Встречный ветер. Повести
Шрифт:
— Как это вы у нас очутились? — спросила девушка, покачивая в люльке ребенка.
— Случай такой выпал… Вот я и решил зайти и на вас посмотреть… — Михаил любил говорить правду сразу. Слова вырвались сами и прозвучали как признание.
— А теперь я ни за что не поверю. Как это вдруг… — Настя отвернулась и опустила глаза.
— Поверьте. Я все время думал о вас. После той встречи у Евсея Егоровича… Вы меня должны извинить… Я тогда нехорошо с вами разговаривал.
— Но я тоже не лучше, — не поднимая головы,
— На мою грубость вы просто ответили хорошей насмешкой, перекладывая на столе с места на место фуражку, проговорил Ромашков.
— Глупо, очень глупо вышло! Но я на самом деле тогда очень боялась… Сейчас везде кабаны да медведи бродят. Я тогда встретила двух людей, так перепугалась, — чуть преувеличивая свой страх, говорила Настя.
— А что за люди?
— Да так, курортники какие-то… Угостили меня дыней… Хотите арбуза или дыни?
— Благодарю. Сегодня на бахче караульщики угощали.
— Чем же вас тогда угощать? — посматривая на него ожидающим взглядом, спросила Настя.
— Мне сейчас ничего не нужно. Я рад, что встретил вас…
— Это правда? — тихо спросила Настя. — Вы только за этим сюда к нам в Дубовики и пришли?
— Нет. Не только за этим… Еще есть одно дело. По службе я уже почти две недели в лесах.
— А-а! — разочарованно протянула Настя. — Опять, значит, кого-то ищете. А я думала…
— Что вы, Настя, думали? — продолжая тормошить на столе фуражку, спросил Михаил.
— Просто так…
— Просто так ничего не бывает, — озабоченно проговорил Ромашков, чувствуя, что Настя в домашней обстановке разительно переменилась. Исчезло ее внешнее, наигранное мальчишеское озорство, слетела с лица и та радость, с какой она встретила его.
— Подумала: что же у вас за дело в наших Дубовиках? Неужто шпионов ловить и сюда приехали?
— Почти что так, — ответил Михаил.
— Чего недоговариваете, мы уже все и так знаем. Тут столько ваших побывало в зеленых фуражках, — просто сказала Настя. — Сюда шпионы не пойдут. Все мы тут друг друга знаем и шпиону деться некуда. Так что зря вы сюда забрались.
— Вы так полагаете?
— Смешно даже! Как там поживает Петя Пыжиков? — с желанием кольнуть Ромашкова перевела разговор Настя.
— Он тоже здесь.
— Здесь? Ой, боже! — всплеснула руками Настя не то от огорчения, не то от радости.
— Может быть, желаете его повидать?
Девушка неопределенно пожала плечами и, сердито взглянув на Ромашкова, с нарочитой в голосе издевкой проговорила:
— Вы что же, приехали сюда с заместителями и адъютантами?
— Дорога к вам дальняя. Вот мы и поехали все, чтоб веселее было, — хитровато улыбнулся Михаил.
— Ну, и напрасно тропу мяли. Если тут шпионы появятся, то наши лесорубы их быстро топориками застукают… Так что они не пойдут тут, а где-нибудь сторонкой,
— Мы и в лесок заглядываем, — опять улыбнулся Ромашков, любуясь ее горячим задором.
— Это уж ваше дело… Ну, что же мы сидим так? — сказала она с досадой.
— А что мы должны делать? — задумчиво прикусив губу, спросил Михаил.
— Говорите еще какие-нибудь слова. Вы же, по-моему, не все сказали?- с утомлением положив на колени руки, тихо спросила Настя.
Крохотная капля надежды не покидала ее. Хотелось все покончить разом, а он сидит за столом, крутит фуражку, как блин. Настя взяла фуражку из его рук, протерла пальчиком кокарду и отложила в сторону.
— Так все вы сказали или нет? — повторила она.
— Нет, не все…
— Говорите же!
— У кого бы здесь для солдат молока добыть? — едва пересиливая себя, спросил Михаил.
Настя трубочкой сложила губы. Михаил заметил, что рот у нее маленький, а губы по-детски пухлые, свежие и вряд ли к ним кто-либо прикасался…
— А вы тоже молочка хотите? — опустив руки вниз, спросила она.
— Не откажусь.
Ребенок давно уже уснул и спокойно посапывал носом. С минуту Настя сидела у стола не шелохнувшись, потом быстро вскочила и почти бегом выбежала вон. Когда она скрылась за дверью, Ромашков встал в каком-то неопределенном, тоскливом настроении и надел фуражку. Он подошел к стене и посмотрел в зеркало. «Ну что я за неисправный болван, — с тоскою подумал он. — И морда-то, как у голодного кота, явно молочка просит… Побрился, чистенький воротничок прицепил, зря еще не напудрился… Надо, пока никто не видит, дать ходу. Такого жениха, который только молочком интересуется, выгонят в шею».
Но тут же вернулась Настя и поставила на стол, рядом с чистым стаканом, крынку молока. Присев на скамью, вкрадчиво, сквозь зубы спросила:
— Значит, и Петенька Пыжиков тут? Выпейте, товарищ капитан, холодненького молочка, полезно.
— Вы меня извините. — Я, конечно… — запинаясь, хотел оправдаться Михаил, чувствуя, как блестят его глаза, а к щекам приливает кровь. Но затем он решительно подошел к столу, налил в стакан молока и нарочно сел рядом с ней. Отступать было нельзя: — Простите, Настя, вы меня о чем-то спрашивали?
— О Пете Пыжикове. Вы совсем невнимательный…
— Бывает… Да, Петр Тихонович тут с нами. Жив, здоров…
— А повидать его можно? — с усмешкой спросила Настя.
— Разумеется, можно. Отчего же нельзя, — неопределенно ответил Ромашков.
— Я обязательно хочу его видеть. Я давно с ним не встречалась и соскучилась. Он славный парень. Много знает стихов и, кажется, сам пишет! — в один дух выпалила Настя.
— Да, он начитанный, — пораженный таким оборотом дела, подтвердил Михаил. Он выпил молока и напомнил: — Но вы тогда говорили о нем другое…