Встречный ветер
Шрифт:
Мишка почесал затылок и, снова глубоко вздохнув, спросил:
– А когда уедешь, писать будешь?
– Конечно буду! Могу, чем хочешь, поклясться.
– Восторженные клятвы Петя любил и не мог упустить такого подходящего случая. Хочешь?
– Хочу. Да я и так тебе верю.
– Давай лучше поклянемся в вечной дружбе - поедим земли маленько да вдобавок хлебных крошек. У меня тут есть в кармашке.
– Землю есть - ерунда, крошки тоже. Мы не маленькие! Лучше обнимемся, как солдаты на фронте, дадим честное слово быть настоящими друзьями навсегда, навечно.
Ребята обнялись.
Во дворе сгущалась темнота. На город надвигалась
Через два дня военный врач Алексей Иванович Пыжиков увез своего девятилетнего Петю в Суворовское училище, а Миша Ромашков остался в родном городе.
Так на много лет разошлись их мальчишечьи дороги.
Глава вторая
Первое время Петя писал то восторженные, то грустные письма. В ответах Миша подбадривал друга и, как умел, давал товарищеские советы. Суворовец приезжал на каникулы, но встречались они теперь редко. Летом Петя жил с родителями на даче, а Миша - у бабушки в деревне. Чувствовалось, что дружба затухала, иногда переписка между ребятами прерывалась на долгие месяцы. И вдруг Ромашков получил от Пети длиннущее письмо, набросанное небрежным размашистым почерком.
"Здравствуй, Мишуха!
Не знаю, почему я не ответил тебе на твое последнее письмо. Наверное, была очередная хандришка. Сейчас оно случайно попалось мне на глаза, и я вспомнил наше детство, наши милые и глупенькие мечтания. Загрустил, вот и решил черкнуть тебе. Вспомнил, как ты провожал меня в последний раз и с завистью смотрел на мою чистенькую форму. Да, живу я здесь неплохо. Одет отлично, кормят, как в санатории. Водятся и деньжата. Иногда батька подбрасывает. Он у меня добрейший и умный - научные труды сочиняет. А о мамаше и говорить нечего. Сам знаешь, она у меня ангел-хранитель. Уедет, смотришь недельки через две опять сюда летит. Только надоело, что до сих пор она считает меня маленьким. Больше сотни не дает. А на самом-то деле мы уже взрослые парни, нам уже скоро восемнадцать. Иногда хочется с какой-нибудь красоткой в кино сходить, душу излить где-нибудь в уютном уголочке. А тут тебя оберегают и согревают со всех сторон. Но у нас железное товарищество и солидарность - разработана целая система взаимной выручки, поймать нас почти невозможно".
Миша бросил на стол письмо, задумался.
– Скверные у тебя дела, Петька, - проговорил он вслух и стал читать дальше.
"Недавно был такой случай. Один офицер-воспитатель каким-то образом раскусил наши проделки и виновников строго наказал. Ты можешь вообразить..."
Прочитав все до конца, Ромашков почувствовал, как гадко стало у него на душе. Он порывисто скомкал письмо и зажал его в кулаке. Он уже заканчивал десятый класс и готовился к последним экзаменам. Склонив голову, Миша долго сидел за столом и думал. В этот день он писал сочинение на тему: "Образ молодого человека в советской литературе". Перед глазами, будто живые, стояли Павка Корчагин, Олег Кошевой, Лиза Чайкина.
Тяжко и больно было читать письмо друга, еще тяжелее было отвечать. Целых три дня не мог Миша начать этот ответ.
"Петр Пыжиков, удивил ты меня, - писал ему Михаил.
– Как тебе не стыдно, что ты бахвалишься? Да никакое это не товарищество, а мерзкая круговая порука, которая помогает вам скрывать плохие поступки. Это не система помощи и взаимной выручки, а система защиты лентяев, бездельников, нарушителей дисциплины. Я думаю, что у вас таких "героев" немного. Как же ты попал в их компанию? Может быть, ты что-нибудь присочинил, прихвастнул? За тобой
Но Петр Пыжиков не ответил.
Глава третья
...Углубленный в свои воспоминания, капитан Ромашков сидел в номере Приморской гостиницы, в мягком кресле, и перелистывал объемистый альбом. Вот он десятиклассник, в коричневой рубашке с молнией, а вот курсант пограничного училища, в новенькой, с иголочки форме. Вот он стоит около собачьей упряжки с шестом в руках, в мохнатых оленьих унтах, в полушубке, а кругом белые тяжелые снега, за высокими сугробами видна лишь крыша заставы, а над трубой чуть заметно вьется дымок.
Сегодня, вручив медаль "За отличие в охране государственных границ СССР", пожимая руку, генерал спросил:
– Где бы вам теперь хотелось послужить, капитан Ромашков?
– Где прикажут, товарищ генерал!
– Михаил пожал плечами и улыбнулся.
– Тоже верно. А как себя чувствуете после Курил?
– Курилы хоть и не курорт, но на здоровье пока не жалуюсь.
– Вижу, - рассмеялся генерал. Садитесь. А есть люди, вот такие молодые, здоровые, но жалуются, длинные рапорты пишут... Ветер надоел, камни, вода, снег, дождь... Как будто готовятся не границу охранять, а лежать на печке. Мы понимаем, что трудно, поэтому и стараемся выяснить, где человеку хочется послужить. А по-моему, где трудней, там и почетней. Вы женаты?
– Никак нет.
– Двадцать пять уже стукнуло?
– Так точно.
– Отвечайте проще. Вот когда на заставу приеду, там козыряйте. Сегодня и у вас праздник и у меня. Приятнее награду давать, чем наказывать. Пора подумать о женитьбе, пора, да и детишек надо... Вот вспоминаю, собираешься границу проверять, а сын за штанину. Кричит, да так настойчиво - бери с собой и точка. Разве плохо?
– Не плохо. Но пока еще...
– Что? Девушку не присмотрели? Не верю!
– Генерал улыбнулся, тряхнул нависшими бровями и погрозил пальцем.
– Девушка есть, - смущенно согласился Ромашков.
– Так в чем же дело?
– Мало еще знаем друг друга. Переписывались, а встречались редко. Она учится. Мне тоже хотелось бы поучиться, если разрешит командование.
– Я думал об этом. В академию хотите?
– Да. Но нужно основательно подготовиться. Кое-что уже позабыл.
– Ничего. Сейчас у вас уже есть опыт, так что старайтесь лучше организовать работу со своими заместителями. Вот и найдете время почитать учебники, вспомнить забытое. Решено послать вас к теплому морю, там и солнышко, и воздух другой, и девушки в пестреньких сарафанчиках... Только смотрите, голову не потеряйте, а то и студентку свою забудете.
Михаил вспомнил, что у него сегодня два свидания - одно с Наташей. О чем говорить? Как держать себя? Переписывались три года, а виделись два раза и то накоротке. Последние ее письма были какие-то рассудочные. Дважды она собиралась приехать к нему в летние каникулы, и вот приехала только теперь.
Другое свидание было назначено с другом юности. Подходя сегодня в управлении округа к дверям отдела кадров, Михаил столкнулся со старшим лейтенантом и от удивления застыл на месте. Высокий офицер с бледным продолговатым лицом, в потертом кителе, рассеянно взглянув, козырнул и хотел посторониться. Но Михаил, взмахнув руками, загородил ему дорогу.