Встреча с пришельцем (сборник)
Шрифт:
Вскоре выяснилось, что большая голова — это не такая уж радость для ев хозяина. Промышленность просто не выпускает шляп 66-го размера. И бедный Тетеря в жару и мороз ходил с непокрытой головой.
— У меня шапка-невидимка, — шутил он.
Заместитель старшего группы Лыковец посоветовал ему заказать вязаную шапочку в трикотажном ателье. Но Тетеря отказался.
— Вязаная — как-то несолидно, — сказал он.
— И действительно, — согласился Захребетенко, — что он, лыжник?
Мы сочувствовали
— Нас наказывайте как угодно, а Тетерю не надо, — умоляли мы. — Он и так несчастный — шапки достать не может.
Дважды в году ходатайствовали о выделении ему денежной помощи. Уступили лучший участок В коллективном саду. А старший научный сотрудник Карасик отдал ему свою очередь на мотоцикл с коляской. Даже дочку его с нашей помощью удалось определить в школу одаренных детей.
— Конечно, вам хорошо, — частенько повторял Тетеря, — вы все в шапках. А вот мне так не повезло!
— Давайте подарим ему зонтик, — предложил Лыковец. — Чтобы от снега прикрывал.
— Лучше всего японский. Такой, чтоб складывался. Он его в портфеле носить сможет, — уточнил Непомнящий.
— Японский — ни в коем случае! — возразил Захребетенко. — Его обязательно жена заберет.
— А если, — внес я предложение, — пойти к директору фабрики головных уборов и так прямо и рассказать? Может, поймет?
Все меня поддержали. И на следующий день мы посетили директора фабрики. Он очень мило нас встретил и сказал, что, хотя индивидуальных заказов они не принимают, он сделает для нашего Тетери исключение.
И вот настал торжественный момент. После проникновенной речи старшего группы Захребетенко, поэтического поздравления Карасика, трогательных напутствий Лыковца и Непомнящего я под аплодисменты преподнес Тетере большую круглую коробку со шляпой 66-го размера.
По нашему требованию он тут же ее примерил.
— Ну и красавец! — радостно воскликнул Карасик.
— И родная жена не узнает! — отметил Лыковец.
— Смотри, чтоб не украли, — посоветовал Непомнящий.
А я молча пожал Тетере руку.
На глазах у него были слезы. Он смотрел на меня с ненавистью.
— Какие вы все завистливые! — сказал он. — Не терпите, когда человек имеет хоть какие-нибудь преимущества!..
Единственный шанс
— А директора снимать собираются! — выпалил с порога счетовод Серничук.
Никто не среагировал на его сообщение. Лишь Серебристый, на миг оторвавшись от бумаг, кисло заметил:
— Это уже целую неделю
Серничук обиженно сел за стол и принялся крутить ручку арифмометра. А меня вдруг осенила гениальная мысль. Я вышел из комнаты и направился в кабинет директора.
— Федор Тихонович, позвольте на минутку?
— Я занят, — хмуро ответил директор.
— Знаю, все знаю, — сочувственно сказал я, без приглашения усаживаясь в кресло. — Но вы должны меня выслушать.
Директор отложил ручку и с интересом взглянул на меня.
— Услыхай, что вас снимают или собираются снять, я не мог не прийти…
— Почему?
— Потому что считаю это колоссальной несправедливостью! — гневно сказал я.
Глаза директора округлились от удивления.
— Поймите меня правильно, — продолжал я. — Никогда бы я не решился вот так запросто прийти к вам, если бы не подобные обстоятельства. Тот факт, что я избрал для визита именно такой, можно сказать, трагический момент в вашей жизни, доказывает, что я делаю это с честными намерениями.
— Ничего не понимаю, — пожал плечами директор.
— Вообразите, что месяц назад я пришел бы сюда и сказал: «Дорогой Федор Тихонович, я очень и очень уважаю вас». Вы бы восприняли это как обыкновенный подхалимаж. Решили бы, что мне от вас чего-то надо — новой квартиры или там повышения. А когда я вам в глаза говорю теперь эти слова, вы понимаете, что это сказано честно и никакой корысти у меня нет… Так вот, зная, что, возможно, это наш последний разговор, я и пришел только для того, чтобы сказать: «Федор Тихонович, я считаю, что вы образцовый директор, а самое главное — чудесный человек».
Директор встал, налил в стакан воды и снова сел.
— Прежде чем попрощаться с вами, — продолжал я, — хочу сказать: вы благородны и принципиальны. Даже когда вы отказываете в просьбе, в душе просителя не остается и тени обиды. Вот, к примеру, отказали мне во внеочередном отпуске. Думаете, я обиделся? Нисколько! Потому что так чудесно и доходчиво объяснили, что мне даже совестно стало. А когда срезали премию за частые опоздания — помните? — вы сделали это так деликатно, что мне хотелось сказать: «Срежьте еще!..»
— Послушайте, уважаемый… — хотел было перебить меня директор.
Но я не дал ему договорить:
— Всегда твердил и твердить буду: с таким мудрым человеком, как вы, работать — настоящее счастье!
Глаза директора увлажнились.
— Я обо всем напишу куда следует, чтобы те, которые решили вас снять, получили по заслугам! — ошеломил я его.
— Друг мой, не надо, — ласково вымолвил директор.
— Надо, обязательно надо! — горячо возразил я. — Это же фатальное недоразумение. Таких, как вы, Федор Тихонович, не снимать надо с должности, а, напротив, повышать…