Вся правда о нас
Шрифт:
— Да. Но до вчерашнего дня эта история не казалась мне заслуживающей внимания. Где мы, и где Кумон.
— Нумбана поближе будет, да?
— Совершенно верно. А Сияющая улица всего в получасе быстрой ходьбы от моего Явного Входа. Это кое-что меняет.
— У Дигорана Ари Турбона — так зовут трактирщика с разноцветным лицом — наверняка есть такие же проклятые родственники, о которых нам пока ничего не известно… — начал было я, но Шурф меня перебил:
— Как, ты сказал, его зовут?
— Дигоран Ари Турбон, а что?
— Скорее всего, ничего. Просто довольно необычное имя для урдерца. Сколько их хроник за ночь перечитал, а ни одного человека с именем, состоящим из трёх частей, не встретил.
— Наверняка. Тем более, что у них у всех тройные имена. Сестру хозяина зовут Лари Яки Ла, племянницу — Арра Иш Ваду, повара — Кадди Кайна Кур… хотя повар, вроде, им не родственник, просто близкий друг семьи. И, кстати, колдуна, наложившего на них проклятие, тоже как-то так сложносочинённо звали… погоди… вот же три дырки в небе над моей башкой!
— Щелчок Аттаха, — сочувственно напомнил Шурф.
— А, точно. Спасибо.
Щелчок Аттаха — это такой полезный магический приём, позволяющий быстро вспомнить ускользающий фрагмент информации, но только очень короткий — имя, дату, номер дома, название улицы. Прочитанную в юности поэму, или даже полученное год назад деловое письмо с его помощью не воспроизведёшь. Но, положа руку на сердце, имена, адреса и даты гораздо важнее писем и поэм.
Для рассеянного балбеса вроде меня этот простенький, всего-то четырнадцатая ступень Белой магии, фокус — истинное спасение. Вот и сейчас я щелкнул себя по лбу и выпалил:
— Туффалей Фаюм Хаг! А предка-вруна, которого он проклял, звали Шери Авада Лос. Все как на подбор из какого-то другого Урдера. Не того, о котором ты читал.
— Или просто из какой-нибудь его области, удалённой от центра, а потому практически никогда не фигурирующей в хрониках, — предположил Шурф.
— Из Саллари, — сказал я. — Их трактир называется «Свет Саллари» в честь родного городка.
— Значит, скорее всего, я угадал. Саллари упоминается в прочитанных мною текстах всего единожды — как место тех самых судьбоносных переговоров с морем. Больше ничего интересного за последние несколько тысяч лет в Саллари не происходило. Насколько я понял, городок был выбран для переговоров из-за рекордно большого числа прибрежных деревьев, произрастающих в окрестностях…
— А при чём тут деревья?
— О, это и есть самое любопытное. Вероятно, слушая меня, ты не обратил внимания, что договорившийся с морем Сухурах Ррох был вовсе не одним из укротителей штормов, а Глашатаем Воли Старших Деревьев. Неудивительно, я и сам не сразу понял, насколько важен этот факт, и какими удивительными обстоятельствами он обусловлен.
— Какими?
— Похоже, переговоры с морем вели именно деревья. Они просили землю для себя и своего потомства. А человек просто транслировал их волю. Поэтому, собственно, всё получилось. Море не стало бы идти на поводу у человеческих капризов. Но нет такой стихии, которая откажется вступать в переговоры с деревьями — при условии, что те достаточно велики и стары.
— Ну прям — нет! А огонь?
— Повторяю: при условии, что деревья достаточно велики и стары. Могущество всякого дерева напрямую зависит от его возраста. Прожить первую тысячу лет дереву довольно непросто, тут ему может помочь только удача. Зато потом наступает время его силы. Поэтому в лесах, где растут старые деревья, не бывает пожаров. А если и случится такое несчастье, огонь быстро угаснет, а ущерб от него окажется невелик.
— Ничего себе! Слушай, а как так получилось, что я до сих пор даже краем уха об этом не слышал?
— Список фактов, о которых ты никогда не слышал, практически бесконечен. Причём то же самое можно сказать о любом из нас, включая самых прославленных эрудитов. Поэтому выбранная тобой стратегия представляется мне чрезвычайно разумной: ты получаешь знания по мере того, как они становятся тебе необходимы. Неплохой способ совладать с бесконечностью.
— Если бы не ты, я бы ни за что с нею не совладал, — мрачно сказал я.
— Ну так я всё равно есть, никуда не денусь, а значит и сокрушаться тебе не о чем.
Ну кстати да. Этот факт действительно внушает оптимизм.
— Значит, с морем договорились деревья, — наконец резюмировал я. Просто чтобы не затягивать паузу.
— Да, именно. И тут перед нами внезапно открывается очередная удивительная тема: прибрежные деревья Урдера. Ещё вчера я не знал о них ничего и, признаться, до сих пор нахожусь под впечатлением от своего запоздалого открытия.
— То есть, о больших старых деревьях ты тоже вот только что узнал?
— Нет, о них я уже читал прежде. И даже был знаком с двумя очень старыми деревьями; впрочем, недостаточно близко, поскольку они оказались не слишком заинтересованы в общении с людьми. Ну или только лично со мной; впрочем, сейчас это совершенно неважно. По-настоящему удивительным для меня стал тот факт, что в той части побережья Великого Крайнего Моря, где расположен Урдер, деревьев, теоретически, вообще быть не может. Тем не менее, они там растут.
— Погоди, как это — быть не может? Почему? Там настолько холодно?
— Холодно? — удивился Шурф. — Да нет, я бы не сказал. Зимы примерно такие же, как у нас, с поправкой на морской ветер, а летом несколько прохладней, особенно в предгорьях, но в целом, особой разницы нет. Дело не в климате, а в почве. Вернее, в её отсутствии. Большая часть Урдерского побережья представляет собой синие каменные скалы и такие же каменные равнины; нормальная плодородная почва начинается на некотором расстоянии от моря — примерно от трёх до шести миль. Собственно, этот камень — основная и, пожалуй, единственная причина процветания Урдера, их главное сокровище. Ближайшие соседи, куанкурохцы, издавна закупали его для строительства своих городов, а адмиральша Яла Шори, которую в Урдере по сей день считают величайшей правительницей всех времён, тем, в первую очередь, и славна, что существенно расширила рынок, когда на свой страх и риск привела в Капутту целую торговую флотилию, гружёную синем камнем и сумела убедить куманских подрядчиков, что это — наилучший материал для строительства роскошных дворцов. И не сказать, что обманула. Синий урдерский камень весьма красив и легко поддаётся обработке, к тому же, обладает рядом необычных свойств: если его намочить, светится, пока не высохнет, заметно нагревается в холодные дни и, что лично мне кажется особенно привлекательным, издаёт негромкие звуки, похожие на шум морского прибоя. Теперь урдерским камнем выложены не только полы дворца Куманских Халифов, но и некоторые залы нашей Летней Королевской резиденции Анмокари. Скажу тебе честно, не окажись казна моего Ордена практически пуста после оплаты пребывания Магистра Нуфлина в Харумбе, я бы и сам не отказался отделать им свою спальню. Засыпать под шум прибоя должно быть очень приятно; впрочем, ладно, к моим услугам все моря этого Мира — если не прямо сейчас, то очень скоро, а значит, в каком-то смысле, всегда.