Вторая жена. Часть 3
Шрифт:
мне хотелось бы побывать.
«Верну Шаккару прежний облик и непременно побываем!» — сказала я себе, шагая вперёд, чувствуя, как осыпаются пески, как воздух приятно холодит кожу.
— Нам стоит спешить, — сказал Аббас, спустя некоторое время, пока мы шли молча. — Кто знает, как далеко он мог уйти налегке.
— У него нет воды! — напомнила я.
— Знаю! — кивнул мой спутник. — А потому надеюсь перехватить жреца у ближайшего оазиса. Он пережил сутки без воды под палящим солнцем. Оно должно было измотать его, так что сейчас наш Исхан плетётся с одной лишь мыслью о воде и отдыхе!
— А
— Если память меня не подводит, два дня пути, от силы три... Но у нас, в отличие от Исхана, есть вода, значит, мы должны спешить.
Промолчала, соглашаясь.
Впереди лежала пустыня, которой, казалось, не было начала и конца. Я не понимала, как ориентируется здесь Аббас, но оставалось лишь надеяться на то, что сын степей, воин Хайрата не подведёт и не собьётся с дороги. Мне же оставалось лишь следовать за своим спутником и надеяться, что нам удастся все, что задумано.
Страшный оазис, поглощённый бурей, остался позади, как и смрад гниющих тел. Постепенно воздух стал заметно чище и светлее, но Тахире казалось, что этим запахом разложения пропиталась даже её кожа. Она дышала, а к горлу то и дело подступал противный ком. И один раз она все же опозорилась, когда поутру, едва покинув очередную стоянку, резко остановила лошадь не в силах совладать с мучившей её тошнотой и упав на колени, выплеснула из себя завтрак, ощущая стыд и отчаяние оттого, что муж и его люди видели этот позор.
Акрам оказался рядом, слетев со своёго жеребца и подхватив принцессу, убрав её волосы и дожидаясь, пока желудок девушки не успокоится. Затем кто-то из воинов сунул ему в руку воду и Тахира с благодарностью приняла спасительную жидкость. Прополоскала рот и умылась, после чего сделала пару глотков и вернула сосуд.
— Этот запах! — проговорила она, вставая на ноги и все ещё чувствуя руки мужа на своёй талии. — Он преследует меня. Я не знаю, что происходит!
В глазах Акрама была лишь тревога и страх за любимую женщину, а воины смотрели на происходящее без ожидаемой брезгливости. То ли понимали, что переживает принцесса Хайрата, увидевшая поле боя, на котором полегли её люди, те, с которыми она когда-то и сама участвовала в сражениях. А может просто жалели девушку, только вот жалости Тахира не принимала.
— Успокойся! — сказал принц. — Если хочешь, вернёмся в оазис.
— Нет! — отчаянно произнесла Тахира. Ещё не хватало, чтобы из-за её слабости пришлось пойти на подобное. Она слишком дочь своёго отца и сестра своёго брата, чтобы позволить себе расслабиться, а другим — опекать себя.
— Мы едем! — решительно сказала девушка и вырвалась из рук мужа. В седло взлетела, заливаясь непривычной краской стыда, но при этом не отводила глаз, имея мужество смотреть на мужчин, её окружавших. Ударила пятками в бока своёго коня, сорвавшись в галоп так, что песок полетел из-под копыт. Но уже позже, устыдившись своёй горячности, придержала встревоженного скакуна, наклонившись, потрепала шелковистую гриву, дожидаясь, пока её нагонят остальные.
Взгляд мужа встретила с уже привычным спокойствием и поехала рядом, глядя на тяжёлые холмы песков, в солнечном свете похожие на россыпи золота.
Ехали долго под палящим солнцем,
«Наверно, последствия сражения со львами!» — думала она. Только раны заживали быстро и
больше не грозились открыться, покрывшись новой, розовой кожей. Принцесса знала, что будут шрамы, не хотела их, но и не особо расстраивалась, понимая, что иначе уже никак. В войске сперва отца, а после и брата, всегда был тот, кто умел зашивать подобные разрывы на коже, чтобы после ничего не оставалось, разве что, только тонкая, будто волосок, белесая ниточка.
Пустыня тянулась нескончаемо долго. Скоро глаза стали уставать от желтизны, а тело ломило, но Тахира молчала. Лишь изредка прикладывалась губами к воде, божественно вкусной и ценившейся в подобной местности на вес золота.
«Кто мы без даров природы? — думала принцесса, пытаясь отвлечь себя от мыслей о доме. — Ничто без воды и еды, которую она даёт нам!» — раньше подобное мало интересовало Тахиру и она догадывалась, что обучение разным наукам во дворце Роккара, оставило свой, неизгладимый след в её душе. Она стала мыслить немного иначе, при этом оставаясь все той же варварской принцессой, как называли её за глаза придворные Борхана.
— Как ты? — Акрам, ехавший рядом, почти стремя в стремя, за исключением тех редких моментов, когда поднимались на очередной бархан, посмотрел на жену. Его внимание было приятно и, в то же время, задело гордую красавицу. Дитя степей и пустыни, она сейчас была чужой в своёй слабости для самой себя. Но девушка ответила:
— Жарко!
Солнце действительно палило нещадно, и принц Роккара скомандовал сделать короткий привал, чтобы могли отдохнуть и кони, и всадники. Выпив воды, напоив лошадей и наспех перекусив, путники продолжили свой путь и так продолжалось почти до самого заката. И на смену жаркому дню пришла ночь: холодная, тёмная. Звёзды равнодушно взирали на людей с недосягаемой высоты, мигали вспышками...
И снова рассвет и снова в путь. А в конце следующего дня, на горизонте в качающемся мареве жаркого воздуха, проступили бледные очертания ещё одного оазиса.
Почуяв воду и понимая, что скоро долгожданный отдых, сами кони побежали быстрее. Уже скоро маленький отряд принца Акрама располагался среди зелёных пальм в спасительной тени у озера, отражавшего синее небо и оттого, несмотря на свои небольшие размеры, казавшегося бездонным.
Быстро разбили лагерь, сперва напившись и напоив лошадей, а уж после развели огонь, приготовившись к ночному холоду.
Весело трещало пламя и Тахира поймала себя на том, что задремала, уронив голову на плечо мужа, а тот сидит не шелохнувшись, оберегая сон принцессы. Остальные молча доедают нехитрый ужин, запивая свежей сладкой водой. Пофыркивают кони, обмахиваясь хвостами, и вокруг царит непривычное умиротворение, какого девушка уже давно не испытывала. Словно бы вот, она, её судьба рядом. С этим мужчиной, чьё плечо так крепко и надёжно, с его верными воинами, не бросившими своёго предводителя в трудную минуту, а ведь могли уйти, как остальные — Акрам дал им такое право решать самим какой путь выбрать для себя.