Вторая древнейшая. Беседы о журналистике

Аграновский Валерий Абрамович

5. А как быть с позитивной программой? Какой «рецепт» предложить конкретной семье, да и другим тоже, от «похолодания»? Как «утеплить» отношения между людьми, как достичь мира, устраивающего и четырех детей, и слепого отца? Призывами? Угрозами? Убедительно нарисованной перспективой нравственного распада личности? Пожалуй. Можно взять социально-психологический аспект явления, не пожалеть художественных средств и красочно, зримо выявить нравственные потери сестер, сегодня отказавшихся от отца, а завтра — друг от друга. Но будет ли этого достаточно? Справедливо ли оставлять в стороне общество? Разве оно не способно принять какие-то меры общегосударственного характера, способствующие всеобщему «потеплению»? Не знаю, надо бы еще посоветоваться

со знающими людьми. Почему бы не начать в газете серьезный разговор о введении дополнительных льгот работающим женщинам или имеющим детей престарелым родителям? Почему бы не облегчить бракоразводные процессы, что только укрепит нравственность семьи? Почему бы не развивать дальше внутрисемейную демократию? Почему бы особым законодательным актом не ввести так называемый «родственный иммунитет», то есть разрешение не свидетельствовать против родственников в суде?

С такими мыслями, с такой концепцией я, пожалуй, согласился бы поехать в командировку по письму. И вновь добавлю к сказанному «узелок на память». Откуда, спрашивается, взять мысли, складывающиеся в журналистскую концепцию? Придут по наитию? «От бога»? От большого ума? Полноте! Набраться мыслей вовсе не трудно. Много информации необходимо каждому человеку, журналисту — в первую очередь: надо читать, говорить с умными людьми, регулярно просматривать газеты, следить за дискуссиями в печати, внимательно слушать коллег, кое-когда почитывать специальную литературу. Наконец, нужно найти какой-то способ фиксировать полученные сведения и систематизировать их. Единый рецепт предложить трудно, все очень индивидуально. Мне известен журналист, который ведет тематическую картотеку и постоянно заносит в нее все, что рано или поздно может пригодиться на работе. Несколько лет назад и я завел дневник, куда даже ночью не ленюсь записывать мысли и сведения, меня поразившие. Подобного рода фиксация нужна не для того, чтобы была шпаргалка «на черный день». А для того, чтобы отложить в голове знания хотя бы с помощью разового фиксирования. Применить их потом к конкретному редакционному заданию, право же, дело техники.

(Позволю себе небольшое отступление. Журнал «Дружба народов» (1987, № 3, 4). «Из записных книжек» Анатолия Аграновского. Искренне рекомендую читателю эту мудрую публикацию. Из нее, в частности, вы можете узнать, как мой старший брат скрупулезно размышлял над фактом, готовясь к командировке. Цитирую маленький отрывок:

«1973. В этот раз у меня четыре сигнала, в чем-то схожих, из одного куста… И все о людях обиженных, в чем-то наивных, судя по письмам, хороших…

Кисловодск. Там есть макаронный комбинат, а на нем много лет проработала (рабочей) М. Краевая. Честная, передовая и так далее. Ее к 100-летию В. И. Ленина рекомендовали в партию. Она, прочитав Устав, выступила против злоупотреблений — воруют. Комитет народного контроля все по пунктам подтвердил. Уволили… Да нет, не тех, кто воровал, — ее. И стала она клеветницей, сутягой, квартиру обещанную не дали… И некому заступиться.

Случаи, когда люди принимают как должное наши призывы и лозунги — о соревновании, о борьбе с ворами, с пьянством… Это что же, для газет? Начитались „Известий“…

…В теме моей во всех случаях речь о становлении личности… Пробудили в этих людях мысль, активность, сознание… Можно бы доказать, что это помогает лучше, честнее работать, и все это так.

Я напомню диалектическую взаимосвязь: расцвет личности, гуманное отношение к человеку, „внимание к нему“ — это не средство для достижения цели, это сама конечная цель!..

Важно!»

Подумайте, это ли не выработка концепции будущего очерка? Тут и собственные наблюдения, и прикидка позиции, и обращение к классикам мудрости. Помните знаменитое изречение Канта: «Человек никогда не должен быть средством, а всегда целью!» Всего лишь крохотный отрывок. «Из записных книжек», а как поучительно!)

К сказанному нечего

добавить, кроме одного: бывают концепции, которые рождаются без писем читателей и без поездок журналиста в командировки. Эти статьи и очерки нуждаются в малой малости: в собственном опыте и пристальном взгляде на окружающую жизнь. И в способности размышлять; какие иногда интересные «собеседнички» собираются за одним домашним столом, а иногда даже в одной голове! Мы непременно вернемся к этому разговору, коснувшись темы «Искусство беседы». Напомню вам о Монтене и об истории, им рассказанной: Сократу рассказали о каком-то человеке, которого путешествия нисколько не портят. Сократ ответил: «Охотно верю, если он возил с собой себя самого!»

Крытые матом

Начну со странной мысли, взятой из собственного ночного дневника, рожденного в далеком юношестве: «На том свете легче сколотить компанию из порядочных людей: выбор богаче!» Симптоматическая запись. Был я хоть и решительным юношей, но не без царя в голове. Про таких говорят: «ума палата». Интересный «фрукт».

И вот я уже в финале. Последний забег. Позади долгая жизнь и, самое главное, терпимое отношение к таким понятиям, как чье-то недоброжелание, зависть и даже репутация (которая по Владимиру Ивановичу Далю означает: добрая или дурная слава человека). Где слава? Конечно, среди людей, проще сказать: в общественном мнении. Читатель и без меня знает: нет человека, прожившего жизнь без доброго поступка, как нет и такого, который уберег бы себя от греха.

А случилась со мной такая история. Это было лет двадцать пять назад: я работал спецкором «Комсомольской правды». Был не лучше других газетчиков, а в чем-то, надеюсь, и не хуже: курить — курил («беломор»), зато не пил совсем. Вся редакция языком: «ц-ц-ц». За моими плечами к 1975 году — десятки (если не сотни) публикаций. Уже есть то, что называется в газетах: имя. Начальство (партийно-комсомольско-советское) относилось ко мне сдержанно и с опаской. Что и требовалось профессиональному журналисту для самоуважения. Благодать.

Кому пересек дорогу, на чей наступил мозоль — не знаю, не ведаю. Могу только предполагать, но под себя догадки не подстелишь: мягше спать не будешь. Правда, коллеги говорили, что пером обладал «остреньким» (по тем временам), а сегодня, куда ни плюнь — на лезвие судебного иска попадешь.

И вот, представьте, у меня — ни одного опровержения. Витают слухи о неуязвимости удачливого корреспондента. Еще немного, и возникнет легенда: заколдованный. «Секрет» знает. Действительно знал: табу на вранье и точно просчитывать ситуацию, да еще «не покупаться, не продаваться». Как это просто сказать и как трудно сделать! Соблазнов — тьма. А нынче еще больше.

Правда, в то время газеты опровержений с извинениями вообще не публиковали. Лафа! Критика любого человека (от рядового до начальства не всякого ранга), и они тут же лишались голов. Помалкивали: себе дороже было. Но уж коли прокалывался газетчик, давали понапрасну обиженному небольшое интервью в той же газете на нейтральную тему: вот и вся сатисфакция. И он восстановлен в общественном мнении («рыбку съев»), да и газета чиста («на кол не сев»). Честь героя и журналиста с газетой — копейка. Все довольны.

Демократия по-советски.

Теперь вызываю огонь на себя: вдруг звонок в кабинете. Беру трубку. А был у нас в «Комсомолке» тогда главным редактором господин: когда он звонил сотруднику, начинал не с «добрый день», или с «привет!», а еще короче: «Кто?» Просто и со вкусом. Я, конечно, его отучил, однажды ответив: «Тебе коротко или автобиографию?» Он смутился, замолчал секунд на двадцать и, ничего не придумав, повесил трубку. И лично ко мне больше так не обращался, начиная телефонный разговор с приветствия. Он считался у нас «воспитуемым». Нашего Главного мы и по голосу, и по стилю всегда узнавали, а уж кому везло, то по «кто?» — безошибочно. Оч-чень культурным был наш «водила».