Вторая древнейшая. Беседы о журналистике
Шрифт:
Чрезвычайно любопытный поворот темы? Взять бы и обойти десятка полтора семей, уже «пострадавших» из-за М-дова, и столько же, «выигравших» в результате его вмешательства. Посмотреть, поддерживают ли люди своего участкового? Если «да», значит, у автора письма есть надежная опора, по крайней мере в борьбе с бездеятельным руководством. А если нет — попытаться понять, почему в таком случае руководители вот уже двадцать четыре года терпят человека, настырно работающего во имя справедливости.
Вывод: берем такой поворот на вооружение.
Ну что, пожалуй, достаточно, хотя все варианты далеко не исчерпаны, да и каждый из намеченных к тому же не доведен до кондиции. Но для нас важен ход размышлений, процесс создания концепций,
1. Даже взяв за основу, положим, хозяйственную, педагогическую или производственную «проблемы», журналист обязан рассматривать ее с этической стороны, раскрывать отношения людей, потому что пишет не инструкцию, а очерк.
А это значит, что, остановившись, к примеру, на первом варианте, то есть на беспомощности педагогов, мы никак не обошлись бы без школьников, их родителей, других педагогов, методистов, директоров организаций, куда формально зачислялись «на работу» подростки, и т. д. Так, спрашивается, почему же мы решили, что автор письма окажется за пределами проблемы и будущего очерка? Другой вопрос, как удастся органически вписать личность этого человека в столь далекую от него проблему, как придать повествованию нравственный поворот, каким образом убедить читателя в том, что простой милиционер оказался сознательнее иных педагогов, не способных оценить безнравственность незаконных переводов детей из школы? Но это, как говорится, уже из другой оперы.
2. Вряд ли можно рассчитывать на то, что будущий материал «на равных» вместит в себя все придуманные варианты: и тему педагогической беспомощности учителей, и поворот со «своим» и «чужим», и «профессию и характер» и прочее, до чего при желании можно было бы еще додуматься. Потому что любой очерковый материал, мне кажется, может держаться в газете только на одном стержне главной теме, остальные должны всего лишь ее поддерживать, но не более.
А зачем тогда было выдумывать столько вариантов? Вопрос логичен. Отвечу. Во-первых, они давали направление поиска, и не одно, — с тем чтобы, выбрав главное, именно на нем сконцентрировать мысли. Во-вторых, обилие вариантов только «плюс»: не «эта» тема, так «другая» выстрелит, и журналист готов к ней заранее.
Собственно, в чем профессионализм журналиста? Полагаю, в умении не возвращаться из любой командировки без материала.
Удар в колокол
«Дорогая редакция! Пишу вам письмо и убедительно прошу помочь в решении вопроса, суть которого излагаю ниже. На территории нашего сельсовета проживает инвалид I группы по зрению Г-ский Александр Ефимович, который является инвалидом с детства. У него имеется четверо детей, четыре дочери, все они комсомолки, возможно, неплохие производственницы, внешне красавицы. Все они получили дома восьмилетнее образование, а Нина учится в техникуме. Воспитывал их отец, хотя и инвалид, а мать их скончалась в феврале 1973 года. Дочери приезжали на похороны матери, мать похоронили и разъехались по своим местам, оставив отца одного. А он не может по состоянию своего здоровья приготовить себе пищу, ведь проживает один. Мне приходилось часто его навещать, так как дом ветхий, печное отопление не в порядке, представляло огнеопасное состояние, дом требовал капитального ремонта. Несколько раз Г-ский помещался нами в больницу местную с одной целью, чтобы его накормили, помыли и обогрели. Писал я письма дочерям Г-ского, чтобы они выехали и решили вопрос, где и с кем будет проживать отец. Дочь Анна прислала ответ, я его вам высылаю, но остальные пока даже не ответили. Конечно, с Г-ским жить трудно, так как за свои 67 лет он очень расшатал нервную систему — ведь слепой. Сельсовет пытался направить его в дом для престарелых, но райсобес отказал, поскольку у него есть дети. Как быть и что делать, ума не приложу. Высылаю вам адреса
Письмо напечатано на машинке, а подпись председателя скреплена печатью. В этом же конверте:
«Юрий Петрович, здравствуйте! Ваш вызов я получила и была у следователя. Здесь я живу в общежитии, получаю только 60 рублей, и забрать отца к себе у меня нет никакой возможности. Хотя бы была у меня комната, то забрала бы, а сейчас что я могу сделать? Возвращаться в разрушенный дом я не могу и не буду. Моя жизнь и работа здесь. Высчитывайте с меня алименты, так и следователь сказал. Вот и все, что я могу сделать. Анна».
На обороте письма Анны приписка, и тоже с печатью:
«Отпуск без содержания дать не могу в связи с производственной необходимостью (эпидемия гриппа). Заведующая яслями-детсадом (подпись неразборчивая)».
Такой вот печальный факт. Ход моих размышлений:
1. Нет, не берусь заранее определять вину детей в этой наисложнейшей жизненной ситуации. Не буду выносить приговор «за глаза», пока не выясню условия, в которых дочери оказались, не разберусь в подробностях. Не судья я четырем женщинам и потому, еще не купив билет на поезд, не стану настраивать себя ни за них, ни против. Предположения хороши для исследования, а не для приговора.
2. Но, с другой стороны, хорошо известно, что для современного общества в принципе характерно «похолодание» отношений между людьми, даже близкими. Его реальность для всех очевидна. Научно-технический прогресс ведет к очень быстрым изменениям вкусов, привычек, моды, стиля жизни, за которыми далеко не все одинаково поспевают, отсюда и трещины между родителями и детьми, между прошлым и настоящим, настоящим и будущим, и вообще есть угроза, что духовные отношения могут замениться отношениями «вещными» по принципу «использовал выбросил».
Что в итоге «всеобщего похолодания», какие еще плоды мы собираем в реальной жизни? У Е. Богата есть печально-веселый рассказ о том, как однажды он явился к своим лучшим друзьям просто так — посидеть и попить чаю! — и насмерть их перепугал, до такой степени они отвыкли от «простых» немотивированных посещений, да еще не предупрежденных телефонным звонком. Наиболее остро процесс похолодания происходит в семье, в этой главной ячейке общества: даже самые близкие родственники звонят друг другу по телефону раз в год «по обещанию», да и то лишь когда им что-то «надо».
Что делать? Ни мы, ни все человечество уже не имеем возможности во имя покоя «отменить» научно-техническую революцию. Тем более что это скорее несомненное благо, которое дает неизмеримо больше того, что отнимает. Но необходимо искать реальные силы, которые способны уменьшить издержки, сопутствующие прогрессу. В первую очередь надо бить во все колокола, привлекая внимание общественности к печальному явлению.
3. В таком случае, размышляем дальше, не посчитать ли нам факт, содержащийся в письме работника сельсовета, достаточным поводом для очередного удара в колокол? Безусловно. Если процесс похолодания остро протекает в городской семье, то в деревенской — тем более, там он «кричит», «вопиет», потому что деревенская семья консервативней городской, патриархальней, с сохранением «вы» к родителям, с умением сострадать, плакать на чужих похоронах, и тем ей больней, крестьянской семье.
4. Стало быть, непременно следует рассказать читателю историю данной семьи, пораженной «холодом». Самое страшное и горькое чувство, вызывающее недоумение, заключается в том, что каждый член семьи может оказаться по-своему прав. У каждого будут, по-видимому, свои оправдания разного характера. Это будет относительно надежная броня, прикрывающая равнодушие действующих лиц печальной истории. Но от чего и от кого «защищаться» им? Друг от друга? Или от общественного мнения, которое, увы, по этому поводу либо отсутствует, либо неярко выражено, либо несправедливо?