Вспышка. Книга первая

Гулд Джудит

– Их нет дома? – спросила Сенда. Он с сожалением покачал головой.

– Мне очень жаль, но они уехали на несколько дней. Она сжала губы и откашлялась, героически пытаясь сохранить самообладание.

– В таком случае вижу, что мне придется оставить свою визитную карточку. – Открывая сумочку и роясь в ней, она всем телом ощущала его стоическое ожидание. Пальцы ее пробежали по скудному содержимому сумочки, продолжая игру. Ни за что на свете она не могла бы признаться, что у нее нет никаких визитных карточек. В конце концов она вздохнула и, глядя в сторону, обезоруживающе улыбнулась, закрывая сумочку. – Кажется, я забыла их дома, – сказала Сенда. – Как глупо с моей стороны. Он казался невозмутимым.

– Если

мадам будет так добра, чтобы подождать минутку, я принесу вам листок бумаги и ручку. – Дверь осталась открытой, Сенда по-прежнему стояла по другую сторону порога. «Даже сама дверь, – думала она, – стала демаркационной линией, которую я не смею переступить без приглашения». Затем она подняла глаза. Дворецкий вернулся, неся в руках блестящий серебряный поднос, на котором лежали крошечная золотая ручка и миниатюрный блокнот. Она написала свое имя и адрес, с улыбкой поблагодарила его и, повернувшись, пошла прочь, вкладывая в свою походку все достоинство, на которое была способна. Слезы разочарования жгли ей глаза.

Внезапно она резко остановилась. Кровь застыла в ее жилах, когда ее вдруг осенило.

Ворота.

Привратник впустил ее. После того как она сказала ему, что хочет видеть князя. Привратнику, лучше чем кому-либо, должно быть известно о передвижениях хозяина. Он бы сказал ей, что Вацлава нет дома. Ведь так?

Лицо ее горело как в огне, невыносимый приступ кашля сотрясал грудь, обжигая легкие. Значит, Вацлав был дома. Только она не могла его видеть.

Почему? Почему?

В своем кабинете, расположенном на втором этаже замка Жемини, стоял граф Коковцов, пристально разглядывая крошечный листок бумаги, который держал в руке. На его высоком куполообразном лбу проступили вены, а блестящие, покрытые лаком ногти отбивали дробь по прекрасно инкрустированному письменному столу времен Людовика XV. Брови были сведены к переносице, зубы сжаты.

Здравый смысл подсказывал ему, что не следует ни ужасаться, ни удивляться неожиданному визиту этой женщины. Нельзя ведь было ожидать, что избавиться от нее так же легко, как сжечь ее перехваченное письмо Вацлаву. Чего еще можно было ожидать от такой решительной и изобретательной суки, как Сенда Бора? Разве он не был готов к тому, что она лично явится сюда, не получив ответа на свое письмо? И разве эта сука не станет приходить снова и снова? Конечно, станет, и граф был уверен, что в конце концов, невзирая на все препятствия, которые он собирался чинить ей, она придумает какую-нибудь хитрость, чтобы связаться с Вацлавом.

А именно этого он и не мог допустить.

В задумчивости граф отодвинул стул и подошел к высокой застекленной двери, откуда открывался вид на озеро Леман. Раздвинув тяжелые портьеры, закрывавшие окна, он выглянул наружу. Внизу на берегу озера виднелись две крошечные фигурки. Затем он увидел фигуру третьего человека, поднимающегося по ступеням каменной пристани навстречу первым двум, которые ожидали его наверху.

Коковцов презрительно нахмурился. Значит, Вацлав закончил свой ежедневный заплыв в прохладных водах озера, и двое его обычных спутников почтительно поджидали его, чтобы закутать дрожащее тело князя в тяжелые подогретые одежды. Несмотря на состояние умственного и физического истощения, в котором он пребывал, Вацлав Данилов по-прежнему настаивал на своем ежедневном купании, так же как он делал это в России, какой бы холодной ни была погода и какой бы ледяной ни была вода.

Когда граф отошел от окна и принялся расхаживать по кабинету, на его губах играла кривая, зловещая улыбка. Он бессознательно комкал листок бумаги, который держал в руках.

Ну что же, его кузену недолго осталось продолжать эти небольшие освежающие погружения, с удовлетворением подумал он.

Теперь уже скоро Вацлав сойдет со сцены, и все огромное состояние Даниловых перейдет к нему, к нему одному. Он взял со стола связку документов, представляющих собой еще одну часть состояния Даниловых, затем взглянул на крошечный бумажный комок, который все еще держал в руке, и, быстро подойдя к камину, бросил его в огонь. Языки пламени жадно лизнули и поглотили бумагу. Теперь, когда было уничтожено наглядное свидетельство ее визита, он чувствовал себя намного лучше. Затем спустился в выходящую окнами на озеро гостиную выпить чаю. Держа под мышкой документы, граф тихонько напевал что-то себе под нос, пребывая в приподнятом настроении и очень довольный собой. Он чувствовал себя совершенно уверенно.

В конце концов, разве Даниловы за чаем не вели себя всегда так глупо беспечно, так идиотски управляемо и приятно?

Если подумать, они вообще становились все приятнее и приятнее.

Ее второй визит.

На этот раз в замке Сенде был оказан совсем другой прием. Тот же дворецкий открыл ей дверь, но его манеры были, несомненно, менее высокомерны.

– Не будет ли мадам так добра, чтобы проследовать за мной? – Рука елейным жестом попросила ее войти.

Пораженная переменой в его поведении, Сенда без слов проследовала за ним через несколько молчаливых коридоров в небольшую гостиную. Она не замечала бесценных шедевров, расставленных вдоль стен: гигантских Севрских ваз и урн на консолях с мраморными подставками. Сердце ее колотилось и пело, она едва могла сдержать свое возбуждение. Значит, Вацлав получил ее послание! Значит, он хочет ее видеть! Слава Богу, что она решила прийти сегодня, а не ждать еще день или два. Какое-то чувство подсказало ей, что надо идти. Со времени ее последнего прихода прошло уже пять дней.

– Не будет ли мадам так любезна подождать здесь?

Сенда кивнула. Испытывая слишком большую нервозность, чтобы сесть, она принялась расхаживать по огромному восточному ковру винного цвета. Ожидание казалось нескончаемым.

В конце концов ее слуха коснулся отдаленный, но отчетливый звук приближающихся шагов. Она заставила себя спокойно стоять на месте, несколько раз быстро вдохнула, чтобы привести в порядок расшатанные нервы и подавить болезненный кашель, который мог начаться в любую минуту.

Дверь открылась, и она медленно обернулась, надев на лицо ту же безучастную маску, как это бывало всегда, когда она в России встречалась с Вацлавом на публике. Она так и называла ее: мое «общественное лицо».

В комнату вошел граф Коковцов.

При виде него краска схлынула с ее лица. «Какого черта! – Где же Вацлав?» – Она подавила готовый сорваться с губ возглас разочарования.

Он медленно затворил дверь и взглянул на Сенду; лицо его было сдержанным и отчужденным.

– Мадам Бора, – прошептал граф. Подойдя ближе, он взял ее руку и вкрадчиво поднес к губам. На его длинном тонком пальце зловеще переливался кроваво-красный рубин, темные глаза блестели. – Как приятно видеть вас снова. – Он изучающе оглядел ее. – Мы… боялись, что с вами произошла какая-то трагедия. Теперь я с удовольствием вижу, что это не так.

Она заставила себя через силу улыбнуться. Слишком свежо было воспоминание о той ужасной сцене на железной дороге, когда трогался принадлежащий Даниловым поезд. Граф тогда намеренно отвлек внимание княгини от окна, чтобы она не заметила Сенду, а потом смотрел на нее с торжествующей, насмешливой улыбкой. Сенда напомнила себе, что нельзя поддаваться на какое бы то ни было проявление искренности с его стороны. Этот человек был опасен, его нельзя было недооценивать.

– Мне тоже приятно вас видеть, граф Коковцов. Мы давно не встречались.