Вторая половинка
Шрифт:
Сэди открыла рот, чтобы сказать «нет», она искренне собиралась так поступить: нет никаких шансов на повторение…
– Я подумаю.
Каррик погладил ее по щеке и поцеловал в висок. Сэди с трудом заставляла себя держать руки вдоль корпуса и сжать кулаки, чтобы не обхватить его за бедра и не ласкать его широкую грудь.
– Подумай как следует. И быстро! – негромко сказал Каррик.
Глава 3
Каррик сделал шаг назад, одернул пиджак и подошел к двери конференц-зала. Широко
Она злилась на себя – ревновать абсолютно ни к чему. Они с Карриком были близки только телесно, но не духовно. Поэтому она повернулась ко второй женщине, одетой в черное.
У нее явно прослеживались индийские корни. Сэди заметила это по ее красивой смуглой коже светло-коричневого оттенка и по разрезу лучистых серых глаз. Сэди решила, что оттенок таких глаз должен меняться в зависимости от настроения или от цвета одежды, могут быть серо-голубыми, как туман на картинах Сислея, или зеленовато-серыми, как море у Уистлера. Идеально прямой нос, высокие скулы…
Настоящая красавица!
Каррик пригласил женщин в комнату и жестом показал на Сэди:
– Кили, Джоа, познакомьтесь с доктором Сэди Слейд. Она искусствовед, которую мы пригласили для изучения вашей картины. Сэди, это Кили Маунтон и Джоа Джонс.
– Здравствуйте, Сэди, приятно с вами познакомиться, – сказала Кили, блондинка. Пожав Сэди руку, она посмотрела на Каррика, улыбаясь едва заметно, но заразительно: – Кстати, ее зовут не Джоа, а Джуа. – Пока Сэди и Джуа обменивались рукопожатиями, Кили бросила сумку на стол. – Она никогда никого не поправляет, но я знаю, что ее ужасно злит, когда ее имя произносят неправильно.
– Кили, не забывай, я тоже здесь, – улыбнувшись, заметила Джуа. – Простите, Кили полжизни напоминает мне, кто тут главный. По-моему, она в ближайшее время не остановится.
Улыбка превращала Джуа из обыкновенной красавицы в изысканную. Сэди покосилась на Каррика, ожидая, что тот расплывется от восхищения, но лицо у него оставалось непроницаемым; судя по внешности, она не произвела на него никакого впечатления.
Ну что ж… ладно.
После светской беседы – общие знакомые, ужасная зимняя погода – Каррик пригласил всех садиться. Сэди заняла место напротив клиенток.
Сунув руки в карманы брюк, Каррик превратился в типичного директора международной компании.
– Сэди, Изабель Маунтон-Мэтьюз была ценной и важной клиенткой «Мерфи интернэшнл». По-моему, свою первую картину она купила у нас сорок лет назад. Изабель очень дружила с моей мачехой Рэни. Изабель скончалась… – он выразительно посмотрел на Кили, – около года назад?
– Точнее, год и два месяца назад, – кивнула Кили.
– Кили и Джуа совместно унаследовали все ее имущество, – продолжал Каррик.
Ах, счастливицы! Красивые, богатые… а теперь они стали владелицами одной из лучших коллекций в стране.
– Кили и Джуа решили продать основную часть коллекции с помощью «Мерфи интернэшнл», а вырученные деньги передать в фонд Изабель, который поддерживает разные благотворительные учреждения на Восточном побережье. Продажа коллекции станет событием десятилетия. Если можно с чем-то ее сравнить… в голову приходит разве что проданная несколько лет назад коллекция Рокфеллера. Коллекция Изабель составит ей достойную конкуренцию. Изабель собирала шедевры изобразительного искусства, фарфор, украшения, предметы искусства коренных американцев, азиатское искусство, серебро, мебель, текстиль.
– Тетя была настоящей сорокой с кучей денег, – весело согласилась Кили.
– Мой брат Финн сейчас составляет каталог коллекции, которая весьма обширна, но у него нет времени на то, чтобы погружаться в тайну ваших полотен, дамы. Потому-то я и пригласил Сэди, – сказал Каррик. – А Сэди уже установила, что две из трех картин – копии Хомера.
Кили поморщилась, а Джуа вздохнула:
– Не сказать, чтобы я была удивлена. Кажется, Из упоминала, что она не до конца убеждена, будто все картины принадлежат кисти Хомера. – Кили облокотилась о стол и повернулась к Сэди: – Почему вы решили, что те две картины – копии?
Каррик посмотрел на Сэди, и она объяснила:
– Хотя их написал талантливый художник, техника исполнения откровенно недотягивает до уровня Хомера. Картины просто недостаточно совершенны для того, чтобы можно было приписать их Уинслоу Хомеру. Зато третья картина – нечто особенное.
– Мы говорим о картине без подписи? – тихо уточнила Джуа. После того как Сэди кивнула, Джуа продолжала: – Если ее написал Хомер, разве она не должна быть подписана? Разве не так поступают все художники?
– Не обязательно. Есть много причин, по которым художник не подписывает свои работы. Иногда он считает, что картина недостаточно хороша. Иногда она остается незавершенной. Иногда художник просто забывает… – Сэди переводила взгляд с Кили на Джуа и обратно. – Вам очень хочется, чтобы картина принадлежала кисти Хомера?
Кили сдвинула темные брови; на ее лбу проступила морщинка, в глубоко посаженных карих глазах отразилось замешательство.
– Не совсем понимаю, что вы имеете в виду.
– Эта картина принадлежала к числу любимых произведений вашей тетушки? Это ваша любимая картина? Вы будете сильно разочарованы, если окажется, что ее написал не Хомер?
Кили быстро покосилась на Джуа. Та просто пожала плечами. На вопрос ответила Кили:
– Неподписанная картина всегда висела в малой гостиной, которая примыкала к бывшей спальне Изабель. Там она держала все свои самые любимые картины, поэтому я знаю, что она ей нравилась. Очевидно, у нее были сомнения в связи с двумя другими картинами, потому что их я нашла у нее в шкафу в спальне, когда мы с Задавакой проводили там инвентаризацию… – Кили смерила Джуа пламенным взглядом: – Кстати, за это с тебя причитается!