Встречи на перекрестках
Шрифт:
Мало кто знает, что в связи с чеченскими событиями на одном из заседаний Совета безопасности в 1995 году Ельцин сказал, что подает в отставку, так как чувствует свою вину. С этого прямо и началось заседание. Выступили все члены СБ и категорически потребовали не делать этого. Не думаю, что со стороны Ельцина это было просто игрой. Он очень тяжело переживал все, что было связано с Чечней.
А дальше? Открываю свои записи тех лет. Они передают не только настрой отдельных участников совещаний у руководства страны – фрагментарность оценок, переплетение реального видения обстановки
16 декабря 1994 года совещание у премьера Черномырдина.
Егоров (назначенный представителем президента в Чечне). По республике ходят противоположные слухи о том, что Ельцин поддерживает Дудаева, и одновременно – что Москва уже приняла решение о депортации чеченцев. Военную операцию следует завершить без переговоров с Дудаевым. С ним вообще нельзя договориться. Антиправительственный тон центральных средств массовой информации отражает их страх за то, что сами же создали в свое время положительный образ Дудаева.
Грачев. Если переложить на цифры, то 70 процентов обстановки сложилось в пользу Дудаева. Если брать Грозный, то с нами будет лишь 500 человек от чеченской оппозиции. К тому же с юга к Грозному мы не прошли. Если идти с других направлений, придется бить по населенным пунктам. Без бомбардировок и артобстрела Грозного на штурм я не пойду. Будут большие потери.
Ерин. Следует не только держать в поле зрения обстановку в Ингушетии и Дагестане, но и серьезно на нее воздействовать. Операцию в Чечне нужно доводить до конца, но исходить из того, что будем «работать» там не один год.
Степашин (председатель ФСК). Уходить из Чечни нельзя и из Грозного тоже. Вместе с тем в городе определены те отдельные объекты, в случае ликвидации которых можно обойтись без штурма.
Николаев (руководитель Федеральной пограничной службы). Хочу обратить внимание на то, что полностью открыта воздушная граница с Азербайджаном.
Рыбкин (в то время председатель Госдумы). Если решать, то нужно это делать не затягивая.
Ни подведения итогов, резюмирующих обсуждение, ни каких-либо вариантов решений, предназначенных для предоставления президенту, не было.
17 декабря на совещании у Б.Н. Ельцина Егоров сказал: «При принятии решения о вводе войск информация была поверхностной. Вместе с тем сегодня можно констатировать – население боится, что уйдем. Следует как можно скорее урегулировать конфликт».
26 декабря происходило заседание Совета безопасности. В своих записях я выделил слова Грачева: «Дудаев сохраняет возможность жесткого сопротивления. Он получает вооружение и боеприпасы по скрытым тропам из Абхазии и Азербайджана. Перелома в военной обстановке в нашу пользу в Грозном нет».
Выступил на этом заседании и я, сказав: «Если не делаем ставку на взятие Грозного в ближайшие дни – возможность этого следует определить военным, – то нужно обязательно заявить, что главной задачей было блокирование города, и на этом остановиться. После этого целесообразно прекратить бомбардировки Грозного, громогласно объявив, что открываются коридоры для выхода из города мирного населения. Одновременно организовать силами МВО и ФСК «фильтрацию» покидающих город и перейти к подготовке и осуществлению спецопераций в Грозном с целью захвата дудаевской верхушки. Этому отнюдь не помешают переговоры с теми чеченцами, кто может взять на себя обязательства по разоружению».
На совещании у Б.Н. Ельцина 6 января 1995 года Грачев нарисовал нерадужную картину: ожесточенное сопротивление Дудаева; по имеющимся данным, отрабатываются планы перехода к партизанской войне; в одном Грозном у Дудаева до 11 тысяч боевиков; его сторонники проникают в местные органы власти на территории, контролируемые федеральными силами; продолжается инфильтрация извне. «Необходимо, по-видимому, два-три года, чтобы взять ситуацию под контроль».
Как это не было похоже на обещание разгромить боевиков за одну неделю. По словам Ерина, недостаточно для успешного проведения операции в Чечне находящихся там 15 тысяч военнослужащих МВД дополнительно к 37 тысячам Министерства обороны. «Давайте будем реалистами».
Егоров заговорил о переговорном процессе. Но как? «Хаджиев (председатель правительства, образованного Временным советом Чечни. – Е. П.) начал контакты с некоторыми полевыми командирами. Таким образом, можно считать, что начался переговорный процесс. Следовало бы втянуть в него начальника генерального штаба чеченцев Масхадова, который все-таки держится несколько особняком».
«Хороший фон для переговоров создает тот факт, что из одиннадцати районов восемь поддерживают нас», – добавил Степашин.
И все. На том эта тема и повисла.
10 января 1995 года я пришел на еженедельный доклад к президенту. Первым вопросом была Чечня. Хотя СВР не была среди тех «силовых структур», которые были непосредственно задействованы в решении чеченской проблемы, по территории России вообще не работала, но у нас были достаточно осведомленные о положении в Чечне источники за рубежом, несколько сотрудников СВР – чеченцы по национальности – хорошо знали обстановку на месте, наконец, сильная аналитическая группа синтезировала имеющуюся информацию.
Ельцин разделил главные выводы: стало совершенно ясно, что одной военной операцией проблемы не решить. Согласился он и с тем, что военные, политические (внутренние и международные) издержки значительно масштабнее, чем ожидалось. Все большую силу набирают антироссийские настроения в мусульманском мире. Для внутриполитической жизни, стабильности обстановки в России, недопущения международной изоляции нашей страны очень важно подкрепить военную операцию переговорным процессом.
Сказал президенту, что считаю целесообразным, чтобы он сам предал гласности анализ тех недостатков, промахов, ошибок, которые проявились во время последних событий в Чечне. По его просьбе уточнил: