Вспомнить Все
Шрифт:
— Не отвечай сейчас, — тихо шепнули мне возле самого уха, — и каким бы ни был твой ответ, я его приму. Стану твоей тенью, но не оставлю больше тебя одну, обещаю. Отдыхай, — Алекс отстранился, чтобы покинуть комнату, и только сейчас я запаниковала.
Эмоции накрыли меня волной гораздо более разрушительной, чем при аналогичном признании Энджила. Сейчас я испугалась, сама еще не до конца понимая причины, кинулась к нему.
— Не уходи!
И неуклюже повисла в его объятиях, едва не приземлившись лицом на ковер.
— Не сейчас, — грустно выдал он.
Лицо Алекса оказалось настолько
«Так же близко, как тогда, на снопе сена. А ведь в прошлый раз он хотел меня поцеловать», — я не успела развить мысль дальше, когда его пальцы осторожно коснулись лица, скользнув вниз по шее, и замерла, прикрыв глаза в предвкушении первого с ним поцелуя.
Прибывая в смешанных чувствах, пропустила момент, когда Алекс отстранился, вложив в мою руку что-то тяжелое.
— Ты в порядке?
Я удивленно заморгала, не сразу поняв, о чем он. Оказалось, что я дрожала, а кожа покрылась пупырышками. Я непонимающе посмотрела на вставшие дыбом волоски на руках, не чувствуя привычного для этого состояния холода и желая стереть неприятные ощущения, хотела растереть кожу руками и непонимающе уставилась на лежащий в ладони предмет.
— Это твое.
В руке лежал медальон, напоминающий не распустившийся бутон розы.
Надо же, а ведь именно такой медальон дарил мне Энджил. Неужели он настоящий? Перевела удивленный взгляд на Алекса, обнаружив мелькнувшую тревогу в его глазах.
— Это… — я невольно сжала подарок, точно боясь вновь потерять самое дорогое.
— Да, — последовал ответ.
— Спасибо, — едва смогла прошептать я, уткнувшись ему в грудь, стараясь спрятать навернувшиеся на глазах слезы.
Погруженная в тишину комната невольно возвращала к далекому прошлому, которое двигалось по спирали, показывая давно минувшие картины. И я с удивлением поняла, что прошлое уже не причиняет прежней боли. Когда успел наступить этот переломный момент? Я, точно загипнотизированная, не мигая смотрела в одну точку, просматривая его, невольно растягивая губы в улыбке или начиная хмуриться, и дернулась, вскочив со стула и едва не упав, когда огромная птица ударилась в стекло. Потерла чуть занывшую ногу, проверив хорошо ли зафиксирован повязкой голеностопный сустав. Всмотрелась в удаляющийся силуэт.
— Ястреб? — прошептала, не веря своим глазам. Подскочившее и словно застрявшее в горле сердце мешало дышать, и только спустя пару минут я смогла перевести дыхание, когда сердце замедлилось и поток крови перестал гулко шуметь в ушах.
Я огляделась, прислушавшись. Неожиданно успокаивающая тишина комнаты стала зловещей. Я тряхнула головой, прогоняя непрошенное наваждение, и устало потерла глаза. А в груди уже заворочался страх. С каждой минутой мне становилось все неуютнее находиться в этой квартире.
Не выдержав, я приоткрыла окно, и внутрь ворвался шум улицы: щебет птиц, шепот ветра, перекатывающего опавшую листву и словно бы пересчитывающего еще оставшиеся листья на деревьях, приглушенные голоса, лай собак и урчание заводящегося автомобиля. Щурясь, я выглянула в окно. Небо было ясным, лишь на горизонте виднелись серые облака. Прохладный ветер коснулся кожи, залетая в кухню.
Вновь
«Это всего лишь птица», — мысленно постаралась успокоиться и, прикрыв глаза, попыталась унять нервную дрожь, убедить себя, что нахожусь в безопасности. Ничего не выходило. Невидимый ужас словно поселился в пустых комнатах. Через минут десять мне уже хотелось с воплями выбежать из квартиры.
Заметавшись между комнатой и кухней, нашла письмо отца, сунула его в рюкзак, надела кроссовки и, схватив куртку, выскочила в полумрак лестничной площадки. Мимо этажа вверх проскрежетал лифт. Духота серым сумраком обступила меня, стало трудно дышать и капельки пота выступили на лбу. Отступившая было паника налетела с новой силой, и, не теряя больше времени, я бросилась вниз по лестнице.
Дверь из подъезда. Прохладный воздух с шумом ворвался в легкие, остужая, успокаивая. Я оперлась о закрывшуюся дверь, оглядевшись вокруг, и невольно подняла голову вверх, когда увидела скользнувшую по земле тень. Ястреб взмыл высоко, удаляясь.
«Чертова птица», — выругалась я про себя.
Прошло около двух часов с тех пор, как я оказалась на улице. Бесцельно бредя по тротуару, поражалась самой себе. Что это был за внезапный приступ? Я никогда не боялась оставаться одна, но утром… наваждение какое-то. Не хочу туда возвращаться. Мысли невольно вернулись к папиному письму. А ведь я так и не отважилась прочитать его. И тут же разозлилась на саму себя. Что за ребячество? Пнув шуршащие, разлетевшиеся прочь листья, наконец остановилась, оглядевшись в поисках скамейки. Ничего похожего, только далеко вперед уходила ровно уложенная тротуарная плитка. Посаженные вдоль дороги клены приветливо махали резными листочками, в них точно танцевало солнце. Улица казалась смутно знакомой.
Вместе с запахом осени налетевший ветерок принес аромат свежей выпечки. Я осмотрелась внимательней и, подняв голову, заметила качающуюся на ветру вывеску с указателем. Захотелось есть и пить, да и длительная прогулка давала о себе знать. Неприметный вход со стороны двора и всего шесть столиков внутри. Разместившись возле панорамного окна, заказала кашу и чай с круассаном, после чего решительно открыла рюкзак, положив перед собой тетрадь с письмом.
Каша начинала остывать, а я не в силах была оторваться от написанного, вновь и вновь возвращаясь к чтению. Моя фантазия не справлялась с описанным. Такое вообще возможно? И неужели все это правда и папа сейчас находится среди этих невероятных существ?
Перелистнув очередную страницу тетради, прочитала сверху «прародитель» и удивленно провела пальцами по могучей фигуре высокого зверя с длинными руками. На других нашла изображения особого дома, интерьер которого менялся точно по волшебству, красивой девушки и невероятных зверей. Еще несколько страниц оказались пустыми, должно быть, папа просто не успел нарисовать задуманное. М-да, чудный и пугающий мир.
Чашка с зеленым чаем замерла в руке и вновь опустилась на столик. Между последней страницей и обложкой была вложена наша первая семейная фотография. На ней я, лежа на руках мамы, улыбалась беззубым ртом, и оба родителя смотрели на меня, точно на чудо. Глаза защипало.