Вторая мировая война. (Часть III, тома 5-6)
Шрифт:
Затем я сказал, что мой долг — изложить позицию правительства его величества. Я неоднократно заявлял в парламенте и в других публичных выступлениях о своей решимости поддержать притязания СССР на линию Керзона в толковании Советского правительства. Это означало присоединение Львова к СССР. Я всегда считал, что это требование России основывается не на силе, а на праве, если учесть страдания, перенесенные Россией при защите своей территории от немцев, и ее великие подвиги при изгнании немцев и освобождении Польши. Однако если бы она сделала великодушный жест в отношении гораздо более слабой державы и пошла на некоторые территориальные уступки вроде предложенных президентом, то мы были бы восхищены шагом Советского Союза и приветствовали бы его.
Однако создание сильной, свободной и независимой
В настоящее время имеются два правительства Польши, по поводу которых мы расходимся во мнениях. Я не видел никого из членов нынешнего лондонского правительства Польши. Мы признали их, но не поддерживаем с ними близких отношений. С другой стороны, Миколайчик, Ромер и Грабский — разумные и честные люди. С ними мы сохранили неофициальные, но дружественные отношения. Три великие державы подверглись бы критике, если бы они допустили видимость раскола из-за этих правительств-соперников в момент, когда нужно выполнять такие великие задачи и когда у трех держав есть такие общие надежды. Не могли бы мы создать правительственный орган для Польши в ожидании полных и свободных выборов — правительство, которое мы все могли бы признать? Подобное правительство могло бы подготовить свободное голосование польского народа по вопросу о будущей конституции и управлении. В таком случае мы сделали бы великий шаг вперед на пути к будущему миру и процветанию Центральной Европы.
После краткого перерыва выступил Сталин. Он сказал, что ему понятна точка зрения английского правительства: для Англии Польша — вопрос чести. Однако для России это вопрос как чести, так и безопасности. Это вопрос чести, потому что у русских было много конфликтов с поляками и Советское правительство хочет устранить причины подобных столкновений.[Советско-польские отношения в годы войны прошли сложный и противоречивый путь развития. Вскоре после начала Великой Отечественной войны, 30 июля 1941 г., было подписано соглашение, по которому восстанавливались дипломатические отношения (прерванные в сентябре 1939 г. ), предусматривалось оказание друг другу всемерной помощи и формирование польских соединений на советской территории.
Однако сформированная в СССР польская армия генерала Андерса (73 тыс. человек) по требованию эмигрантского польского правительства в Лондоне в 1942 г. была выведена в Иран. В дальнейшем польские части действовали совместно с англоамериканскими войсками.
В апреле 1943 г., после опубликования в мировой печати сообщения об известных событиях в Катыни, дипломатические отношения СССР с польским правительством в Лондоне были прерваны. Однако СССР продолжал выступать за создание сильной и независимой Польши. В начале 1943 г. проживающие в СССР поляки создали Союз польских патриотов (СПП), началось формирование на советской территории польских воинских частей, которые к весне 1944 г. составили 1-ю Польскую армию.
В июле 1944 г., после освобождения Советской Армией первых районов Польши, там организовались органы народной власти в виде Крайовой Рады Народовой (КНР) и Польского комитета национального освобождения (ПКНО), в которых решающую роль играли коммунисты. 31 декабря 1944 г. на базе ПКНО было образовано временное польское правительство. На Крымской конференции СССР выступил в защиту национальных интересов Польши. 21 апреля 1945 г. в Москве был заключен советско-польский договор о дружбе, взаимной помощи и сотрудничестве обеих стран. На Берлинской конференции глав трех великих держав временное правительство Польши было признано Англией и США и были определены западные границы Польши. 16 августа 1945 г. СССР и Польша подписали договор о советско-польской границе.]
Это вопрос безопасности не только потому, что Польша граничит с Россией, но и потому, что
Затем Сталин остановился на некоторых вопросах, поднятых Рузвельтом и мною. Президент, сказал он, предложил некоторое изменение линии Керзона и передачу Польше Львова и, возможно, некоторых других районов, а я заметил, что это было бы великодушным жестом. Однако, заявил Сталин, линия Керзона была изобретена не русскими. Она была намечена Керзоном, Клемансо и представителями Соединенных Штатов на конференции 1919 года, куда Россия не была приглашена. Линия Керзона была принята против воли России на основе этнографических данных. Ленин с ней не соглашался. Он не хотел передачи Польше города Белостока и прилегающей к нему области. Русские уже отступили от этой позиции Ленина, а теперь кое-кто хочет, чтобы Россия взяла себе меньше, чем соглашались ей дать Керзон и Клемансо. Это было бы постыдно. Приехав в Москву, украинцы сказали бы, что Сталин и Молотов — менее надежные защитники России, чем Керзон или Клемансо. Лучше продлить войну немного дольше, хотя это и будет стоить России много крови, с тем чтобы можно было компенсировать Польшу за счет Германии. Когда Миколайчик приезжал в Россию в октябре, он спрашивал, какую границу Польши на западе признает Россия. Он был очень рад, узнав, что, по мнению России, западная граница Польши должна быть отодвинута до Нейсе. Есть две реки под таким названием, сказал Сталин, одна близ Бреславля, а другая — дальше на запад. Он имел в виду Западную Нейсе и просил участников конференции поддержать его предложение.
Сталин затем указал, что мы не сможем создать польское правительство, если на это не согласятся сами поляки. Миколайчик и Грабский приезжали в Москву во время моего пребывания там. Они встретились с представителями люблинского правительства. Между ними была достигнута некоторая степень согласия, и Миколайчик уехал в Лондон, полагая, что он вернется. Вместо этого его коллеги просто сместили его только потому, что он выступал за соглашение с люблинским правительством. Польское правительство в Лондоне враждебно относится к самой идее люблинского правительства и называет его сборищем бандитов и преступников. Люблинское правительство платит им той же монетой, и теперь трудно что-либо сделать в этом вопросе.
Люблинское, или варшавское, правительство, как его теперь следует называть, не желает иметь ничего общего с лондонским правительством. Его представители сообщили Сталину, что они готовы сотрудничать с генералом Желиговским и с Грабским, но что они не хотят слышать о назначении Миколайчика премьер-министром. «Поговорите с ними, если хотите, — сказал Сталин. — Я могу устроить вам встречу с ними здесь или в Москве, но они не менее демократичны, чем де Голль, они могут поддерживать мир в Польше и положить конец гражданской войне и нападениям на Красную Армию». Лондонское правительство на это неспособно. Его агенты убили 212 русских солдат; они связаны с польским подпольным движением Сопротивления, и они устраивали нападения на склады, чтобы захватить оружие. Их радиостанции не зарегистрированы и работают без разрешения. Агенты люблинского правительства оказывали помощь, а агенты лондонского правительства причинили много зла. Для Красной Армии жизненно важно иметь безопасный тыл, и, как человек военный, Сталин поддержит только такое правительство которое сможет гарантировать эту безопасность.