Встречи и знакомства
Шрифт:
По окончании характерных танцев последовала раздача наград, которые императрица сама вручала воспитанницам, и затем, удалившись ненадолго и предоставив нам в ее отсутствие напиться чаю, императрица вернулась сама в бальном туалете и в бриллиантах и разрешила великим князьям открыть бал.
Тут случилось маленькое происшествие, в ту минуту выросшее в наших детских глазах в целое событие, теперь же, когда и главных действующих лиц уже давно нет на свете, я вспоминаю об этом с искренней и непритворной улыбкой.
Дело в том, что приглашения на все легкие танцы предоставлялись личному выбору наших августейших кавалеров, что же касается кадрилей, то они входили в «церемониал», то есть первую кадриль старший
Бал открылся вальсом, в течение которого покойный великий князь Николай Николаевич почти не отходил от очень хорошенькой воспитанницы Л[итке] [151] , не получившей никакой награды и потому в «церемониал» не вошедшей вовсе. Старший из танцующих великих князей в то время был Константин Николаевич. Наследник, впоследствии император Александр II, – уже не танцевал, по крайней мере с нами.
151
М. Н. Литке.
Состоялась первая кадриль. Великие князья протанцевали ее по указанию церемониймейстера, и затем после следовавшей за нею польки-мазурки оркестр проиграл ритурнель [152] второй кадрили, которую великий князь Николай Николаевич должен был танцевать с воспитанницей, удостоенной одной из самых почетных наград, но замечательно некрасивой собой. Она, предупрежденная о том, что танцует с великим князем, сидит и ждет своего кавалера. Никто другой ее, конечно, не приглашает, а между тем все остальные воспитанницы уже приглашены, все стоят в парах, а великого князя Николая и в помине нет. Бедная шифристка [153] сидит и чуть не плачет… Кадрили не начинают… Ждут его высочество… Все пары стали по местам… Одна бедная обойденная приглашением Ш[ишкова] [154] сидит на месте.
152
Ритурнель – небольшое музыкальное вступление перед началом танца.
153
То есть обладательница шифра.
154
Ю. Н. Шишкова.
Государь, стоявший неподалеку, видит замешательство и осведомляется о причине его. Ему докладывают, что ждут великого князя Николая, который должен танцевать с указанной ему по расписанию воспитанницей.
Государь отдает приказ найти и пригласить в залу великого князя, а тем временем окидывает залу пристальным взглядом и вдали, в одном из задних каре, видит великого князя Николая, преспокойно примостившегося за стулом хорошенькой Л[итке], которой он что-то нашептывает и которая ему улыбается…
Государь сдвигает брови и подзывает наследника. Тот, выслушав отца, моментально отстегивает оружие и, направляясь к обойденной шифристке, приглашает ее на кадриль. Та встает, вся бледная, вся растерянная…
По окончании кадрили наследник доводит свою даму до ее места, а государь тем временем посылает пригласить к себе великого князя Николая и, сдвинув брови, говорит ему несколько слов.
Тот покорно отходит, надевает оружие, что значит, что танцевать он больше не будет, и садится сзади императрицы.
Та качает головой и в
Очевидно, речь идет о том, чтобы испросить у государя разрешение вновь принять участие в танцах… Но императрица знает, что все будет напрасно и что государь не согласится простить сына и вновь позволить ему танцевать.
Часть бала прошла для великого князя в таком досадном бездействии, и только перед ужином в ответ на настоятельные просьбы императрицы государь разрешает сыну танцевать. Один миг… и великий князь вновь подле хорошенькой Л[итке] и опять нашептывает ей продолжение прерванного объяснения…
Все это было так молодо, так безобидно, так свежо той первой свежестью минутного, юного увлечения, что и сердиться за это нельзя было…
Танцы прерваны были ужином, за которым ни государь, ни императрица за стол не садились, обходя занятые нами столы и радушно нас угощая.
После выпитого за наше здоровье шампанского поданы были громадные подносы с лежавшими на них красивыми и богатыми бонбоньерками, которые раздавали нам сами молодые великие князья, Николай и Михаил Николаевичи.
Мы встали из-за стола около 12 часов ночи, и все-таки, по настоятельной просьбе великих князей, танцы возобновились и окончились довольно долго длившейся и очень оживленной мазуркой.
С последним раздавшимся аккордом все как-то вздрогнули, точно будто какая-то связь с прошлым порвалась, и на нас всех повеяло чем-то неведомым.
Мы откланялись с августейшими хозяевами и отбыли из дворца в придворных каретах так же, как и туда приехали.
Вернувшись в институт, мы почти не ложились спать, всю ночь обмениваясь вынесенными впечатлениями…
Хорошенькая Л[итке] горько плакала, пресерьезно упрекая своего отца [155] за то, что он не дослужился ни до каких придворных чинов и что «благодаря» такой его оплошности она лишена возможности в течение всей жизни танцевать с великим князем Николаем. Ей в ту минуту пресерьезно казалось, что можно действительно «всю жизнь протанцевать».
Впрочем, ее жизнь и на деле сложилась вечным праздником.
Совершенно бедная, почти сирота, потому что она совсем не знала матери, Л[итке] вышла вскоре замуж за очень богатого человека, владельца золотых приисков в Сибири [156] , и изо всех ее смелых мечтаний и запросов к жизни не сбылось одно только, а именно то, что с великим князем ей никогда больше встретиться не пришлось.
155
Н. П. Литке.
156
Соколова ошибается. Мужем М. Н. Литке был А. Г. Анзимиров – не владелец золотых приисков, а их ревизор.
После императорского экзамена до выпуска оставалось только два или три дня… Всем привозили уже наряды… дортуары наши с утра до ночи были переполнены модистками и портнихами… Жизнь вступала в свои, покуда еще только суетные права…
Последний день перед выпуском был проведен как бы во сне… Все собирались группами… Говорили… плакали… клялись друг другу в вечной дружбе… В последнюю ночь почти никто не ложился спать.
Как теперь помню я самый день выпуска… Погода была холодная… скорей осенняя, нежели весенняя… Мелкий дождь моросил с утра… Все поднялись до света… Многие и вовсе не ложились… К 12 часам назначен был съезд родных в большую мраморную залу… В том же часу мы собрались в своей рекреационной зале, чтобы идти в церковь, где нас ожидал наш законоучитель отец Красноцветов, чтобы в последний раз помолиться вместе с нами на пороге новой жизни.