Встреча на далеком меридиане
Шрифт:
Хотя было еще очень рано, он позвонил Анни, на этот раз не мучаясь сомнениями, как накануне утром. Анни ответила еще совсем сонным голосом, но весело. Ник тщетно ждал, что она сама расскажет про встречу с Хэншелом, но она так явно обрадовалась его звонку, что теперь то уже не имело никакого значения. Позже он все равно узнает.
– Вы свободны сегодня?
– спросил он.
– Весь день.
– Тогда давайте придумаем что-нибудь, - предложил Ник. Он сидел на постели в легком летнем халате. Завтрак он уже заказал, а пока наполнялась ванна. Он представил себе, как Анни лежит, опершись на локоть, короткие ее волосы, наверно, слегка взъерошены, Так она выглядела бы, если бы провела эту ночь с ним.
– Что вы скажете
– спросила Анни.
– По воскресеньям здесь принято ездить на пляж или в парк. По реке, вернее, по каналу, курсируют маленькие теплоходики. На таком теплоходике мы доберемся до чудных лужаек и пляжа, где можно и выкупаться. Место называется Солнечная поляна. Только надо поторопиться: теплоходы отчаливают из Химок в девять часов. Я думаю, вам такая прогулка понравится.
Это воскресенье, более похожее на мечту, чем на реальность, - день, который для Ника остался навсегда как долгий отзвук тронутой струны, - с самого начала было отмечено ясной и стремительной четкостью. Принять ванну и позавтракать было делом нескольких минут. И вот он на улице, залитой солнцем и по-воскресному безлюдной. Пять свободных такси стояли рядышком в тени, и все пятеро шоферов спали в одной из машин. На улице никакого движения, только мимо Дома Совета Министров, бормоча что-то про себя, проплыла механическая мойка, да через освещенную солнцем асфальтовую пустыню Манежной площади, окунаясь в тень, падавшую от здания гостиницы, торопливо двигался автобус, переполненный пассажирами, - все они держали на коленях, словно младенцев, свертки, приготовленные для загородной прогулки. Наконец с улицы Горького подъехало такси, и в нем сидела Анни она отчаянно замахала рукой, торопя Ника. В их распоряжении оставалось всего двадцать пять минут.
– Кирилл Иванович думает, что мы успеем, - сказала Анни по-русски, из любезности к шоферу, который большим пальцем поддел козырек форменной фуражки и приветствовал Ника короткой застенчивой улыбкой. На сиденье рядом с Анни стояла упакованная корзинка и термос.
– Как это вы успели все приготовить так проворно?
– спросил Ник.
– У меня в холодильнике были всякие остатки, к тому же, так как я предполагала, что мы сегодня, может быть, поедем, я кое-что купила заранее, с вечера.
– Звонил вам вчера мой приятель Леонард Хэншел?
– спросил Ник как бы мимоходом.
– Да, и мы вместе обедали.
Ник почувствовал себя больно задетым. Не мешало бы сказать об этом, не дожидаясь расспросов. Но он заметил только:
– Жаль, что вам пришлось так переутомляться два вечера подряд.
Анни рассмеялась.
– Ну, знаете, вчерашний день был не такой насыщенный, как тот накануне. В десять часов я уже была дома и, как видите, успела приготовиться к воскресенью. Хэншел с его скепсисом по-своему очень мил. Он от вас в восхищенье. Вы действительно едете с ним в Вену?
– Безусловно нет, - резко ответил Ник.
– С чего вы взяли? Он что, сказал вам, что я еду?
– Нет, только высказал предположение, что, может быть, поедете. Я вижу, вы на него очень сердиты.
– Вы не ошиблись. Между нами идет нечто вроде битвы за мою душу.
– Он секунду колебался, прежде чем спросил: - Вы собираетесь принять работу, которую он предлагает?
Анни пожала плечами.
– Предложение его очень заманчиво, но я еще ничего не обдумала.
– Она улыбнулась Нику.
– Я же говорю вам: пока мы с ним беседовали, я все время мысленно прикидывала, что надо сделать к сегодняшней прогулке.
Они то ныряли в тень, то снова выныривали на солнце, пролетая по улице Горького, потом выскочили на залитую ослепительным солнечным светом большую площадь перед Белорусским вокзалом, потом по мосту через железную дорогу выехали на засаженное посередине деревьями Ленинградское шоссе и понеслись, догоняя и перегоняя легковые и грузовые автомашины, которые мчались рядом с обеих сторон. Наконец их такси обогнало переполненный автобус, и Анни облегченно вздохнула. Это был автобус, курсирующий между Химкинским речным вокзалом и ближайшей станцией метро. Гоня машину со скоростью шестьдесят миль в час, Кирилл Иванович с торжеством посмотрел на них и расплылся в улыбке - теперь-то они поспеют.
Химкинский вокзал - длинное невысокое белое здание с тремя башнями, как у старых кораблей, - это конечный пункт маршрута волжских пароходов в Москве. В это утро зал ожидания гудел от говора и смеха экскурсантов. Все были одеты по-летнему, женщины в легких платьях, мужчины в теннисках, все сновали взад и вперед, задевая друг друга сумками и свертками с едой. Анни оставила Ника с вещами посреди битком набитого зала, а сама кинулась к очереди у одной из билетных касс. Она скоро вернулась, протискиваясь через густую толпу, победоносно вскинув голову, весело блестя глазами. Ей повезло - она купила последние билеты на самый большой, самый лучший теплоход - "Иосиф Сталин". Тут она схватила Ника за руку и вытащила его на солнце, на украшенную флагами эспланаду, где у причала стояло штук шесть теплоходиков. Толпа растеклась на несколько потоков, каждый к соответствующим сходням. Праздничное настроение чувствовалось даже в самом воздухе, и Ник вдруг ясно представил себе, какой Анни была в семнадцать лет.
Прогудели гудки, и один за другим теплоходы отчалили и поплыли, растянувшись на воде целой флотилией. Анни и Ник нашли свободные места в тени возле самых поручней на верхней палубе. Пассажиров набралось много, однако неприятной тесноты не было. Вокруг расположились семейные группы и компании друзей. На богачей никто из них не походил - видно было, что это люди, честно работавшие всю неделю. Анни была в слишком возбужденном состоянии, чтобы усидеть на месте. Ей хотелось показать Нику все, что здесь было интересного. Они прошлись по палубе. Любители позагорать наслаждались солнечными лучами, развалившись в палубных креслах и закрыв глаза; несколько заядлых картежников уже хлопали картами на пустом стуле, поставленном между игроками; некоторые сидели, поглощенные чтением, не замечая сотен людей вокруг и более реально ощущая зиму 1812 года, чем тот солнечный свет, звуки аккордеона, воду канала и проплывающие мимо зеленые берега, - Наташа и князь Андрей волновали их больше, чем сидящие тут же влюбленные, прижавшиеся друг к другу с видом мрачных заговорщиков, но стоило одному из них улыбнуться, и другой мгновенно отвечал ему улыбкой.
Анни заявила, что не успела позавтракать, и они отправились в буфет с синими плюшевыми гардинами и сели за столик. На всем теплоходе они были единственными иностранцами, и их английская речь заставила на мгновение поднять головы те, кто сидел за соседними столиками. Больше никто не обратил на них особого внимания. Здесь было тихо, прохладно и чисто.
– Вам нравится?
– спросила Анни.
– Я уже не помню, когда чувствовал себя так легко, - ответил Ник. Должен признаться, что я порядком удивлен. Все выглядит точно так, как на любой воскресной прогулке во всех тех местах, где я бывал. Только, добавил он смеясь, - будь это в каком-либо другом месте, вас со мной не было бы. Скажите, что вас держит в Москве? Вы собираетесь остаться здесь навеки?
Она пожала плечами.
– Я же говорила вам: живу здесь, вот и все. И пока не вижу никаких причин уезжать отсюда.
– Вы счастливы?
Она быстро взглянула на него и сразу же отвернулась.
– Не знаю. Обычно и не задаешь себе такого вопроса. У меня есть работа, друзья. Смеюсь, когда мне весело, и стараюсь не показывать виду, когда взгрустнется. Пожалуй, я даже счастлива, - проговорила она медленно. Здоровье у меня хорошее, дни проходят интересно...
– Да, понимаю, - сказал Ник.
– Но... но, может быть, чего-нибудь вам не хватает, чего вам страстно хочется, к чему вы стремитесь, - к какой-то цели?