Встречи на перекрестках
Шрифт:
Вопрос. Ваше назначение вызвало довольно настороженное отношение в средствах массовой информации США, если не сказать больше. Как бы вы могли это прокомментировать?
Ответ. Мне бы очень не хотелось быть персоной нон грата для общественности США. Действительно, я считаю своей главной задачей активизацию работы МИДа по защите национальных интересов России. Но это, с моей точки зрения, не входит в противоречие с другой целью – развитием отношений с США как с государством, которое обладает значительной силой, значительным влиянием в мире. При этом Россия будет развивать отношения и с другими странами. Мы бы хотели
Вопрос. В последний год политика правительства была направлена на большой экспорт топливно-энергетических ресурсов. Может ли это сказаться на внешней политике?
Ответ. Одна из задач внешней политики – способствовать экономическому развитию своей страны. И если экспорт или другие виды экономической деятельности служат благосостоянию России, то, естественно, внешняя политика будет стре-) миться создать условия, максимально благоприятные для этого.
Вопрос. Вы сказали, что политика должна быть более активной. Что это означает применительно к странам Центральной Европы, и в частности к Польше? Какая активность имеется в виду?
Ответ. Конечно, не посылка танков. Если у вас возникает сомнение такого рода, то вы можете быть спокойны – Россия не собирается этого делать. Под активностью политики подразумеваются регулярные политические консультации, в результате которых мы можем разъяснять свою позицию, искать и находить поля, где совпадают интересы между различными государствами, работать на этих направлениях. Речь идет о том, чтобы способствовать развитию многосторонних отношений между странами, в том числе, конечно, экономических.
Вопрос. В свое время Служба внешней разведки, которой вы руководили, подготовила доклад об опасности для России расширения НАТО на восток. Каково ваше отношение как министра иностранных дел к этой проблеме?
Ответ. Вы думаете, что я способен, как флюгер, менять свое отношение? Нет, я, безусловно, сохраняю его. Я негативно отношусь к возможности расширения НАТО. Считаю, что это контрпродуктивно для устойчивой стабильности в Европе и может сказаться не лучшим образом на геополитической ситуации для России.
Надежный тыл
22—23 января 1996 года в Москву прилетел министр иностранных дел Франции Эрве де Шаретт. С самого начала нашего разговора проявились симпатии друг к другу, что способствовало тесному сотрудничеству в дальнейшем. Дружеские чувства сохранились и после того, как де Шаретт ушел в отставку: на выборах победила оппозиция и правительство сменилось. Хороший контакт был установлен и с его преемником Юбером Ведрином, что оказалось весьма ценным, особенно во время обострения кризиса вокруг Ирака в ноябре 1997 и феврале 1998 года.
Откровенные, весьма дружеские отношения установились с министрами иностранных дел ФРГ Клаусом Кинкелем, Италии – Ламберто Дини, с которыми встречался семьями в непринужденной, неофициальной обстановке, а также Канады – Ллойдом Эксуорси, Швеции – Леной Ельм-Валлен, Финляндии – Тарьей Халонен, Швейцарии – Флавио Котти, Мексики – Гурриа, Индии – Гуджралом, Японии – Икэдой и другими. С некоторыми министрами, например Египта – Мусой, Китая – Цянь Циченем, меня связывали многолетние теплые отношения.
За первые полгода министерского срока встретился с каждым из министров иностранных дел 39 государств.
Большинство из них побывало в Москве, с другими увиделся в их странах. Сопровождал президента во время его визитов в Шарм-аль-Шейх (Египет) и в Норвегию – в марте, в КНР – в апреле, возглавлял нашу делегацию в Страсбурге, где 28 февраля состоялась торжественная церемония по случаю вступления России в Совет Европы, принял участие в заседании в Москве Контактной группы по бывшей Югославии, провел два заседания министров иностранных дел стран СНГ (СМИД), участвовал уже в мае в заседании Комитета министров иностранных дел Совета Европы и в июне на сессии ССАС на уровне министров иностранных дел. В общем, с головой окунулся в работу.
Такой же темп сохранился и в последующем. Так как географический охват визитов был заведомо широк, пришлось за одну поездку бывать в нескольких странах, а это возможно, только если резко ограничить пребывание в каждой из них – то есть жестко спрессовать время под переговоры. Конечно, в этом есть и минусы: не можешь поездить, посмотреть, но, как говорится, «по одежке протягивай ножки», а «одежка» министра иностранных дел совсем не предназначена для их вольготного вытягивания.
Министр иностранных дел великого государства должен, обязан, как бы это ни было сложно, проводить значительную часть своего времени в самолете, летая на Восток, Запад, Север и Юг, пересекая временные пояса, адаптируясь каждый раз к новому режиму дня и ночи. Такие поездки не могут заменить обязательные посещения многих стран заместителями министра, руководителями департаментов, ответственными сотрудниками МИДа для участия в совещаниях, конференциях, двусторонних консультациях. Каждому, как говорится, свое. Но как быть с организацией работы в Центре, когда руководитель внешнеполитического ведомства должен «делать политику» с обязательным включением в свой график регулярных поездок за рубеж?
Как-то Ельцин при прежнем министре сказал, что для улучшения работы МИДа нужно укрепить звено заместителей министра. Придя на Смоленскую площадь, я понял, что сказанное скорее служило стремлению поддержать министра, который все более становился объектом критики в обществе. У Бориса Николаевича проявлялась – особенно в то доброе время, когда на кадровую политику значительно меньше, если вообще влияло его близкое окружение, – такая черта: если он верил своему соратнику, сотруднику, то поддерживал его, но если разуверился в нем – справедливо или несправедливо – это уже другое дело, на этом поддержка резко обрывалась. Слова президента о заместителях министра относились к тому периоду, когда он еще продолжал поддерживать А.В. Козырева.
Ознакомившись с обстановкой в МИДе, я понял, что преобладающее большинство руководящих работников, в первую очередь заместителей министра, – профессионалы, справедливо занимающие столь высокое положение в мидовской иерархии. Но нужна была определенная перегруппировка. Первым замом, в том числе дублирующим министра во время его нахождения вне Москвы и в целом работающим с ним в тандеме, был утвержден Игорь Сергеевич Иванов. Это полностью себя оправдало. Находясь за рубежом, поддерживал с ним постоянную связь, будучи абсолютно уверен в четком и инициативном осуществлении оперативного руководства. С учетом важности СНГ на должность еще одного первого заместителя был выдвинут Борис Николаевич Пастухов – человек, обладающий большим опытом, незаурядными способностями и великим чувством ответственности.