Вторая попытка

Демченко Антон Витальевич

И хотел бы я сказать, что к Новому году всё вернулось в свою колею, но увы. Нет, в конце концов, мои попечители вроде бы образумились, но ощущение натянутости в их общении осталось. Более того, уж не знаю по какой причине, но теперь это касалось и меня. Дед Богдан больше не балагурил, когда мы занимались работами по хозяйству, а уроки Ружаны Немировны стали суше, да и улыбку её, я стал видеть куда реже. Точкой в неформальности нашего общения стало обращение на "вы", и не я это начал, честное слово.

Обида? Нет, обиды не было. В конце концов, никто не обязывал их относиться ко мне по-родственному, но такое изменение отношения я не мог не заметить. Жить на хуторе становилось просто

физически неприятно. До Рождества я ещё дотянул, а после решил, что если обстановка в доме не изменится к окончанию учебного года, то мне придётся искать съёмное жильё. Дольше я просто не выдержу. Пожалуй, впервые за всё время своего пребывания в этом мире и доме, я почувствовал себя тем, кем по сути и являлся - приживалой. Это было... противно.

Но для съёма квартиры нужны деньги... и я с головой ушёл в учёбу. Да, иллюзии нашего со Светланой производства пользуются спросом и приносят кое-какую копейку, а казначейский счёт исправно пополняется отчислениями от патента. Но я не обольщался, понимая, что спрос на иллюзии может и упасть, хотя бы вследствие конечного количества покупателей в городе, а дохода от патента, если дела будут идти и дальше в том же духе, едва хватит на оплату жилья и только. А мне ведь ещё и есть хочется, причём, что характерно, как минимум дважды в день! Да и одежда... в общем, нужны деньги, а их, как я понял со всей очевидностью, мне проще заработать на ментальных конструктах. И вывод из этого следовал только один: нужно расширять линейку предлагаемых "товаров" и работать над новыми заявками для бюро. Один патент, это, конечно, хорошо, но, как говоривал персонаж злого анекдота: "пять старушек, уже рубль"!

Светлана, к сожалению, моего темпа не выдержала и "сошла с дистанции", пока я, как одержимый зарывался в учебную литературу и, забив на изменившееся отношение со стороны попечителей, тряс Ружану Немировну на предмет новых знаний. Света оказалась замечательным практиком, но к разработке новых воздействий у неё просто не было интереса. Или же ей просто не хватало усидчивости. Как бы то ни было, к тому моменту, когда сошёл первый снег, наши совместные занятия почти прекратились. Светлана всё чаще отказывалась от встреч и пропадала с подругами, старательно не замечая недовольного взгляда матери, так что довольно скоро наше общение свелось к еженедельной делёжке общего дохода. Что ж, не мне её судить, в конце концов, программу гимназии мы с ней добили ещё в конце февраля, а требовать большего благоразумия и продолжения учёбы от пятнадцатилетней девчонки, неожиданно превратившейся из тихони и скромницы в окружённую подругами и ухажёрами девушку, было... скажем так, неразумно.

Для меня же, теория ментального конструирования стала той отдушиной, что позволила забыть о неприятной обстановке на хуторе и заменила общение с живыми людьми. К апрелю, абитуриентские пособия в зеркоме незаметно сменились более продвинутой литературой, а список контактов пополнился добрым десятком имён таких же увлечённых конструированием личностей, разбросанных по всей Руси. И могу с гордостью признаться, что среди них были не только студенты-философы, но и пара профессоров, порой подкидывавших такие задачи, что у меня ум за разум заходил, когда я пытался... нет, даже не решить поставленную задачу, а хотя бы просто понять смысл тех конструктов, что они предлагали создать. Впрочем, были в моём изрядно разросшемся списке знакомых и другие личности, но с ними я говорил о совсем иных вещах. И один из таких персонажей проживал достаточно близко от Ведерникова юрта, чтобы я имел возможность общаться с ним не только в виртуальности, но и вживую. Заказчик, первый из трёх. Собственно, именно Савриил Моисеич Терской и привёл двух других конструкторов,

заинтересовавшихся "молодым дарованием", как выспренно высказался один из них. С самим Терским я познакомился в Ведерниковом юрте. Он сам нашёл меня, поймал почти у ворот гимназии, одарил визиткой и предложил назначить время удобное для деловой встречи. Так аукнулись мне разошедшиеся по городу иллюзорные цветы и звери.

– Время-деньги, Ерофей Павлович. Слышали такую поговорку?
– С почти незаметной улыбкой ответил Терской, когда я поинтересовался, почему выбор исполнителя для его заказов, пал на меня.
– Конструирование подобных воздействий, действительно, не представляет для меня никакой сложности, но... их стоимость не окупает затраченного времени.

– Тогда, зачем вообще брать такие заказы?
– Рассматривая лист с требованиями к создаваемому воздействию, спросил я.

– Постоянные клиенты требуют уважения.
– Развёл пухлыми руками Савриил Моисеич.
– Сегодня я откажусь оказать хорошему человеку маленькую услугу за небольшие деньги, а завтра он обратится с крупным заказом к конкурентам, да ещё и будет считать меня слишком много возомнившем о себе типом. Оно мне нужно?

– Понимаю.
– Кивнул я.
– А так, мелкая услуга будет оказана, и вы получите достаточно времени для более серьёзной работы.

– Приятно иметь дело с умными людьми, Ерофей Павлович.
– Сверкнув стёклами вычурного пенсне, вновь улыбнулся мой собеседник и пригубил кофе из маленькой чашки, совершенно теряющейся в его ладони. Не обращая внимания на гул, царящий в кафе, я задумчиво покивал и вновь погрузился в изучение требований, предъявляемых заказчиком к нужному ему конструкту. В принципе, ничего сложного... но пару дней над расчётами посидеть придётся. Нет, можно, конечно, сотворить необходимое воздействие прямым волевым усилием, но как потом сдать его заказчику? Он-то, почти наверняка не имеет представления о подходе волхвов.

– И что я буду получать за создание ВАШИХ конструктов?
– Спросил я.

– М-м... пятьдесят процентов?
– Протянул Терской. Я недоумённо покосился на собеседника и растянул губы в неестественной улыбке.

– Хорошая шутка, Савриил Моисеич. Но у меня другое предложение - девяносто процентов мне, десять вам. Как посреднику.

– Ваш юмор не менее занятен, Ерофей Павлович.
– Мужчина отставил опустевшую чашку и, сняв своё чудаковатое пенсне, взглянул на меня без тени усмешки.
– Но моё имя и картотека клиентов стоят дороже посреднической доли. Шестьдесят процентов вам, сорок мне.

– Да, уважаемое имя дорогого стоит. Но ведь и работа стоит недёшево, а? Восемьдесят пять на пятнадцать.
– Отозвался я.

– Шестьдесят пять на тридать пять. Советы мастера тоже кое-что значат, особенно для начинающего конструктора.
– Кажется, кто-то начал получать удовольствие от торга?

– Восемьдесят на двадцать, только из уважения к мастеру.
– Я изобразил уважительный поклон, не вставая с лёгкого кресла. Получилось так себе.

– Хазарин, без ножа режешь!
– Фыркнул Терской и, вновь посерьёзнев, договорил.
– Семьдесят на тридцать. И это моё последнее предложение.

– Кто бы говорил, Савриил Моисеич!
– Улыбнулся я.
– Семьдесят пять.

– Вот же, семя Буланово.
– Вздохнул мой собеседник и махнул рукой.
– Ладно уж. Не зря же говорят, что два хороших человека всегда могут договориться, не так ли?

– Подпишем ряд?
– Спросил я. В ответ, Терской кивнул и тут же скинул на моё зеркало нужный документ, оказавшийся совсем небольшим.

– Под гарантию твоего сертификата.
– Напомнил собеседник, и первый мой официальный договор был заключен.