Вторая кожа
Шрифт:
— Ты что, чокнулась? Дева Мария, да это же фараон! — Он сделал какое-то странное па и стал еще более похож на фавна, заманивающего лесную нимфу. — Я замочил парня из нью-йоркской уголовки. О дьявол! Кто же мог знать?
— Тебя никто не просил его убивать, — заметила Маргарита. Это было не очень умно, но она была в таком шоке и страхе от всего случившегося, что плохо соображала.
С исказившимся от ярости лицом Пол Чьярамонте прыгнул к ней и уткнул ствол пистолета ей под подбородок, так, что женщина вскрикнула от боли.
— Мама!
— Тише, мой ангел, — сказала Маргарита сквозь хлынувшие из глаз слезы.
— Ты и твой фараон убили двух моих людей, — крикнул ей Пол в лицо. —
— Убить женщину. Какое геройство! — воскликнула Маргарита.
Пол Чьярамонте отпустил ей пощечину тыльной стороной ладони. Золотые кольца рассекли кожу, из щеки потекла кровь.
— Заткнись и замри! — сказал он, оскалив зубы. — В такую передрягу я не попадал с тех пор, как была еще жива твоя мачеха.
— Что ты знаешь о Фэйс Гольдони?
— Достаточно. — Пол ухмыльнулся. — Моей матерью была Сара Чьярамонте, единственная женщина, которую любил Черный Пол Маттачино. — Он пристально посмотрел на Фрэнси, которая тоже завороженно, как на какое-то экзотическое животное, смотрела на него. — Черный Пол был связан браком с этой сукой Фэйс, браком без любви и взаимопонимания. Но он был католиком старой закалки, и не мог развестись с ней. — Быстрые, как язык ящерицы, глаза Пола бегали по лицу Маргариты. — Тогда она, чтобы иметь возможность выйти замуж за твоего отца, Энрико Гольдони, медленно отравила его ядом, которым начиняла черные фиги, которые он так любил.
— Ты что, хочешь меня напугать? Эти слухи известны всем, но они не более чем слухи. Фэйс мне все рассказала. Люди просто завидовали ей, потому что она вышла замуж за моего отца. Она была не способна убить кого-нибудь.
— У меня другие сведения. Но в конце концов какая разница. Она давно умерла и больше уже не сможет тебе врать.
Маргариту охватило чувство такого страха и омерзения, что она уже не в силах была смотреть на Пола и перевела взгляд на Джека Барнета, хотя это вряд ли могло ей помочь. Упавшая на глаза прядь волос только подчеркивала красоту лейтенанта. Есть ли у него жена, ребенок? Может быть, дочь в возрасте Фрэнси? Она этого не знала и никогда не узнает. Да и какое это теперь имеет значение. Барнет погиб. И все из-за того, что ей захотелось отомстить! Сказала же ей когда-то Бернис: «С такой же неизбежностью, как ночь сменяет день, все кончится для тебя страданием и смертью». Но она посчитала себя умнее других, решила, что сможет переломить судьбу, сменить правила игры и выиграть партию. И что же из всего этого вышло? Она употребила власть, власть семьи Гольдони, и это привело к гибели невинного человека.
Как там говорила Бернис? Человека губит не сама власть, а злоупотребление властью. Она злоупотребила своей властью, и результатом стали страдание и смерть.
Все думали, что Фэйс умерла, даже Пол Чьярамонте. Но на самом деле она просто сменила личность. Теперь она была Ренатой Лоти, не последней фигурой в Вашингтоне. Маргарита редко виделась со своей мачехой, и отношения у них были совсем непростые. Когда ее отец, Энрико Гольдони, женился на Фэйс, Маргарите было девять лет, возраст слишком большой, чтобы забыть свою настоящую мать и слишком, маленький, чтобы до конца понять трудности, с которыми столкнулась Фэйс, обретя нового мужа и новую, враждебно против нее настроенную семью. Маргарита никогда не верила разговорам о том, что Фэйс с макиавеллевским расчетом, хладнокровно убила своего первого мужа. Но, может быть, тут просто сработал инстинкт самосохранения? Какой же ребенок хочет жить в одном доме с убийцей?
«Твоя душа тоже тонет в слезах», — сказала Бернис, прочитав, что творится у нее в душе. Маргарита беззвучно всхлипнула, вспомнив эти слова, и вдруг услышала вой сирены.
— Эй, нам пора двигать, — сказал Пол Чьярамонте.
Подгоняя женщину и девочку дулом пистолета, он повел их вниз, к полузаброшенной автомобильной стоянке гостиницы. На глади залива что-то светилось, и Маргарита подумала, что ей лучше не знать, что это такое.
В углу стоянки был припаркован огненно-красный спортивный автомобиль с откидным верхом. Пол приказал Маргарите связать дочери руки и ноги. Потом он положил Фрэнси на заднее сиденье и проворно проделал то же самое с Маргаритой.
— В этом нет нужды, — сказала она. — У тебя моя дочь. Ты можешь поверить мне.
— Как Марко и Винни? — усмехнулся Пол. — Твоя мачеха хорошо воспитала тебя. Ты настоящая гадюка.
Он засунул ей в рот носовой платок и швырнул на Фрэнси. Потом закрыл заднюю дверь, сел за руль и выехал со стоянки.
Он ехал под звуки кассетного магнитофона, аккуратно держась в пределах дозволенной скорости, и на аллее Белт проскочил движущуюся в сторону гостиницы «Золотые ворота» кавалькаду сине-белых полицейских автомобилей с вращающимися на крышах огнями и включенными сиренами.
— Пока, ребята, — крикнул Пол Чьярамонте, перекрывая хор мальчиков, поющих «Не волнуйся, крошка».
Токио — Вест-Палм-Бич
Николас встретил Танаку Джина в палате госпиталя, где лежал Каппа Ватанабе. Программист выглядел ужасно. Яд Банх Тома окрасил его кожу в зеленовато-желтый цвет. Дышать больному помогал аппарат искусственного дыхания, к телу было подведено множество пластмассовых трубок. Пульс и сердцебиение контролировались приборами, а рядом с кроватью стояла медсестра, которая дозировала расход многочисленных препаратов, которые вводили потерпевшему.
— У вас есть пять минут, не больше, — еще в коридоре предупредил их явно обеспокоенный врач. — Ватанабе все еще очень слаб, так что его ни в коем случае нельзя расстраивать.
— Мы понимаем ваше беспокойство, — сказал Танака Джин с уважительным поклоном.
Однако, войдя в палату, он начал действовать весьма энергично и, представившись Ватанабе, сразу перешел к делу.
— Я провожу официальное расследование, — сообщил он, не обращая внимания на неодобрительный взгляд медсестры. — Как вы, должно быть, понимаете, ваше участие в этом деле уже доставило вам достаточно серьезные неприятности. Но я могу с полным основанием заявить вам, что, когда — и если — вы выйдете отсюда, вам предъявят многочисленные обвинения в шпионаже и воровстве. В процессе расследования могут возникнуть дополнительные статьи обвинения. — Танака Джин, отмахнувшись от яростно жестикулирующей сестры, пристально взглянул в желтые глаза больного. Судя по усилившейся активности аппаратуры жизнедеятельность организма инженера возросла. Значит, настал момент, когда на него можно было надавить. — Ватанабе-сан, вы обвиняетесь в преднамеренной краже охраняемых авторским правом материалов, являющихся собственностью «Сато Интернэшнл». Боюсь, что остаток жизни вам придется провести в тюрьме. Если вы не умрете в этой палате, разумеется.
— Подождите минуточку, — действуя по заранее разработанному сценарию, сказал Николас. — У меня появилась идея, Джин-сан, — есть альтернатива.
— Тут не может быть никакой альтернативы, — ответил Танака Джин, впиваясь взглядом в широко расставленные глаза больного.
— По крайней мере выслушайте меня, — сказал Николас. — Что если Ватанабе-сан признается во всем и окажет следствию посильную помощь?
— Да, — проговорил инженер слабым, но решительным голосом. — Да.
Танака Джин фыркнул: