ней и, молча, без уговоров сорвал с ее плеч последнюю ее защиту, этот дурацкий и сейчас никому не нужный халатик. Оказавшись обнаженной, Маария застеснялась саму себя, ей казалось, что она – одни только кожа и кости.

Но ее Ваня вдруг обнял ее, взял на руки и крепко к себе прижал, целуя ее глаза, губы и груди. От грубых мужских поцелуев соски ее груди так набухли, что только во рту мужчины они находили свое успокоение. Дело дошло до того, что Маария руками стала поддерживать и направлять свои грудки так, чтобы муж их целовал бы именно тем способом, как ей этого хотелось. В этот миг великого наслаждения и духовного единения с Иваном, Маарии вдруг захотелось вполне плотского соития, но в этой душевой комнате не было ничего, похожего на диван или стол для нормального секса.

Иван, видимо, угадал мысли своей жены, он попросту поднял ее перед собой и, беспрестанно, ее целуя, начал медленно опускать, при этом стараясь, чтобы ее ноги постоянно его бы обнимали. Это медленное движение вниз продолжалось недолго, внезапно Маария почувствовала, как она во что-то уперлась. Маария уже совсем собралась об этом предупредить Ивана, но увидев, что он смотрит вниз, перевела и свой взгляд вслед за взглядом мужа. Там она увидела, как нечто большое и влажное входит прямо в нее. Снова подняв свой взгляд, она увидела, как был взволнован и горд ее муж Иван, который сейчас гордился ею, именно как женщиной. Не всякая женщина способна принять в себя такое большое и толстое мужское естество.

В этот момент Иван сделал легкое движение своим телом, их тела соприкоснулись, стали единым целым. Маария так плотно прижалась к мужу, что услышала ровный стук его сердца. В этот момент, как она поняла, семя мужчину только что достигло своей цели, она только что зачала сына, который у нее появится ровно через девять месяцев.

2

Болеро Лазанья из последних сил боролся за то, чтобы начать ходить без чужой помощи, но у него ничего не получалось. Он не помнил своего ранения, не помнил, как его оперировала сама принцесса Маария, но хорошо помнил, как через неделю после операции попытался встать на ноги. Встать-то на ноги, он встал, но только выпрямился во весь свой рост, как неведомая сила швырнула его на пол. Он сильно ударился лицом, при этом едва не сломал свой нос о бетонный пол своей палаты, в койке которой лежал в полном одиночестве. Он лежал на полу, а слезы сами собой текли из его глаз, так как этот когда-то очень сильный мужчина вдруг понял, что с этого момента он сам не сможет ни встать на ноги, ни пройти на них, ни шага. Что с этого момента его жизнь все и во всем будет завесить от другого павлианина!

Генерал майор Болеро Лазанья лежал на полу и беззвучно плакал, он так никого не позвал на помощь, когда открылась дверь его палаты и на ее пороге появилась блистательная лейтенант Анастаси Димонт. Увидев у своих ног плачущего мужчину, лейтенант вдруг почувствовала к нему такую жалость, что сразу же поняла, что влюбилась, что никогда не сможет его покинуть или бросить. Несколько мгновений она простояла на пороге, потом она громко рассмеялась этим своим женским глупым мыслям. Затем лейтенант Димонт наклонилась к мужчине и одним рывком поставила его на ноги, сказав:

– Или ты, Болеро, будешь ходить, или я умру!

Впервые блистательная лейтенант Анастаси Димонт сама признавалась в любви какому-то там мужику, да и не самому мужику, а тому, что от него осталась после операции, на которой из него вырезали все, что могли вырезать. После этой встречи с Болеро Лазаньи, лейтенант Димонт, покинув лазарет, тут же отправилась в казарму к своему ротному командиру, капитану Фример. В казарме она на стол перед капитаном выложила лист бумаги с заявлением, состоящим всего из трех предложений. Ирга Фример, наверное, раз десять прочитала это заявление об увольнении из армии, после чего глубокомысленно произнесла: