Вся синева неба
Шрифт:
— Все хорошо, сокровище. Продолжай смотреть на это зрелище.
Рука Эмиля стискивает ее руку. Его рот лихорадочно открывается, ловя воздух. Из него вырывается хрип. Воздух не проходит. Или с трудом. Предчувствие не обмануло. Собиралась гроза. Снаружи и внутри. Это случится сегодня ночью.
По щекам Жоанны текут слезы. Но она говорит все тем же спокойным и успокаивающим тоном. Говорит с ним снова и снова:
— Ты можешь посчитать секунды между молнией и громом и узнаешь, за сколько километров ударила молния. Я так играла, когда была маленькой. Когда боялась грома.
Рот открывается и закрывается
— Мой отец говорил… Мой отец говорил, что секунда равна километру. Хочешь посчитать со мной?
На сей раз это конец. Глаза Эмиля закатились. Она молится, чтобы мучения закончились, чтобы ему не пришлось больше терпеть этот ужас. Это медленное удушье.
Это его последние вздохи. Тратя жалкие крохи оставшегося у него воздуха, Эмиль зовет маму. Он вцепился в ее руку. Она нужна ему как никогда. Но здесь Жоанна. Не мама.
Воспоминание вдруг всплыло в памяти, накатило волной.
Лес, жаркое лето. Дикое озеро тревожного сине-черного цвета. Озеро, окруженное колючими зарослями и высокой травой. Неподвижная водная гладь. Ветви, островки тины, редкие листья плавают на поверхности. И маленькое тело. Светловолосая головка. Белая футболка. Буря у нее внутри, нечто сметающее все на своем пути, разрушающее ее мир. Люди в воде, какие-то люди берут на руки ее малыша. И ее руки царапаются, бьют по воздуху, чтобы взять своего малыша, в последний раз прижать его к себе, унести домой. Люди в черном держат ее, уносят Тома куда-то далеко.
Она совершила ужасную ошибку. Она не должна была. Она не только спутница в последнем путешествии. Она не только жена Эмиля.
Она мать. В этот вечер она как никогда мать и понимает, что заблуждалась. Она не дала матери сжать в объятиях своего малыша. В последний раз.
31
Сидя на большом валуне, Жоанна смотрит, как встает рассвет. Гроза миновала. Все снова спокойно в долине в сердце гор. Первые лучи солнца отражаются от горных вершин. Красивые блики, оранжевые, розовые, красные. Небо окрашивается перламутрово-голубыми отсветами.
Жоанна медленно открывает лежащий у нее на коленях черный блокнот. За резинку обложки заткнут листок. Она аккуратно разворачивает его и начинает читать.
Мои посмертные инструкции:
Жоанна, если все прошло, как я хотел, то я умер далеко от больниц, в каком-нибудь тихом и мирном месте, в горах. Не заморачивайся дальнейшими формальностями. Только позвони первому врачу, которого найдешь в интернете или в справочнике, и попроси его констатировать мою смерть. От остального я тебя избавлю. Он отвезет меня в ближайший морг и возьмет на себя звонок моим родителям. Они перевезут мое тело и выполнят все остальные формальности. Ты и так достаточно сделала.
Я прошу тебя послать мой дневник родителям, мы об этом говорили. Вот адрес их дома:
М. и м-м Верже
112 тупик Лис
43200 Роанн
Пошли его, пожалуйста, заказным письмом, я не хочу, чтобы он затерялся.
Я передал родителям инструкции касательно кремации. Я знаю, что они посчитаются с моим желанием и, думаю, закажут отпевание в церкви. Ты найдешь адрес и время в рубрике некрологов роаннской газеты.
Что касается остального, увидимся наверху… Я позабочусь о Томе. Мы будем посылать тебе время от времени самые красивые летние небеса, просто для того, чтобы ты могла смотреть на них отсюда, сидя посреди поля.
Спасибо за твое обещание. Спасибо за все.
Твой муж
P. S.: Я тебе никогда не говорил. Ты была ослепительна 31 августа на мощеных улочках Эуса.
Слезы текут по ее щекам. Солнце уже встало, залив скалы ослепительным светом. И не скажешь, какая ночью разыгралась гроза.
Жоанна достает из кармана мобильный телефон и что-то набирает в поисковике. Высвечивается список имен, и она рассеянно вытирает щеки, нажимая кнопку вызова первой строчки.
Ей отвечает женский голос. Женщина только что проснулась, или даже она ее разбудила. Жоанна глубоко вдыхает, собираясь с духом.
— Алло, здравствуйте. Я… Меня зовут Жоанна.
На том конце линии ей отвечает сдавленное рыдание. Она слышит голос на заднем плане, мужской голос, который спрашивает:
— Что случилось?
Женский голос, дрожащий, задыхающийся, шепчет мужчине:
— Это она.
Она слышит глухой стук в трубке, как будто кто-то что-то уронил. Женщине удается спросить сквозь слезы:
— Все… Он… Кончено?
Жоанне требуются две секунды, чтобы полностью осознать, что она делает. Она хочет сделать это в полном сознании.
— Нет.
Сдавленные возгласы звучат в ответ на том конце линии. Невнятный лепет. Шальная надежда, в которую не смеют поверить.
— Простите? Он… Он не… Он еще жив?
Жоанна не сводит глаз с пиков Ансабера. Ни на секунду. Она черпает последние силы в их созерцании.
— Он пережил ночь. Я… Я думаю, ему осталось недолго. День или два самое большее. Я…
Она снова вытирает струящиеся по щекам слезы.
— У вас есть чем записать? Я продиктую вам координаты. Мы… Мы находимся в хижине в горах… Недалеко от Лескёна, в Пиренеях.
— Постойте, постойте, мой муж сейчас принесет бумагу и карандаш.
Она слышит шорохи, лихорадочный шепот. Наконец звучит мужской голос:
— Вот, у меня есть чем записать.
— Координаты GPS: широта 42,898568, долгота 0,716594.
— Постойте… Постойте, вы можете повторить? Для надежности.
— Конечно. 42,898568 широта, 0,716594 долгота.
Волнение на том конце линии прямо-таки осязаемо. Жоанна слышит, как они торопливо перешептываются. И все же она добавляет:
— Он хотел умереть в таком месте. Это было его самое заветное желание. Я нарушила наш с ним договор, позвонив вам… Пожалуйста, обещайте мне, что вы не отвезете его в больницу.
Мать Эмиля рыдает в трубку. Жоанна представляет себе ее лицо, искаженное слезами и волнением. Но голос отвечает ей:
— Обещаю.
Жоанна пропускает поток эмоций на том конце линии. Она ждет, когда стихнут рыдания и вернется тишина.
— И последнее, — тихо говорит она, не сводя глаз с проклятых пиков.
— Да…
— Я хочу, чтобы вы знали, мадам Верже, что вы были с ним в этом последнем походе. Вы…
Она вынуждена прерваться, чтобы остановить поток готовых пролиться слез.