Вспышка. Книга вторая
Шрифт:
Наджиб поднялся вслед за ним по одной из лестниц, затем прошел вдоль антресольной галереи, окружавшей кольцом все фойе, мимо водопада высотой в три этажа, который начинался у самого потолка и струился вниз по граненой стене из гладко отшлифованного белого мрамора с багровыми прожилками и исчезал в сводчатом углублении в белом полу.
Они дошли до места, в котором пересекались четыре одинаковых коридора. Хамид безошибочно свернул в один из них и повел Наджиба по широкому проходу из прохладного мрамора к меджлису. Бесценные восточные ковры скрадывали их шаги, а вдоль прохода стояли современные скульптуры – каждая под индивидуальным световым люком, устроенным в потолке.
Меджлис, или совещательная комната,
– Итак, – проговорил Абдулла, – час наконец пробил. – Его хитрые глаза из-под полуопущенных век внимательно следили за реакцией племянника. – По телефону мне показалось, что ты не слишком доволен.
– Я не ожидал такой новости. – Наджиб говорил намеренно вежливо. – После стольких лет она меня даже разочаровала. Как если бы я вдруг понял, что все это пустые хлопоты.
– Нет, ради этой женщины стоило постараться, в этом можно не сомневаться. Присядь, я объясню тебе, почему считаю, что она для нас дороже золота. – Они уселись друг напротив друга на мягкие белые стулья с бирюзовой обивкой, высокими спинками и подлокотниками. Абдулла кивнул в сторону старинного серебряного кофейного сервиза, стоящего на серебряном подносе с витыми ножками. – Не желаешь ли подкрепиться?
Взглянув на кофейный сервиз, Наджиб покачал головой.
– Нет, спасибо, дядя. Я бы предпочел чего-нибудь попрохладнее.
– Попрохладнее? Или покрепче? – Подернутые влагой черные глаза Абдуллы изучали его. – Возможно, ты предпочел бы что-нибудь из спиртного?
Какой-то глубоко запрятанный инстинкт заставил Наджиба покачать головой.
– Нет, на самом деле я бы выпил содовой со льдом, если это не слишком затруднит тебя.
По лицу Абдуллы промелькнула искорка разочарования и исчезла так быстро, что Наджиб едва не пропустил ее. Но он тоже был начеку, поэтому успел понять, что инстинкт его не обманывает: таким образом дядя пытался либо испытать его, либо подстроить ему ловушку. Ведь употребление спиртных напитков – тяжкий грех. Добрые мусульмане не должны употреблять спиртных напитков, это карается законом, хотя ни для кого не секрет, что многие арабы предаются возлияниям в огромных количествах, стоит им оказаться за границей, а кое-кто идет еще дальше, втайне держа у себя дома запасы крепких напитков и вина. Наджиб охотно поспорил бы на половину своего состояния, что где-то в закромах дворца братья Элмоаиды держат винный погреб, который успешно выдержит конкуренцию с винными погребами половины замков в Бордо.
– Вон там, – Абдулла показал на белый шкафчик, покрытый столькими слоями лака, что его блеск не уступал блеску «роллс-ройса». – Там внутри находится то, что неверные, если я не ошибаюсь, называют… «винным баром»? – При этих словах его толстые хитрые губы под жидкой, с проседью, бородкой презрительно скривились.
Поднявшись со стула, Наджиб подошел к шкафчику и распахнул двойные створки. На его губах заиграла невольная улыбка. Он выиграл бы свое пари, даже не выходя из комнаты. Этот шкафчик специальной конструкции с маленькой встроенной раковиной и холодильником представлял собой мечту любого бармена – здесь были напитки на любой, самый взыскательный вкус.
Наджиб взял высокий хрустальный стакан, положил туда немного льда и, налив из сифона содовой, с рассеянным видом вернулся к Абдулле.
Он был рад этой небольшой передышке; она давала ему время поразмыслить об отношении дяди к нему. Дядины нападки стали просто невыносимыми – будто у него на самом деле были основания подозревать, что Наджиб предал его и работает против него – подозрения совершенно смехотворные, но в извращенном сознании Абдуллы такая версия могла, вероятно, казаться правдивой. «Наверное, паранойя – это удел всех революционеров, которые слишком долго ведут борьбу», – подумал Наджиб. Абдулла стал злейшим врагом самому себе. Когда-то он был способен взять на себя ответственность за плохую организацию операций, закончившихся катастрофой, но сейчас во всем винил своих людей. Раньше он был готов прислушиваться к мнению других, сейчас даже к своим ближайшим помощникам и самым верным соратникам относился с недоверием. Прежде в его действиях было какое-то праведное начало, теперь же все они планировались лишь с одной-единственной целью – способствовать его прославлению. Хотя он по-прежнему держал руку на пульсе Ближнего Востока и видел в себе самом единственного возможного спасителя палестинцев, населяющих лагеря для беженцев, люди являлись лишь средством достижения его цели, а единственным желанием и заботой стало достижение власти любой ценой.
Абдулла упивался властью. Он наслаждался ею и совершенно беззастенчиво ею пользовался. Наджиб сделал глоток содовой, решив, что в разговоре ему следует постараться придерживаться нейтрального тона: имея дело с Абдуллой приходилось соблюдать осторожность, тщательно учитывая малейшее изменение его настроения. Он сел на место и взглянул на дядю.
– Как тебе удалось заполучить этот дворец? – спросил он, показывая жестом вокруг.
Проследив взглядом за рукой Наджиба, Абдулла остановил на нем свой взгляд.
– Братья Элмоаиды в течение многих лет не слишком старательно поддерживали наше дело, – самодовольно проговорил он. – Как мне кажется, теперь они решили исправить прошлые ошибки. Я могу пользоваться этим дворцом, когда только захочу. – На лице его появилась слабая улыбка. – Ты не поверишь, какими сговорчивыми они стали.
Стараясь, чтобы голос прозвучал как можно спокойнее, Наджиб как бы между прочим заметил:
– Хамид говорит, что эту женщину, Боралеви, завтра должны привезти сюда.
Абдулла кивнул.
– Ее доставят тем же самолетом, которым улечу я. – Казалось, он просто раздувается от чувства собственной значимости. – Муаммар на недельку пригласил меня в Триполи. Муаммар – один из моих верных сподвижников. А я, разумеется, плачу ему тем же. С самого прихода к власти полковник поддерживает меня.
Наджиб почувствовал, что им начинает овладевать раздражение.
– Ты мог бы предупредить меня заранее, что собираешься уезжать. – Ему не удалось скрыть свое недовольство. – А что, по-твоему, делать мне, пока ее будут держать тут взаперти? Сидеть сложа руки и убивать время в ожидании твоего возвращения? – Он опустил глаза и встряхнул кубики льда в стакане. Затем снова поднял голову. – На случай, если ты запамятовал, хочу тебе напомнить, что у меня есть дела. Не вижу никакого смысла в том, чтобы дожидаться тебя здесь.
– Ах. – Абдулла поднял вверх указательный палец. – Смысл есть. – Он злобно улыбнулся.
Наджиб молча ждал.
– Это испытание. Надеюсь, ты погашаешь это. Наджиб почувствовал, как острая боль пронзила его, на лбу проступил пот. Но внешне он оставался совершенно спокойным. Он покачал головой.
– Прости меня, но я не понимаю. Может быть, ты будешь так добр, что объяснишь мне все.
Абдулла с хитрым видом взглянул на него, облокотившись о резные белые подлокотники.
– Я хочу проверить, не изменился ли ты.