Встречи с Богоматерью
Шрифт:
Теплая волна приливает к моей голове, потом я закрываю глаза ладонью. Лежу ничком, как тогда, когда явились помощники прекрасной богини. Сейчас не то.
Сейчас появится та, которую я могу себе представить сам. Вот она, я вижу ее все отчетливее. Пока ничего особенного. Но далеко. Вот ближе. Она нагая... нет, нет! Не совсем. Вижу овал ее лица, над ним башня иссиня-черных волос. Лоб невысокий, покатый, по нему едва заметно бежит тонкая морщина. Глаза темные, чуть раскосые, я не замечаю в них внутренних граней - зрачки не похожи на светлые или темные камни, они бездонны. Брови резкие, не очень густые, нос удлиненный, губы выпуклые, резко очерченные. Остальное несущественно. Она приближается... рост ее примерно метр восемьдесят пять.
Поразительно выпуклые формы,
Что будет? Я скован. Она сама... движется, в ее руке черная вещица... что это? Молча кладет руку на мое плечо. Это как в танце.
Теперь взгляд - прямой, тяжелый, понимающий. Ощущаю почти электрическое притяжение. Все так странно и крупно обрисовано - обычная женщина лишь бледная плоская тень по сравнению с ней. Все темное в ней впитывает лучи моих глаз (в том, что такие лучи существуют, я нимало не сомневаюсь). Скрученные лепестки иссиня-черной астры могут напугать, но это лишь кольца и полукольца волос, внушаешь ты себе и пытаешься понять, почему это так действует...
Если бы сейчас между ее коленями проскочила молния, ты не заметил бы ее, по всей вероятности, или она не привлекла бы твоего внимания. Еще два-три танцевальных движения. Опасно. Ты должен знать наверняка, что таких женщин не бывает вообще - нигде, ни в Европе, ни в Азии, ни на экваторе, ни к югу от него. Если - да, бывает, то не исключена хотя бы мизерная вероятность встречи. А это будет означать поражение. Но ты не знаешь, есть или нет такие. Есть или нет похожие. Значит... возможно... поэтому прими яд. Словно отвечая на мысль, она приближает к твоему лицу руку с темной игрушкой нагана. Увы, это вовсе не игрушка. Обе ее руки на твоих плечах.
– Ну что?
– спрашивает она.
– Так...
– отвечаешь ты.
– Я тебе нравлюсь?
– Очень.
– Значит, будем танцевать?
– Да, если хочешь.
– Ты сделаешь все, что я хочу?
– Постараюсь.
– Постараешься?.. Ты говорить не умеешь с такими женщинами?
– В твоем присутствии я потерял дар речи. Хорошо, что ты это заметила.
– Не ты один такое можешь сказать.
– Зато единственной женщине.
– Все это немногого стоит.
– Ты права.
– Лучше молчи.
– Говори ты.
– После танца, если ты мне понравишься, мы уйдем туда, за ширму. но ты будешь молчать.
События разворачиваются теперь помимо моей воли.
– Я буду молчать, но туда мы не уйдем.
– Хорошо. Тогда здесь произойдет вот что!
– Она быстрым сильным движением всунула дуло нагана мне сквозь зубы, которые я не успел стиснуть.
И продолжала танцевать. Я не пытался освободиться.
– Ну, у тебя проявился ко мне настоящий интерес или еще нет? Она освободила меня от упершегося в нёбо холодного ствола.
– Разве я уже не сказал этого? Ты прекрасна, в моем вкусе.
– Что же тебе во мне понравилось?
– Все... все... лицо, грудь, ноги.
– И ноги? А я подумала, что тебе больше понравился мой наган, потому что ты сразу примолк. Тебе придется доказать, что я прекрасна.
– Нет!
Снова тем же движением, но еще более резким, она вставила наган мне в рот, повернула барабан.
–
Я кивнул.
– Тогда начнем.
Она нажала. Слабо щелкнуло. Пронесло.
– Еще попробовать? Или ты передумал?
Она вела меня в танце по комнате. Эта комната была круглой, как танцплощадка. Кто знает, почему ее такой сконструировало мое воображение...
Щелкнуло. Снова повезло.
Только на третий раз у нее получилось. Удар. Я вздрогнул, вскочил с постели, медленно приходил в себя... щупал пульс, сердце билось. Побежал под холодный душ. Все, все стряхнуть с себя. Это наваждение! Я сам виноват. Но что я чувствовал!.. Ни одна из женщин не могла сравниться с ней... Не могла! И я выдержал это испытание, даже на уровне подсознания. Черный пистолет в ее правой руке мне особенно помог. Я был готов к неожиданностям лирического плана. Такого масштаба соблазна не должно быть. Ибо я создал его сам, на свой вкус. И все же устоял.
Прививка удалась, как я считал. Яд ее проник в меня, я был в безопасности. Скажу сразу: я устоял и в тот день, когда сбылось предсказание великой богини и явилась женщина. Она была не такой, о нет. Она уступала фантому, созданному воображением, и у нас ничего не получилось.
Вокзальный детектив
Ах, какое скверное настроение было у меня двадцать пятого января утром. Это потому, что я обнаружил существенную для меня потерю. Из кармана моего пальто выпали накануне две сберегательные книжки. Это все, что у меня было. После многих лет работы писатель и ученый Владимир Щербаков обнаружил, что после перестройки, в период так называемой демократии, когда по ночам люди стоят в очереди, чтобы получить утром молоко для детей, утрата двух тоненьких книжек может означать непоправимое. Еще вечером двадцать четвертого января в гастрономе на улице Горького пол-литровая баночка маринованных лисичек стоила семьдесят рублей. А если бы появились подосиновики? Это означало полную победу демократии: на месячную зарплату московский педагог мог купить три килограмма грибов. Или, на выбор, три литра баночного пива. Профессор же - в два раза больше. Произошло это также в результате интенсивной помощи Запада: баночное пиво, запрещенное в Дании из-за вреда для здоровья, нашло наконец жаждущих в нашей стране, но по указанной выше цене. Самое странное, что фекалии с Запада обходились бы, видимо, дешевле, несмотря на то, что они практически безвредны для человеческого организма. Есть, правда, объяснение, почему их не ввозили: за слежавшееся сухое молоко и низкосортную тушенку, безусловно вредные, было отдано более трехсот тонн золота: на другое золотого запаса страны, попавшего в руки юристов и мудрецов-демократов, просто не хватило.
Прошу извинить меня за это отступление. Вполне вероятно, что оно все же уместно и созвучно моему настрою в тот день. Представьте: ни рубля, ни одной деревяшки, и в такое удивительное время. Я побежал в сберкассу, где долго не понимали, чего же я хочу.
Прошел час, пока меня послали в регистрационно-алфавитную группу, хотя могли бы туда позвонить и узнать номер моего счета. Ведь нужна была всего-навсего цифра, забытая мной, записанная в утерянной книжке. В результате мне ни денег не выдали, ни новую книжку не завели, а я получил назначение в группу контроля по другому адресу. Не успел - все было закрыто. Суббота! Как не успел во вторую кассу, где была вторая сумма. Но из-за чего расстроился?.. Вы можете предположить, что не стоило этого делать. И будете правы. На обе суммы я не смог бы купить, пожалуй, даже хорошей дубленки. (Ведь это всего лишь материальный результат тридцатилетнего труда ученого и писателя сначала в самом справедливом, передовом и гуманном обществе, а затем уже в правовом государстве и настолько гуманном обществе, что все вокруг звенело от западной гуманитарной помощи и демократии.) На практике, однако, обстоит иначе: терять малые деньги, если они последние, огорчительнее, чем большие, если их много. Я мог их вернуть. Но сколько дней придется бегать по инстанциям, по комиссиям? К тому же надо хоть что-нибудь кушать сегодня и завтра, не так ли, коллеги?