Вторая мировая война. (Часть III, тома 5-6)
Шрифт:
11 ноября я писал Сталину: «Трехсторонней перепиской очень трудно решать дела, особенно когда люди путешествуют по морю и по воздуху». Некоторые трудности, к счастью, разрешились сами собой.
Президент Рузвельт — премьер-министру 12 ноября 1943 года
"Я только что получил известие, что Дядя Джо прибудет в Тегеран… Я немедленно телеграфировал ему, что я уладил здесь конституционный вопрос и поэтому могу приехать в Тегеран на короткую встречу с ним, и сообщил ему, что я очень рад. Даже тогда я сомневался, поступит ли он согласно своему прежнему предложению прибыть в Тегеран. Его последняя телеграмма окончательно решила вопрос, и я думаю, что теперь не может быть сомнения, что Вы и я сможем встретиться с ним там между 27 и 30 ноября. Наконец-то мы вышли из этого очень трудного положения и, я полагаю, можем быть довольны.
Что касается Каира, то
Телеграмму Дяди Джо, подтверждающую Тегеран, я получил только пять часов назад. Молотов и военный представитель, несомненно, вернутся туда с нами между 27 и 30 ноября, а после того, как мы завершим наши разговоры с Дядей Джо, они вернутся с нами в Каир, возможно, добавив других военных к одному представителю, который будет сопровождать Молотова в первую поездку.
Я думаю, что этот план необходимо провести в жизнь. Я могу заверить Вас, что не будет никаких затруднений.
Я трогаюсь. Счастливого пути нам обоим".
Премьер-министр — президенту Рузвельту 12 ноября 1943 года
"1. Я очень рад, что Вам удалось уладить конституционное затруднение и что вопрос о нашей встрече теперь решен. Это большой шаг вперед.
2. Однако начальники штабов очень обеспокоены Вашими планами относительно военных переговоров, и я разделяю их опасения. Из Вашей телеграммы я понял, что английский и американский штабы проведут «много заседаний», прежде чем к ним присоединятся русские и китайцы. Я по-прежнему считаю это абсолютно необходимым ввиду серьезных вопросов, которые должны быть решены. Против того, чтобы Вы и я встретились с Молотовым до нашей встречи с Дядей Джо, нет возражений, но присутствие советского военного наблюдателя на таком раннем этапе конференции может причинить серьезные неудобства. Правительство его величества не может отказаться от своего права откровенно и во всех подробностях обсуждать с Вами и Вашими офицерами жизненно важные дела, касающиеся наших перемешанных друг с другом армий. Советского наблюдателя никак нельзя допустить на конфиденциальные заседания, которые наши начальники штабов должны провести, а его отстранение легко может вызвать обиду. Ни одно из этих затруднений не возникло бы при организации официальной трехсторонней конференции штабов, которую, как я предложил, следует провести в свое время".
В конце концов эта опасность была устранена в результате того, что президент пригласил Чан Кайши. Ничто не могло побудить Сталина скомпрометировать его отношения с японцами участием в четырехсторонней конференции с тремя их врагами. Вопрос о прибытии советских представителей в Каир, таким образом, отпал. Это само по себе было большим облегчением. Однако оно было достигнуто ценой серьезного неудобства, и позже за это пришлось расплачиваться.
Премьер Сталин — премьеру Черчиллю 12 ноября 1943 года
"… Хотя я писал Президенту, что В. М. Молотов будет к 22 ноября в Каире, должен, однако, сказать, что по некоторым причинам, имеющим серьезный характер, Молотов, к сожалению, не может приехать в Каир. Он сможет быть в конце ноября в Тегеране и приедет туда вместе со мной. Со мной приедут и несколько военных.
Само собой разумеется, что в Тегеране должна состояться встреча глав только трех правительств, как это было условлено. Участие же представителей каких-либо других держав должно быть безусловно исключено.
Желаю успеха Вашему совещанию с китайцами по дальневосточным делам".
Вот так наши планы приняли окончательную форму, и мы тронулись в путь.
Часть вторая
ОТ ТЕГЕРАНА ДО РИМА
Глава первая КАИР
Днем 12 ноября на линкоре «Ринаун» я со своим личным штабом отправился из Плимута в путешествие, из-за которого мне почти три месяца пришлось пробыть вне Англии. Со мною были американский посол Уайнант [55] , начальник военно-морского
55
В то время — посол США в Англии. — Прим. ред.
Здесь я встретился с генералами Эйзенхауэром и Александером и другими ответственными лицами.
«Ринаун» прибыл в Александрию утром 21 ноября, и я немедленно вылетел на аэродром в Пустыне близ пирамид. Мы расположились на удобной вилле, среди широко раскинувшихся Кассеринских рощ с многочисленными роскошными особняками и садами каирских магнатов-космополитов. В полумиле уже обосновались генералиссимус Чан Кайши и его супруга. Президент должен был занять просторную виллу американского посла Кэрка примерно в трех милях по дороге в Каир, Я отправился на аэродром в Пустыне, чтобы встретить его, когда он прибудет; он прибыл на следующий день на «Священной корове» [56] из Орана, и мы вместе поехали на его виллу.
56
Личный самолет Рузвельта. — Прим. ред.
Штабы собрались быстро. Секретариат конференции и все английские и американские начальники штабов находились в отеле «Мена-Хаус», напротив пирамид, а я расположился всего в полумиле оттуда. Весь этот район ощетинился штыками и зенитными орудиями; все подходы охранялись самыми строгими кордонами. Мы немедленно приступили к работе. Нужно было решить и урегулировать огромную массу вопросов.
Присутствие Чан Кайши привело как раз к тому, чего мы опасались. Китайский вопрос, длинный, запутанный и второстепенный, сильно мешал переговорам английских и американских штабов. Кроме того, как будет видно из дальнейшего, президент, преувеличивавший значение индийско-китайской сферы, вскоре оказался поглощен продолжительными совещаниями с генералиссимусом. Надежда убедить Чан Кайши и его супругу поехать посмотреть пирамиды и развлечься до тех пор, пока мы не вернемся из Тегерана, оказалась тщетной, и в результате китайские дела заняли в Каире не последнее, как это должно было бы быть, а первое место. Президент, вопреки моим доводам, обещал китайцам в ближайшие месяцы осуществить значительную десантную операцию через Бенгальский залив. Это в гораздо большей степени, чем какой-либо из моих турецких или эгейских проектов, должно было отвлечь от операции «Оверлорд» десантные суда и танкодесантные баржи, которые теперь стали узким местом. Это также было бы серьезной помехой для наших грандиозных операций в Италии. 29 ноября я писал начальникам штабов: «Премьер-министр желает запротоколировать тот факт, что он отказывался удовлетворить просьбу Чан Кайши о том, чтобы мы предприняли десантную операцию одновременно с сухопутными операциями в Бирме». Только после того как мы вернулись из Тегерана в Каир, мне наконец удалось убедить президента отказаться от своего обещания. И все же возникло много осложнений. Но об этом позже.
Во время своего путешествия я подготовил то, что, в сущности, было обвинительным актом в связи с дурным руководством нашими операциями на Средиземном море в течение двух месяцев, прошедших после нашей победы в Салерно. Я передал этот документ начальникам штабов, и они, согласившись в принципе, сделали ряд замечаний в деталях. Окончательный вариант гласил:
"1. В течение года, от Эль-Аламейна и до высадки десантов в Северо-Западной Африке, англичане и американцы одерживали фактически непрерывные победы на всех фронтах, и нет никакого сомнения в том, что наши методы руководства войной через объединенный англо-американский штаб, подчиненный главам двух правительств, дали возможность нашим командирам на полях сражений добиться крупных побед и прочных результатов. Во всей истории союзов никогда не было такого согласия и взаимного понимания не только в верховном руководстве войной, но и между командирами и войсками на полях сражений. Наши совместные операции, начиная от Эль-Аламейнской битвы и кончая битвой за Неаполь и развертыванием войск в Италии, вполне можно считать образцовыми по руководству и чрезвычайно удачными.