Встречай меня в полночь
Шрифт:
Виктория долгое время раздумывала над тем, может ли человек умереть от того, что его сердце разбито. Всю ночь она провела в зимнем саду, решая, как исправить положение. Если же жена безразлична ему, то нечего и исправлять. Очевидно, она подарила свое сердце человеку, ничего не знавшему о любви. И все же ее разум отказывался признавать, что каждое его ласковое слово, каждое нежное прикосновение были ложью. Под сердцем она носила его ребенка. Вчера эта новость вызвала бы у нее слезы радости, но сегодня ей просто хотелось плакать.
— Миледи? —
— Да, пожалуйста, сделай это.
— Но… как долго мы будем отсутствовать?
Она пошевелилась, опуская спящего Лорда Бэгглса с колен на пол.
— Не знаю, Дженни.
После того как Синклер завершит свое расследование, он совсем перестанет нуждаться в ней и, вполне возможно, оставит ее в Олторпе или в другом маленьком имении, где она превратится в никому не нужную затворницу.
Наконец Виктория поднялась, чтобы снять свое бальное платье и надеть что-нибудь, более подходящее для путешествия. Она могла бы затопать ногами, закатить сцену и отказаться уехать, но если он не любит ее, все это напрасно. Ей следовало быть осмотрительнее и подумать обо всем заранее.
— Как насчет ваших малышей, миледи? — спросила Дженни, раскладывая легкую накидку для путешествий.
— Майло позаботится о них.
Синклер стоял около двери в спальню. В отличие от нее он выглядел собранным и спокойным и совсем не казался расстроенным из-за того, что она уезжает. Прежде всего он не хотел видеть ее здесь.
Встряхнувшись, Виктория встала:
— Я хотела бы отправиться немедленно.
Маркиз кивнул:
— Карета уже готова.
По его сигналу несколько слуг торопливо вошли в комнату, чтобы забрать ее багаж. Синклер оставался в дверях и не отрываясь смотрел на нее. Викторию охватил откровенный гнев. Сейчас она ни за что не заплачет — во всяком случае, перед ним.
Виктория вышла из комнаты. Наверху лестницы Синклер предложил ей руку, но она лишь отрицательно покачала головой.
Если бы он прикоснулся к ней, она, наверное, совершила бы что-то глупое и унизительное, например, приникла бы к нему, умоляя позволить ей остаться.
— Это только ради твоего блага.
— Или для твоего удобства. И не притворяйся, что я не права.
Она позволила Майло помочь ей подняться в карету. Дженни села во второй экипаж. Виктория намеревалась рассказать мужу об их ребенке, по сейчас был явно неподходящий момент — она не хотела, чтобы ее жалели.
— Августа и Кит ждут тебя. Путешествие из Лондона до имения займет всего два дня. — Синклер протянул руку, словно собирался дотронуться до ее щеки. — Это скоро закончится, Виктория.
— Да, конечно. Теперь ничто не отвлечет тебя от самого важного.
Сдержанно кивнув, маркиз тихо закрыл дверцу. Карета тронулась. Несколько запоздало Виктория поняла, что, должно быть, никогда больше не увидит его. Она откинулась на спинку сиденья и горько зарыдала.
«Синклер
— Проклятие, — пробормотал он и повернулся к дому. Майло и лакей мрачно смотрели на него, и ему захотелось выпить виски почти так же сильно, как хотелось вновь обнять Викторию. Но наилучший и кратчайший путь обрести ее — арестовать, а еще лучше застрелить графа Кингсфелда немедленно — выглядел не слишком реальным.
— Какие-нибудь распоряжения, милорд? — сухо спросил Майло.
— Сегодня утром я собираюсь в парламент, но надеюсь вернуться домой до ленча.
— Хорошо, милорд.
Бросив последний взгляд туда, где исчезла Виктория, Синклер вернулся в дом, чтобы приготовиться к финальному акту.
Он прибыл в палату лордов, опоздав ровно на двадцать минут, и пока входил в старые высокие двери главной палаты, успел заметить, что в зале присутствовали и Килкерн, и Кингсфелд.
— Доброе утро, джентльмены! — Маркиз щедро похлопывал по плечам присутствующих, пока добирался до свободного места рядом с Кингсфелдом. — Я что-нибудь пропустил? — спросил он Остина, и все его ближайшие соседи зашикали.
— Только доклад о налогах, — сообщил Кингсфелд. — Что с тобой стряслось, Син?
— Благодаря тебе Лисичка думает, что я женился на ней, только чтобы досадить Марли, — прошептал он в ответ; в его голосе слышался неподдельный гнев. Уловка помогла, но его пальцы сжимались от желания крепко стукнуть Остина. Граф уже разрушил его прошлое и сейчас разрушал шанс на счастливое будущее с Викторией.
— Вот так так. Мы ведь только шутили. Я не думал, что она примет мои слова всерьез.
— Она приняла и теперь уехала.
— Ш-ш-ш!
— Уехала? Куда уехала?
Синклер нахмурился:
— Кто знает? Я сказал ей, что собираюсь закончить все сегодня, но она даже не взглянула на меня.
Он наклонился ближе.
— Ты не видел Марли?
— Нет. А куда убежала твоя жена?
Боже, Кингсфелд действительно намеревался расправиться с ней! На лице Синклера появилось встревоженное выражение.
— Она не сказала, и я не спросил. Право, мне не хочется обсуждать это.
— Понимаю, приятель. Итак, ты занимаешься арестом Марли?
— Я не собираюсь оставлять этого ублюдка на свободе, тем более не знаю, где моя жена.
Итак, разговор удался даже лучше, чем он предполагал. Переведя дыхание, маркиз решил продолжать игру: нельзя рассчитывать на то, что Кингсфелд последует за ним домой на ленч.
— Я собирался спросить еще вчера, — зашептал он. — Оставшаяся часть того письма у тебя?