Вся синева неба
Шрифт:
В следующие разы, когда он возвращался, он уже не был в себе и не казался спокойным. Был в смятении, дерганым, нервным. Одно его возвращение ознаменовалось панической атакой, и тогда она пожелала ему больше не возвращаться. Да, все разладилось после Рождества, и Жоанна была не в силах дописать эту картину — портрет спокойного Эмиля той поры, когда им двоим была дарована последняя передышка и они не знали, что она последняя. Ей потребовалось время. Три месяца. Время, чтобы переболеть и оплакать, чтобы закончить свой труд и чтобы решиться покинуть усадьбу Ипполита.
— Как дела? — спрашивает Ребекка, видя, что Жоанна притихла над
— Все хорошо.
Ребекка и Эмма, две девушки из Канады, двадцати и двадцати одного года, путешествуют по Европе, а на родине их ждет учеба в языковом университете в Торонто.
— Мы хотим приготовить вам канадское блюдо сегодня вечером, — говорит Эмма со своим сильным акцентом.
Выдавив улыбку, Жоанна кивает.
— О… Что же это будет?
— Мясные хлебцы.
Эмиль рядом с ними ест молча. С некоторых пор ему трудно участвовать в разговорах. Он стал дерганым, рассеянным. Ему редко удается сосредоточиться на одном деле больше чем на несколько секунд. Тоже, видимо, симптомы болезни.
— Что это такое?
— Это вроде жаркого из рубленого мяса с размоченным в молоке хлебом, луком и…
— И яйцами, — подхватывает Ребекка. — С изрядной дозой специй.
Жоанна усиленно изображает энтузиазм.
— Звучит вкусно.
Никто, кажется, не помнит, что она не ест мяса. Раньше помнил Эмиль. Сколько усилий он прилагал, чтобы готовить ей вегетарианские блюда! Новый Эмиль чаще погружен в задумчивость, наверно, накатывают давние воспоминания. Он говорит мало. Да и разговоров толком не слушает. Три девушки поднимают головы, когда он резко встает.
— Куда ты? — спрашивает Жоанна.
Ей ненавистно так за ним надзирать, но у нее нет выбора с тех пор, как он пропал на прошлой неделе. Она вернулась со стройки, а его не было. Битый час они искали его все вчетвером и нашли в деревне Аас, совершенно растерянного.
— Я хотел встретиться с Рено в кафетерии, — заявил он.
Тем временем в кухне Эмиль направляется к грязному окошку.
— Кот пришел, — говорит он.
Они не сразу понимают, что он хочет сказать, но в следующую секунду он открывает окошко, и на середину кухни спрыгивает Пок.
— Это Пок, — ласково напоминает ему Ребекка.
— Я не знаю по именам всех бродячих котов в Пиренеях!
Обе девушки растерянно смотрят на Жоанну. Они еще не совсем привыкли к забывчивости Эмиля. Ничего не поделаешь, пришлось посвятить их в тайну. Эмиль постоянно спрашивал всех: «Где мы?», «Вы не знаете, кто меня сюда привез?», «Почему меня не отвезут в Роанн?», «Вы подруги Маржо?».
Они всегда добры к Эмилю. Отвечают на все его вопросы, даже самые настойчивые и самые частые.
— Это не бродячий кот, — объясняет Эмма. — Это Пок. Это твой кот.
Жоанна незаметно подает девушкам знак: бросьте.
— Если бы у меня был кот, я бы об этом знал, — отвечает Эмиль, садясь за стол.
Никто не настаивает. Он принимается за еду, а через несколько минут, когда он заканчивает, Жоанна забирает его тарелку, ласково приговаривая:
— Иди отдохни немного. Я разбужу тебя, когда вернусь.
В кухоньке пристройки три девушки молча моют посуду.
— Значит, вы уезжаете… я хочу сказать… совсем? — вдруг спрашивает Эмма.
Жоанна хмурит брови, не понимая.
— Да. Совсем.
И добавляет почти агрессивно:
— А что?
Эмма беспомощно поводит плечами.
— Мы думали, что вы останетесь с нами до мая.
— Да, — подхватывает Ребекка. — Мы к вам привыкли.
Жоанна невольно улыбается при виде их огорченных лиц.
—
Жоанна помнит долгие споры с Ипполитом между дверьми пристройки, когда она сообщила ему, что они уезжают. «Вы же тоньше былинки. Что вы будете делать, если он упадет?» Однако уезжать надо. Эмиль слабеет, обмороки все чаще, и он не может больше работать на стройке. Он проводит дни взаперти, кружа по своей комнате, и она каждую минуту боится, что он опять убежит и потеряется. Она не может присматривать за ним постоянно. Ей надо работать. Его присутствие здесь, эта комнатка на двоих и стол, который предоставляет им Ипполит, имеют смысл только потому, что она старается работать на стройке за двоих. Но у нее тоже осталось немного сил.
Ипполит дал им адрес экофермы в Лескёне, в Пиренеях. Один его друг из пастухов замыслил проект: восстановить старые пастушьи хижины и сделать из них жилища, отвечающие экологическим критериям. Это маленькое поселение на полсотни жителей пытается теперь создать большой огород и развивать пермакультуру [7] , чтобы экоферма сама себя снабжала фруктами и овощами. Ипполит сказал, что община постоянно ищет волонтеров для помощи.
— Вы сможете давать уроки рисования детям, — добавил он. — Точно, я уверен, что это им очень понравится.
7
Пермакультура — подход к проектированию окружающего пространства и система ведения сельского хозяйства, основанные на взаимосвязях из естественных экосистем.
Жоанна потихоньку загорелась этой идеей. Ипполит помог ей выстроить маршрут. Послал письмо своему другу-пастуху. Ему спокойнее знать, что они будут там, в общине, и не одни с болезнью Эмиля. Всегда будет кому присмотреть за Эмилем, подумала Жоанна.
Между тем в кухне Ребекка и Эмма разочарованы и немного грустны оттого, что они уезжают так рано.
— Мы будем на этой экоферме… Ипполит сам дал нам адрес. Он уверен, что нам там будет хорошо.
Девушки настроены скептически.
— Вы уедете с Поком? — спрашивает Эмма.
Жоанна кивает, и лицо Эммы вытягивается еще сильней.
— По нему мы тоже будем скучать.
Жоанна улыбается девушкам, которые вдруг кажутся ей намного моложе, чем они есть.
— Истинные уходы, самые трагичные, — те, которых никогда не будет [8] , — заявляет она с загадочным видом.
Девушки хмурят брови, переглядываются. Ее улыбка становится шире, и с этими словами она покидает кухню.
Гравий хрустит под ногами Жоанны, когда она, тяжело ступая, идет к кемпинг-кару. Уже несколько дней она готовится, не без опаски. Это ритуал. После работы на стройке она покидает усадьбу, забирается в кемпинг-кар и заставляет себя проехать несколько минут по горным дорогам. У нее нет выбора. Дверца открывается с легким скрипом, Жоанна забирается внутрь и садится за руль. И всегда, пропади все пропадом, чувствует себя крошечной и неспособной вести эту махину.
8
Жан Этье-Бле. (Прим. авт.)
Жан Этье-Бле (1925–1995) — канадский литературный критик. (Прим. перев.)