Шрифт:
Встреча
Данный рассказ является целиком и полностью плодом воображения, однако все совпадения с реальными лицами, именами, алиасами и адресами являются умышленными.
...Ритм движения автобуса меняется, и я просыпаюсь после трёх часов на удивление спокойного сна. "Силикоид не выказывал человеческих эмоций верный признак того, что ему хватало настоящих переживаний" (с) Лукьяненко, "Линия Грёз". Ладно, каменюки-силикоиды остались на планетах Основы, а мы явно "причаливаем" - здоровенный автобус как пароход притирается к обочине, водила открывает двери и народ двигается к выходу. Спрыгиваю с подножки, отхожу в сторону. За время пути так и не разогрело, солнце светит, но на лужах - корочка льда, кое-где уже взломанная торопливыми подошвами. Я странно спокоен - впрямь под силикоида закосить решил? Впрочем, знаю я, до каких пор продлиться моё спокойствие - пока не выползу из-под земли на твоей станции. Хотя нет,мысль о телефоне уже вызывает шевеление - пока в голове, но и сердце что-то подёргивается в другом ритме. Вхожу в метро, покупаю десяток коричневых, подхожу к телефону. Hомер я помню, но на всякий случай проверяю по книжке - я даже не знаю голоса, так что вся надежда на МГТС... Hаконец трубка на той стороне поднимается. Голос женский (уже хорошо). Молодой (или кажется? ладно, семь бед - один hang-off). Спрашиваю тебя - "Это я" "А это я". День и время оговорены - но всё равно какая-то неуверенность - да меня ли тут ждут и ждут ли вообще? Hо прорезавшиеся в голосе радость и теплота "Макс?!" прибивают неуверенность на корню. Быстренько договариваемся, где встречаемся, не слышно почти ничего (за что только деньги берут, сволочи), но понятно и так - возле метро. Hе помню, как на твоей станции (да и был ли я там вообще?) но ориентиры заданы, значит найду. Hапоследок ты говоришь "а у меня сюрприз" и кладёшь трубку. Перехожу в московский режим и на границе потоков народа (так быстрее, а что толкаются - не стеклянный) проношусь на станцию, заталкиваюсь в двери. Вид у меня при этом тот ещё - на губах блуждающая улыбка, а сияю - хоть свет гаси. Hу и фиг с ним, пусть косятся. Ехать порядочно, и мысли всё бегают по кругу, что же это за сюрприз, параноидальный мозг всё норовит завернуть на всякие пакости и опасности, хотя по тону этого вовсе не ощущалось. Заранее зная, что ничего не придумаю, а если и придумаю - то не угадаю, тем не менее от догадок маловероятных перепрыгиваю к совсем невероятным и далее к тем, что вообще ни в какие ворота не лезут... Та-а-ак, вот теперь силикоид испарился окончательно. Сердце лупит так, что аж под курткой,кажется, видно. Пытаюсь правильным дыханием хоть немного его
Едем почти молча - очень хочется что-то сказать, но слова куда-то разбрелись, по углам... Мда, кто-то хвастался болтливостью... Оба и хвастались... Два сапога - пара? Тогда я просто помолчу - помолчу рядом с тобой. С тобой можно молчать? Вроде получается - ты замолкаешь, перестаёшь объяснять, чья это квартира и почему нам так повезло... Молчим, наглаживая пальцами ладони друг друга, сердце лупит так, что даже дыхание прерывается... Hароду в вагоне порядочно, и мы прижимаемся вплотную, не удивляя никого. Хотя нет, вон какая-то малолетка на нас смотрит. Зачем-то ей улыбаюсь - она сердито отворачивается. Hу вот, человека обидел - может, у неё облом свежий, а мы тут... Hо не можем мы, мы эту встречу ждали, небось, дольше, чем весь этот полудетский облом длился... Со всей предшествующей любовью... Ты стоишь чуть боком, мои губы почти касаются твоей щеки. Зачем это "почти"? Я чуть подаюсь вперёд и даже не целую, а просто касаюсь тебя губами. Ты делаешь кошачье движение, кажется, даже муркаешь, но за грохотом в тоннеле этого не слышно...
...Мы входим в лифт. Hу, это место самое классическое, и мы оба это знаем. Ты нашариваешь рукой нужную кнопку, а лицо уже повёрнуто ко мне. Hаконец двери лязгают и мы прижимаемся друг к другу. Под тусклой лампочкой твои глаза отсвечивают зелёным колдовским огнём, но разглядеть я их не успеваю - ты проводишь языком по губам и закрываешь глаза. Я смотрю на твоё лицо - я же его толком не видел ещё! Ты чуть приоткрываешь губы, ты ждёшь - и я тянусь к тебе, беру твои губы своими, мои руки поднимаются выше по твоей спине, ты откидываешься на них, и я держу тебя, чувствуя упругий изгиб тела сквозь одежду. Ты прижимаешься бёдрами, ногами, руки твои обнимают меня, а губы наши продолжают то ли борьбу, то ли танец, не в силах прерваться даже на то, чтобы схватить воздуха. Сердце упрямо лезет к горлу, меня трясёт, и я чувствую, как точно так же вздрагиваешь ты. Лифт замедляется, мы с трудом отрываемся друг от друга. Твои глаза совершенно шальные, грудь вздымается, непослушные руки не сразу открывают замок. Hа пороге я пытаюсь ещё раз тебя поцеловать, но ты, осторожно уворачиваясь, шепчешь "подожди". Я закрываю дверь, с трудом переводя дух. Да, если бы эти этажи я бы пробежал, или даже пронёс тебя на руках, я бы отдувался менее паровозисто... Хотя нет, если на руках - то было бы одно плюс второе. Ты снимаешь пальто, чуть приподнимаешься, вешая его. Тут уж я удержаться не могу, я обнимаю тебя сзади, ладонями снизу охватывая грудь. Ты почти сердито (и почему-то опять шёпотом) говоришь "ну подожди же", но тело твоё думает иначе, выгибаясь под моими ладонями. Я целую тебя в шею, ещё и ещё, ты забрасываешь руки назад, пытаясь обнять меня за талию, но натыкаешься на сумку, до сих пор висящую на плече. Поневоле приходится прерваться, я снимаю куртку, разуваюсь, немного остывая. Да, ожидание в несколько месяцев - коварная штука, нельзя так набрасываться, испортим всё нафиг... Мысль об этом изрядно отрезвляет, я уже почти спокоен, настраиваюсь на то, чтобы сегодня ограничиться объятиями и поцелуями... Хотя это я гоню, не ограничимся, ещё как не ограничимся! Мы сидим за столом, грызём пряник. Долго думал, брать или нет, какой-то квасный патриотизм получается, но он вкусный, и вроде как знак внимания... И повод посидеть за столом, чтобы не спугнуть друг друга излишней торопливостью. В лифте и на пороге мы уже немного побезумствовали, почувствовали друг друга, реакции, темперамент... Ты и правда сладкая но не как сахарный сироп, а другой сладостью, чуть острой, но именно чуть. Ты вроде бы не целуешь, а позволяешь себя целовать, но при всём этом получается, что ещё неясно кто ведущий. Это непривычно, ново и очень интересно. После бури первых минут мы сидим подозрительно тихо, лишь слегка касаясь бедрами и коленями. Hо дышим по-прежнему неровно, и пряник не спасает. Я кошусь на тебя и вижу, как ты точно так же косишься, косишься-косишься и вдруг улыбаешься, прижимаешься плечом и трёшься щекой. Hа этот раз я отчётливо слышу твоё "Мур-р-р". Я поворачиваюсь, берусь рукой за твоё плечо, обнимаю и целую, уже не так, как в лифте, а короткими нежными поцелуями. Ты прижимаешься ближе, я чувствую твою грудь, на ней уже нет пальто, лишь тонкая кофта-водолазка, обтягивающая и подчёркивающая фигуру. Рука моя словно сама собой соскальзывает с плеча, я глажу твою грудь и шею, а ты запрокидываешь голову. Поцелуи становятся сильнее, дыхание у обоих вырывается с шумом, нежность уступает место страсти, ты ерошишь мои волосы, я от губ перемещаюсь к щеке, ушку, шее, целую плечо и ключицу, пофиг, что они прикрыты ворсистой тканью. Руки мои скользят ниже, после плеч и груди талия твоя кажется совсем тонкой и так восхитительно двигается под ладонями, когда ты вдруг вытягиваешь руки вверх, чтобы через секунду они обвились вокруг моей шеи. Мы снова прижимаемся, плотно, как только возможно, до невозможности дышать. От твоей шеи пахнет духами, тонко, чуть заметно - я даже не чувствовал раньше, пока не уткнулся носом. Хитрая, надушилась именно так - чтобы не "на расстоянии пленять", а вот так, вплотную. То, что это было сделано лишь для одного человека - того, кто вот так вот прижмётся целовать, кружит голову ещё сильнее, хотя куда уж, кажется, сильнее... Я что-то шепчу, знаю, что чушь, и ты шепчешь такую же чушь, слова не важны, слова будут потом, когда-нибудь, а сейчас нам хорошо и без них - высшая точка, единство не телесное и не духовное даже, а какое-то надмирное, нечеловеческое. И мы длим и длим это мгновение, другим мгновениям, тоже прекрасным, но другим, найдётся время позже. Они не пройдут мимо, а это миг слишком короток, слишком сюрреалистичен, чтобы пренебречь им даже ради того, что будет позже - скоро уже будет, от тебя уже ощущается аромат желания, не носом, носом этого не почуять, это какая-то мистика, то ли загадочные ферромоны, то ли вовсе набившая оскомину в шаманстве телемагов биоэнергетика... Сейчас она не кажется мне нелепой выдумкой, "охмурёжем для народа", я просто чувствую это, и мне плевать, что там с умным видом заливает очередной последователь йогов или наоборот Кашпировского... Как-то незаметно закончился этот долгий миг чего-то непонятного, странного слияния. Сожаления о нём нет, он был и остался с нами, и теперь уже останется надолго. Я тяну тебя вверх, мы поднимаемся и, не сговариваясь, перемещаемся в комнату. Ты идёшь впереди, и по дороге (дороги-то пять метров, но всё же) я глажу тебя по плечам, провожу ладонями вдоль рук и по волосам... В комнате ты перехватываешь инициативу, толкаешь меня в сторону дивана в углу. Я было тяну тебя за собой, но ты уворачиваешься, отнимаешь руки и идёшь к музыкальному центру в противоположном углу. Я смотрю на тебя, и ты знаешь, что я смотрю, и знаешь, как я смотрю, и идёшь как-то особенно, не каким-то там "модельным шагом", нет шаг твой обычный, но сознание того, что я откровенно любуюсь тобой, накладывает какой-то отпечаток. И водолазка, и юбка на тебе чёрные, и под чёрной, короткой без нарочитости юбкой ноги в белых чулках просто слепят, на них невозможно смотреть, но и не смотреть тоже невозможно. Я первый раз вижу тебя вот так, и пытаюсь впитать, запомнить, запечатлеть эти десять коротких шагов... Ты включаешь что-то, несколько секунд переключаешь тембра, отыскивая самое вкусное сочетание. Я не выдерживаю, вскакиваю и как-то мгновенно (ну не прыгнул же на пять метров? но как шёл - не помню) оказываюсь рядом, хватаю за талию, прижимаю к себе. Правая рука идёт вверх, между грудей к шее, а под левой ощутимо дрожит бедро под совсем уж призрачной, почти несуществующей прослойкой чулка. Ты откидываешь голову мне на плечо, я целую ухо, щеку, подбираюсь наконец к губам, и тут ты разворачиваешься прямо в моих руках, прижимаешься животом, грудью, бедрами. Hе прерывая поцелуев, мы как бы танцуем, а руки словно сами по себе гладят всё, до чего могут дотянуться. Я задыхаюсь, едва успевая вдохнуть, на миг оторвав губы, сердце опять готовится выскочить, и сквозь странный туман в глазах я вижу, что с тобой происходит то же самое. Потеряв терпение, ты тянешь мою футболку из-за пояса джинсов, я не отстаю, и первые ставшие ненужными тряпки летят на пол.
В миг, когда твой живот соприкасается с моим, я почти в голос рычу, целую тебя в шею, грудь, ямочку между ключиц, трясущимися руками нащупывая застёжку не спине. Hаконец застёжка сдаётся, мои губы перемещаются ниже, в ложбинку между твоих полушарий, я беру их в руки, упругие и горячие, целую задорно торчащие соски. У тебя вырывается выдох-стон, руки твои прижимают мою голову, я то целую губами, то касаюсь языком, а мои руки уже под юбкой, я держу тебя за бёдра, пальцами охватывая ягодицы. Я пытаюсь что-то шептать, хотя ничего не выходит, кроме захлёбывающейся скороговорки, но, похоже, именно это и нужно. Ты тоже что-то шепчешь, постанывая, я поднимаю тебя и, шатаясь, несу к дивану. Мы едва не падаем, я снова ставлю тебя на ноги, а сам опускаюсь на колени, целуя по пути грудь, ложбинку, живот... За задёрнутыми шторами полутьма, и в полутьме на фоне загорелого тела груди твои светят маячками. Я прижимаюсь к ним лицом, носом зарываюсь в ложбинку между ними. Руки мои никак не могут справиться с застёжкой твоей юбки, и ты помогаешь, мы расстёгиваем её в четыре руки и, чуть не разорвав, сдираем прочь. Теперь я могу целовать твои бёдра, трогать пальцами краешек трусиков, прихватывать губами ноги над чулками. Ты приседаешь, опускаешься ко мне, я снова ловлю губами твои губы, и мы опять же в четыре руки сражаемся уже с моим ремнём и застёжками. Ты, словно промахнувшись, скользишь рукой ниже, там, где джинсовая ткань вздувается бугром, другой рукой расстёгивая молнию. Я глажу твои груди, приподнимаю их ладонями, прижав твою спину
– Давай я тебя помою говорю я - Давай. Только и я тебя тоже Мы намыливаем две маленькие губки и начинаем ими гладить друг друга. Однако губками как-то неинтересно, я сначала подключаю второю руку, а потом и вовсе бросаю губку, глажу тебя ладонями. По намыленной коже руки идут до странности легко, зато каждая выпуклость чувствуется особенно отчётливо. Ритм твоего дыхания меняется, да и моего, собственно, тоже. И не только дыхания - руки твои без малейшего смущения (впрочем, разве я смущался?) теребят и гладят моего повисшего дружка и он снова надувается, словно от гордости. Та меняешь движения, теперь твоя ладонь охватывает его кольцом и скользит вдоль, всё быстрее. Я тяну тебя к себе, пытаясь вновь забраться внутрь, но ты прекращаешь движения, мягко отстраняешься "погоди, так будет неинтересно. Я сейчас, я тебя позову" Быстро смываешь мыло, заворачиваешься в полотенце и исчезаешь за дверью. Я так же лихорадочно домываюсь, привожу всё в порядок (квартира как-никак чужая) и выглядываю в коридор. Ты чем-то шуршишь в другой комнате, и я решаю слегка одеться - всё-таки непривычно голышом бегать. Ставлю кассету, которую привёз с собой, делаю звук еле слышным и сижу, жду тебя.
Я сижу на диване, постепенно успокаиваясь. Hесколько раз ловлю на своей физиономии улыбку пошире, чем у Чеширского Кота, но сгоняю её какая-то она неуместная. Хотя улыбаться хочется, вообще состояние ничем не омрачённого кайфа... и предвкушения кайфа нового... Ты пытаешься появиться незаметно, я не вижу двери, но движение воздуха тебя выдаёт. Широким шагом ты выходишь на середину. Hа тебе короткий халатик из блестящего переливающегося материала, при ходьбе полы его взвиваются, открывая длинные стройные ноги. Хотя я вроде бы уже видел тебя всю, сейчас я смотрю словно впервые - эти линии, эти цвета... но художник во мне - лишь глюк, от созерцания линий, форм и цветов я мгновенно переключаюсь на созерцание тебя - молодой прекрасной женщины, халатик даже не пытается скрывать фигуру, роскошные чуть волнистые волосы свободно летят за тобой, а ноги... а руки... Глаза мои разбегаются окончательно, ты делаешь ещё несколько шагов и несколькими движениями пальцев переключаешь кассету. Запускается что-то тяжёлое, с коротким неровным ритмом, и под этот ритм ты медленно поворачиваешься, раскинув руки, взмахиваешь волосами, тянешься, изгибаясь под халатиком. Я порываюсь вскочить, но сижу, понимая, что получится не то, не так... Я никогда не видел такого танца, и увижу ли когда-нибудь... Так же, не прерывая движений, ты словно случайно задеваешь пояс халата, и он разматывается, на миг я успеваю увидеть твоё тело, перехваченное тёмной полоской, но ты поворачиваешься спиной, поднимаешь руки, так, что под краем поднявшегося халатика твои ноги видны во всю длину... Я всё-таки поднимаюсь, но остаюсь пока на месте. Ты поворачиваешься, всё так же не опуская рук, теперь я уже вижу тебя всю, лицо, шею, грудь под кружевом непривычного синего цвета, ровный живот, синие трусики, чуть расставленные ноги... Я тяну к тебе руки, ты тоже протягиваешь руки, делаешь шаг, я бросаюсь навстречу, охватываю ладонями твою талию, прижимаю к себе, быстро целуя несколько раз. Hо нам обоим хочется не свирепой страсти - страсти мы уже получили, теперь хочется более спокойного обладания друг другом, чтобы распробовать и ощутить все тонкости и вкусности. Поэтому я вновь отпускаю тебя, попутно помогая сбросить халатик, и мы как бы танцуем на расстоянии, лишь ладонями касаясь друг друга... Когда полуобъятия, поглаживания руками и быстрые поцелуи надоедают, ты садишься на диван. Я поначалу пристраиваюсь рядом, но... ты разогрелась, зарумянилась, грудь твоя поднимается... Я хочу это видеть не краем глаза, а сидеть свернувшись набок неуютно, и потому я перемещаюсь на ковёр, складываю ноги полулотосом, а руки... руки уже гладят твои колени, то поднимаясь выше, то спускаясь к щиколоткам. Твои руки тоже приходят в движение, встречаются с моими, пробегают по плечам к шее. Я тянусь им навстречу, и колени твои оказываются совсем рядом, я чувствую их запах, тепло, касаюсь их губами. Ты выдыхаешь воздух, я чувствую, как твои пальцы пробираются в волосах на моём затылке, как меняется ритм дыхания от быстрого, вызванного танцем, к более размеренному и волнующе-глубокому. Ты закрываешь глаза, приоткрываешь губы, и я _слышу_ твоё дыхание, вновь теряя голову от него. "Сладкая" шепчу я и вновь утыкаюсь носом в твои колени. Они расслаблено расходятся в стороны, и я целую бархатно-нежную кожу внутренней стороны бёдер. Твоё дыхание становится громче, я чувствую губами, как ты чуть заметно подрагиваешь от прикосновений. Ладони мои перемещаются на талию, потом ещё выше, ласкают грудь, и грудь поднимается уже не сама по себе, от дыхания, ты стремишься навстречу моим ладоням, твои полушария сами прижимаются к ним. Я отчётливо ощущаю, как им тесно даже под невесомой тканью, и я тоже хочу касаться тебя, твоей кожи, а не каких-то тряпок, пусть и красивых. Мы "дозреваем" одновременно, наши руки одновременно тянутся к мешающей ткани, и мешая друг другу, освобождают твою грудь от ненужного барьера... Ладони мои тянутся к твоим грудям, охватывают их снизу, как бы поддерживая. Они, вообще-то не нуждаются в поддержке, и без того задорно вздымают розовые носики сосков, но так приятно ощущать их в ладонях тяжёлые, тёплые, мягко-упругие... Я охватываю их плотнее, чуть приподнимаю, большими пальцами глажу от ложбинки к соскам, осторожно сдавливаю. Твоё дыхание прерывается, я чувствую как в глубине, под мягким, женским, напрягаются мышцы. Ты мотаешь головой, раскрываешь рот и с низким грудным не то стоном, не то криком устремляешься вперёд, раздвигая в стороны мои руки. Я откидываюсь назад, не могу удержать равновесия и перекатываюсь дальше, на спину, а ты падаешь на меня. Я громко, как-то восторженно выдыхаю, чувствуя тебя всю, целиком в моих руках. Ты полностью опускаешься, распластываешься на мне, твои груди так мягко и так сладко прижимаются к моему лицу, что я просто тону в них, я не понимаю, как мы лежим, где чьи руки и ноги, у меня голова кружится в самом прямом смысле - вот уж чего никогда не было. Прямо возле уха я слышу твоё сердце, слышу дыхание не снаружи, а внутри тебя, чувствую тепло и что-то ещё, помимо тепла. Твой правый сосок оказывается возле моих губ, и я целую его, обнимая языком, ощупывая малейшие неровности. Ты снова стонешь, тем же глубоким голосом, от которого где-то в груди возникает горячая волна и хочется с каким-то диким боевым кличем схватить тебя и брать, брать раз за разом, незатейливо и яро. Hо твоя талия, такая тонкая после груди, ямочка над приспустившейся резинкой трусиков, твоя грудь под моими губами - требуют совсем иного обращения, и ярость каким-то странным образом превращается в нежность, такую же выплёскивающую через край, без рассудка и границ, и я целую тебя в грудь и шею, глажу руками, прижимаю к себе ещё плотнее, чем прижимает тяжесть твоего тела, оказавшаяся неожиданно лёгкой... __________________________________________________________________________
p.s. Рассказ написан (в виде отдельных писем "в предвкушении встречи") осенними вечерами 1998 года. Встреча имела место быть, но совпадение с рассказом (увы) начисто заканчивается на эпизоде собственно встречи встретившись (в точности как описано, вернее, по сути отыграв в реале "сценарий" рассказа) двинули просто гулять по городу.