Встреча с Медузой. [Венера Прайм — 4]
Шрифт:
— А почему он вообще заинтересовался этой программой?
— Он увидел преимущество в дополнении человеческой команды разумными шимпанзе, которые могли бы справиться с большей частью такелажной работы на этом огромном судне. Говард однажды сравнил его с летающим собором.
— Справляться с такелажем? Другими словами, выполнять опасную работу.
— Опасную для нас, но не для них. — Темные глаза Сингх блеснули в темноте ночи. — Этические соображения учитывались, инспектор, не сомневайтесь. Мы не создавали расу рабов. Эксперименты, проведенные на макете, показали,
Женщины вышли из-за деревьев на открытое травянистое поле. Спарта остановилась и посмотрела вверх, рассматривая ночь.
Звезды над головой были похожи на флуоресцентный планктон, четыре или пять тысяч из них были видны обычному глазу в этой прозрачной атмосфере, в сто раз больше было видно более чувствительному глазу Спарты. На северо-западе покрытые ледниками молодые горы. — Результат наползания тектонических плит друг на друга, которое постоянно меняло форму поверхности вращающейся Земли.
Через мгновение она повернулась к Холли Сингх:
— А Фолкен когда-нибудь навещает Стэга?
— Фолкен больше не один из нас, — ответила Сингх.
— Почему ты так говоришь?
— После крушения Королевы он не появлялся в Индии. Он ни с кем не общается вне ближайшего круга коллег по проекту «Кон-Тики». Наверное, из-за того, что им пришлось сделать, чтобы спасти его.
XIV
Спарта очнулась в комнате с высоким потолком и со сверкающими белизной эмали стенами. Высокие окна с некачественными стеклами были увешаны кружевами. Она не понимала, где находится…
…Ей восемнадцать лет, она в санатории, наполовину пьяная от нежданного возвращения памяти, от нахлынувшей бури чувств. Ее сердце бешено колотится, а горло болит от едва сдерживаемого желания закричать, потому что она слышит, как бьются лопасти приближающегося Снарка, несущего убийцу…
Спарта скатилась с кровати и скользнула на животе по полированному деревянному полу, прижавшись к стене под подоконником. Прислушалась.
Далеко внизу, в глубоких долинах, кричали ночные птицы, и пели миллионы лягушек. Сквозь кружевные занавески комнату заливал свет полной Луны.
Было еще не утро, и она была не в санатории в Колорадо, а в доме Холли Сингх в Индии. Звук, который она услышала, издавался не Снарком, а маленькой двухместной Стрекозой, ее крошечный термоядерный электрический двигатель был настолько тихим, что все, что она могла слышать, было сопением лопастей, и оно не приближалось, а удалялось.
Спарта подняла голову к углу окна и осторожно выглянула. Ее правый глаз был прикован к стрекозе, находящейся уже в полукилометре, поднимающейся на фоне залитых лунным светом вершин. Ракурс был плохой: она смотрела сзади и видела только левое плечо и руку пилота, но инфракрасное изображение, обработанное зрительной корой Спарты, было ярким, как день. Пилотом была женщина — Сингх или кто-то, очень похожий на нее.
Неужели в
Надев облегающий черный комбинезон и мягкие черные высокие ботинки, Спарта отключила сигнализацию, которую она установила на стекло окна и вскользнула наружу, закрыв окно за собой.
Пологая крыша веранды — угол веранды, водосточный желоб — лужайка из декоративного ирландского мха.
Лунный свет сквозь деревья создавал сине-черную мозаику, но для инфракрасного глаза Спарты сама земля светилась тускло-красными оттенками: трава, кусты и голая почва отдавали солнечное тепло в разной степени. Она быстро шла по дорожкам, ведущим к санаторию. Остановилась, увидев призрачную белую фигуру, двигающуюся в темных ветвях кедра, но это была всего лишь цапля.
А вот и санаторий. Четыре невысоких кирпичных здания с металлическими крышами образовывали комплекс, в центре двора стоял старый корявый каштан. Так, здесь палаты с пациентами. Храпят и пусть себе храпят. Здесь тоже. А здесь, судя по запахам бытовой корпус — прачечная, кухня и столовая.
В четвертом здании Спарта обнаружила, наконец-то, клинику, это была ее цель.
Медленно обойдя клинику, держась в тени, она исследовала систему охраны. Ее пристальный взгляд путешествовал вдоль крыши, вокруг каждого окна и дверной рамы, ища камеры наблюдения и устройства сигнализации.
Охрана здания оказалась примитивной. Камер не было. Окна и двери были оборудованы проводящими полосками. Она выбрала окно, наполовину скрытое кустом рододендрона, и распахнула ставни. Из кармана комбинезона достала стеклорез, вырезала круг в стекле возле защелки, постучала по нему и позволила стеклянному диску выпасть наружу в ее руку. Просунув руку в отверстие и уже собираясь прикрепить обводную проволочную петлю к проводящей полоске сигнализации, она почувствовала своими подногтевыми шипами, что в аварийной сигнализации нет тока.
Подумала об этом миллисекунду, затем все равно установила петлю, закрепив оба конца специальным клей-моментом. На всякий случай — ведь ток может и течь начать. Затем она повернула щеколду. В отличие от окна спальни, чтобы поднять эту створку, потребовались усилия; крошки грязи и старой краски падали ей на лицо и на волосы.
Проникнув внутрь она оказалась в маленькой палате, оборудованной больничной койкой и множеством устаревшего диагностического оборудования. Не то, что можно было бы ожидать от дорогого частного санатория. Оставив окно приоткрытым, она начала поиск кабинета администратора.
В центре здания на двери гравированная медная табличка гласила «Доктор Сингх». Замок простой, магнитный. На «правильных» кнопках остался запах пальцев Сингх, и через секунду она вошла в кабинет.
Она испытывала странное чувство гордости. Ей нравилось, что она могла обмануть мониторы фотокамер простыми трюками танцовщицы, ей нравилось, что она могла видеть в темноте. Ей нравилось чувствовать запах того, кто был в комнате последним и определять, когда это произошло. Ей нравилось, что она может практически проходить сквозь стены.