Вся правда о нас (др. издание)

Фрай Макс

— Придержи одеяло, — попросил я.

Спрятал руку под полой лоохи, залез в Щель между Мирами, добыл там себе чашку горячего кофе. Потом ещё одну. Протянул её Нур Иристан, которая смотрела на мои манипуляции, распахнув рот. Сказал:

— Это волшебный напиток из другого Мира. Волшебство заключается в том, что он ужасно горький и противный, но стоит попробовать, как сразу хочется ещё. По доброй воле от добавки ни за что не откажешься. И в этом смысле он, конечно, очень похож на саму жизнь.

Она недоверчиво покачала головой, но кофе выпила залпом. Скривилась и попросила ещё. Вот это, я понимаю, мужество.

— Очень круто ты всё придумала, — сказал я, добыв для неё дополнительную

порцию. — Ну или вы вместе с Ди. Дружелюбный хозяин удивительного трактира, откуда не хочется уходить, разноцветные лица и завиральные истории, верить которым перестаёшь примерно после второй, все эти его бесследные исчезновения среди бела дня на пустой улице, вести из других стран о загадочных убийствах — рано или поздно кто-то из угуландских колдунов, которых ты, похоже, считаешь вздорными, зато всемогущими существами, должен был заинтересоваться этой историей всерьёз. Это, конечно, был огромный риск. Несмотря на всё обаяние Ди с семейством, шансы, что гипотетический вздорный колдун захочет действовать в их интересах, были совсем невелики. Но я же помню, как ты играешь в Злик-и-злак. Все эти рискованные ходы назад — только ради шанса лишний раз бросить разноцветный кубик, что само по себе дополнительный риск, большинство игроков всеми правдами и неправдами стараются избегать такой ситуации, а ты, по-моему, только ради неё и ввязываешься в игру.

— Это так, — серьёзно кивнула Нур Иристан. — Я люблю внезапно выигрывать. И при этом совсем не боюсь проиграть. Помнишь, в одном нашем общем сне я говорила тебе, что проигрыш не лишает нас счастья, пережитого в ходе партии? Я и наяву так думаю.

— Из таких как ты получаются отличные маги, — откликнулся я. — Лучшие из лучших.

Она встрепенулась. Внимательно посмотрела на меня, сжала губы до белизны, кивнула:

— А теперь ты скажешь: «но…» Непременно найдётся какое-нибудь «но». И дверь захлопнется перед моим носом, так и не открывшись.

— Может быть захлопнется, — согласился я. — А может быть и нет. От тебя зависит.

Она подобралась, как кошка перед прыжком. Всем своим видом выражала один-единственный вопрос: «Что я должна сделать?» Но вслух его задать так и не решилась.

— Скажи, а ты умеешь увидеть во сне чужую жизнь? — спросил я. — Не чью попало, а совершенно конкретного человека. По заказу.

Нур Иристан изумлённо уставилась на меня.

— Слушай, если бы ты не спросил, я бы и не вспомнила! А ведь в детстве так развлекалась.

«Очень хорошо, — подумал я. — Значит, не придётся отправлять тебя в эти сновидения силой, обойдёмся без Смертных шаров. Сама, всё сама. Надо же, как повезло».

— Любопытно было узнать про взрослых правду: как они на самом деле живут? — говорила Нур Иристан. — Что от всех скрывают? От чего получают удовольствие? Маленькой девочке очень интересно оказаться в шкуре взрослого мужчины. Особенно если он, например, моряк, а ещё лучше, лесной колдун. Или заезжей богачкой, у которой дорожных нарядов больше, чем у всей нашей семьи пальцев на руках. Или императором Чангайи, о котором вообще ничего не известно кроме того, что он где-то есть. Представляешь, какие возможности мне открылись?

— Ещё бы! Но почему ты забросила такую игрушку? Собственная жизнь стала интересней снов о чужих?

Она нахмурилась, помотала головой.

— Нет, что ты. Моя жизнь никогда не была особенно интересной, так уж мне повезло. Мой учитель Гру Ватана говорил, что скучная жизнь наяву — большая удача для сновидца, ничто не отвлекает от главного. Но на самом деле я бы как раз хотела, чтобы меня отвлекали… Ладно, ты спрашивал не о том. Я забросила не потому что нашлись дела поинтереснее. Просто несколько раз нарывалась на… Скажем так, на не очень хорошую жизнь. Дети плохо разбираются

в людях, неудивительно, что я совсем не умела правильно выбирать. Бывает, засмотришься на заезжего торговца: красивый, нарядный, шутит всё время и ест, сколько захочет, не считая. Ну и бежишь в постель, чтобы поскорее насладиться его жизнью. И вдруг оказывается он как мёртвый внутри. Живёт, почти ничего не чувствуя. Потому что… Неважно. Разные бывают причины. Факт, что такие иногда попадаются — один, другой, третий. И если не повезло, никуда потом не денешься, живи их страшную мёртвую жизнь, мучай себя и других, пока не разбудят. Очень долго! За одну ночь можно прожить много лет, это тоже было удивительное открытие. Теперь-то я знаю, как распоряжаться ходом времени во сне, а в детстве всё случалось само… В общем, наступил момент, когда страх пересилил любопытство, и я сказала: «Хватит с меня». Но почему ты об этом заговорил? Неужели именно такое умение нужно для того, чтобы научиться вашей магии? Никогда бы не подумала!

— Тем не менее, именно оно и нужно, — сказал я. — Но не всем, а только тебе.

— Мне?

— Погоди. Не перебивай. Сейчас объясню. Смотри, дела наши обстоят так. С одной стороны, немного я видел таких людей, как ты — словно бы специально рождённых для магии и больше не для чего. Ты и так-то невероятно крута, а если поселить тебя в Сердце Мира и чуть-чуть подучить, страшно даже подумать, что из этого выйдет.

Она тихонько ахнула, прижав руки к щекам. И глаза заблестели обещанием слёз, которые непременно вот-вот прольются, как только хозяйка разберётся, от чего ей рыдать — от счастья или от разочарования.

— С другой стороны, — сказал я, — могущественные колдуны, которым плевать на чужую жизнь — это мы уже проходили. Ещё полутора сотен лет не прошло с тех пор, как у нас практически все были такими. И ни к чему хорошему это не привело. Сами с ума посходили, друг с другом перегрызлись, как пьяные школьницы, несколько дюжин интересных магических традиций угробили так, что теперь не восстановить; да ладно бы традиции, весь Мир чуть не разрушили, разбираясь, кто у нас нынче самый великий колдун.

— Но я не… — в ужасе прошептала Нур Иристан.

— Ты — да, — заверил я её. — Ещё как да! Эти нелепые убийства, которые по твоему заданию совершал бедняга Ди — слушай, я вообще не представляю, что может быть хуже. Если бы ты отправила Ди убивать твоих личных врагов, я бы это понял. Полез бы, конечно, разбираться, что да как, но вряд ли счёл бы проблему неразрешимой. Ненависть — чувство сильное и честное. И избавиться от неё вовсе не так сложно, как может показаться. Но убивать этих, как ты говоришь, никому не интересных случайных прохожих просто так, для привлечения внимания и красоты игры — это уже ни в какие ворота. И не надо заливать, будто это для Ди это был единственный способ удержаться в своём сновидении. Я точно знаю, что это не так.

— Не единственный, — угрюмо согласилась она. — Просто самый эффектный из тех, что пришли мне в голову. И, как оказалось, самый действенный. Если бы не эти убийства, ты бы сюда не пришёл. И Дигорану Ари Турбону не помог бы. Ничего бы не было. А ты говоришь — «просто так». Я знала, что делаю!

Зачерпнула полную пригоршню синей каменной пыли, вытянула руку и зачарованно смотрела, как ветер постепенно опустошает её ладонь.

— Самое смешное, что и пришёл бы, и помог, — сказал я. — И даже не через несколько лет, а именно сегодня. Сразу после того, как мой коллега-нюхач вернулся в город, зашёл в трактир и сказал, что Ди — просто сновидец, а вся остальная компания — вообще его сон, любезно овеществившийся для всех нас. В том и состоит моя нынешняя работа, чтобы разбираться с подобными сложными случаями, учитывая интересы всех сторон.