Вся Стальная Крыса. Том 1
Шрифт:
Мы дожидаемся, пока система контроля проверит исправность всех цепей. Наконец экран вспыхивает, и на нем появляются исторические слова: «Я СУЩЕСТВУЮ, СЛЕДОВАТЕЛЬНО, Я МЫСЛЮ».
Наступило благоговейное молчание. Мне казалось, будто я нахожусь в церкви. Бог-машина? Почему бы и нет? Кого только не обожествляли люди за многие века своего существования!
Я потягивал вино. Чувствуя, что никто не решается нарушить тишину, я спросил:
— У вас нет военных и полицейских. Мне это по душе, потому что я натерпелся и от тех, и от других. Но как вы поступаете, когда кто-то нарушает закон?
— У нас нет законов,
Он снял с полки книгу. Хозяин дома взял ее из рук Стирнера и протянул мне.
— Сделайте милость, примите наш скромный подарок.
— Спасибо, спасибо. — Прикинув ее вес, я попытался изобразить на лице искреннюю благодарность.
Раскрыл наудачу, глянул и с трудом сохранил на лице улыбку. Как я и опасался, шрифт был очень мелкий.
— Надеюсь, вы ознакомитесь с ней на досуге, — сказал Стирнер. — Вкратце наша история такова. Марк Четвертый ответил на великое множество вопросов. Его мудрые, взвешенные советы использовались в науке, коммерции и многих других областях человеческой деятельности. Иное дело — область политики, хотя Марк вобрал в себя информацию о политической жизни общества на всем протяжении его истории. На это ушли многие месяцы, даже годы. Собрав необходимые сведения, Марк занялся прогнозированием будущего. Результатом его трудов явилась книга, которую вы держите в руках. Изучая политику, Марк узнал о людях много дурного и решил принять разумные меры предосторожности. Он подключился ко всем банкам данных и загрузил в них текст книги, а кроме того, дал приказ компьютеру почтовой службы разослать по всем адресам экземпляры книги. Впоследствии Марк извинился за этот вынужденный шаг и предложил возместить затраты на тиражирование своего весьма объемистого труда.
Он оказался прав в своих опасениях. Ни один политик во Вселенной не принял его теории. Предпринимались попытки скомпрометировать индивидуальный мютюэлизм и его адептов. Но Марк Четвертый знал: как бы ни пытались власть имущие опорочить его учение, найдутся люди, которые поймут его и поверят ему. До чего же мудра была эта разумная машина! Люди, постигшие философию Марка, уверовавшие в ее истинность, были отнюдь не глупы. Они понимали: воплотить в жизнь идеи Учителя будет совсем не просто. Неразумно, утверждал Марк, отдавать свою свободу государству. Справедливо и обратное: ни одно государство добровольно не отпустит граждан на свободу.
За сим последовали годы репрессий. Те, кто завидовал нашей свободе, сумели уничтожить большую часть экземпляров книг Марка. Многие вольнодумцы не выдержали гонений и отреклись от своей веры. Самые стойкие бежали сюда, на Чоджеки, и разорвали связи с родными мирами, чтобы построить общество, где ИМ — индивидуальный мютюэлизм — будет нормой жизни; где мир и счастье воцарятся навеки.
— Или, по крайней мере, до вторжения армии Невенкебла, — мрачно сказал я.
Стирнер рассмеялся:
— Не горюйте, мой друг, ведь мы же не горюем. Нас, конечно, ошеломило вторжение, да и как иначе — ведь мы столетиями не знали войн. Но мы свято верим в ИМ, и вера дает нам смелость и
— Я бы не спешил это делать. На других планетах много негодников, которые скорее сожрут вас заживо, чем уверуют в ИМ. Сначала надо избавиться от вояк, севших вам на шею. У вас не найдется обезболивающего? — обратился я к хозяевам. — Не хочется вас затруднять, но меня били ногами профессионалы.
Сказав это, я закрыл глаза, чтобы минутку отдохнуть. Это помогло — открыв их, я почувствовал себя превосходно. Но за окнами почему-то было темно. Надо мной стоял незнакомец со шприцем в руке.
— Ты отключился, — пояснил Мортон. — Все перепугались и послали за доктором Лумом.
— Небольшое сотрясение мозга, — констатировал врач. — Два треснувших ребра. Я ввел вам обезболивающие и стимулятор, поскольку нынче ночью, как мне сказали, вам предстоит путешествие. Но могу его нейтрализовать, если угодно.
— Не надо, доктор. Вы сделали именно то, о чем бы я сам вас попросил, будь я в сознании. Когда перестанут действовать лекарства?
— О, не беспокойтесь. Я буду рядом до полного вашего выздоровления.
— Вы меня не поняли. Мне придется очень быстро идти. Причем скрытно и, возможно, долго.
Лум улыбнулся.
— По-видимому, это вы меня не поняли. Я буду вас сопровождать, куда бы вы ни направились. Любой из нас окажет вам любую помощь.
— Этого требует ИМ?
— Совершенно верно. Что будем делать теперь?
— Пойдем пешком. Никаких машин. У военных есть приборы для обнаружения движущегося транспорта.
— А как насчет приборов для обнаружения людей? — спросил Стирнер. — Наверняка военные ими тоже располагают.— Да, но человеческое тело — незначительный источник тепла, его трудно отличить от животных.
— А также от других человеческих тел, — подхватил Лум, сообразительный, как все хорошие врачи. — Наверное, для маскировки следует разослать в разных направлениях побольше пешеходов?
— Неплохо бы, — кивнул я. — Но как это сделать?
— Очень просто. Я выйду на улицу и поговорю с первым встречным. Сразу после этого можно будет идти на электростанцию.
— А мы успеем добраться туда затемно?
— Вполне, — ответил Стирнер. — Разумеется, вы вправе не посвящать нас в свой замысел, но если бы мы имели о нем некоторое представление, то смогли бы, наверное, чем-нибудь помочь.
Очевидно, от усталости и побоев у меня плохо работала голова. Я забыл рассказать своим добровольным помощникам о том, как намерен воспользоваться их услугами, а ведь это невежливо.
— Прошу прощения, я злоупотребляю вашим гостеприимством. Дело вот в чем. С тех пор как ваши предки подверглись гонениям за веру и бежали сюда, человечество маленько поумнело. Или повзрослело. Или стало культурнее. Есть, конечно, и исключения, подобные головорезам, что напали на вашу славную планету. Но почти везде люди живут в мире. Они создали Галактическую Лигу, которая следит за очагами напряженности, налаживает связи с заново открытыми планетами и тому подобное. Представители этой Лиги снабдили меня устройством для связи. По причинам слишком сложным, чтобы их объяснять, это устройство замаскировано под птицу. Я спрятал его на электростанции.