Второй ребёнок короля
Шрифт:
Поэтому мне оставалось только ждать и надеяться, что отец временно задерживается. И вскоре вернётся.
Хуже всего было то, что у меня закончилась еда.
После отъезда отца мясник, молочник и зеленщик перестали привозить продукты. Увидев однажды днём бакалейщика у ворот соседнего особняка, я выбежала к нему.
– Господин Оршо! Господин Оршо! – забыв о приличиях, я кричала на всю улицу.
Ведь, чтобы не упустить его, выскочила из дома, в чём была – домашнем платье и туфлях без задников. А в них бегать было неудобно. К тому же в последние дни меня мучила одышка, и я начала быстро уставать.
– Господин Оршо! – добрый бакалейщик, услышав мой зов, придержал лошадку. И терпеливо стоял у повозки, ожидая, когда я к нему подойду.
– Добрый день, барышня, – поприветствовал он меня, приподняв шляпу. – Ваш батюшка передумал и решил возобновить поставки? Очень хорошо. Передайте ему, что я могу подъехать только завтра к вечеру или, скорее даже, послезавтра утром. Заказов больно много.
Всё это он произнёс, пока я подходила. И ещё пару секунд мне понадобилось, чтобы выровнять дыхание. Может, потому его слова не сразу дошли до меня.
– Почему вы перестали возить нам свой товар, господин Оршо? – переспросила я.
– Так ваш батюшка сказал, что вы уезжаете. И больше продукты не нужны, – удивился бакалейщик. А потом улыбнулся мне: – Я рад, что передумали. Такая хорошенькая барышня. В столице-то всё проще жениха найти. Так и передайте батюшке, что послезавтра утром всё привезу как обычно.
Он забрался в повозку и тронул вожжи. Лошадка двинулась тихим шагом, а я застыла на месте, неспособная осознать то, что услышала. Так и стояла, пока бакалейщик не остановился у следующего дома.
– Господин Оршо! Когда отец вам это сказал?
– Так… – бакалейщик задумался. – Да как я в последний раз привёз, так и сказал. Недели уж три прошло, если не больше.
Он снял с повозки большую корзину, поставил у ворот и принялся стучать. А я двинулась домой в растерянных чувствах.
Это что же получается, отец заранее знал, что уедет? Поэтому не оплатил услуги поставщиков. Значит, он собирался взять меня с собой, а затем передумал? Или… он бросил меня?
Но почему он так поступил?
Вопросы мелькали в голове, словно стая стрижей. Едва успел возникнуть один, как его тут же сменял другой.
Только ответов у меня не было.
Хорошо, что аренда дома оплачена до конца года. По крайней мере, о жилье можно не беспокоиться ещё несколько месяцев. А вот еды совсем не осталось. Вчера я сварила кашу из последней горсти крупы. Сегодня ещё хватит скромно поужинать. А что делать завтра, я не знала.
Но почему он меня бросил? И бросил ли?
Этот вопрос не давал покоя. Я должна была убедиться, что это всё ужасная немыслимая ошибка, что отец вернётся, что я не останусь одна без денег и еды.
Поэтому я решилась сделать то, что раньше просто не приходило мне в голову. Я собиралась устроить обыск в отцовских комнатах – спальне, кабинете и лаборатории. Если там есть ответы, я их найду!
Осмотр спальни показал, что одежды отец взял немного. Три сюртука, дюжину рубашек, пару сменных брюк. Шкаф остался заполненным больше чем наполовину. И это вселяло надежду. Может, он и правда уехал ненадолго, а с оплатой продуктов произошла путаница?
В кабинете я тоже ничего не нашла. Нет, бумаг мне попадалось много, но ничего важного для меня не обнаружилось. Важного из документов. Потому что в одном из ящиков стола я нашла пачку ассигнаций, приклеенную с обратной стороны днища.
По моим меркам это были огромные деньги. Если расходовать экономно, хватит очень надолго. А экономить я умела.
В лабораторию я пришла после скудного ужина. Здраво рассудив, что за продуктами лучше отправиться поутру. На ночь глядя я смогу найти разве что неприятности.
Привычно под потолком вспыхнули лампы, озарив помещение ярким светом.
Я решила начать с дальней части. Там было меньше мебели, а значит, меньше возможностей что-то спрятать – управлюсь быстрее.
Оба стола оказались обычными и ничего не скрывали. На передвижном столике лежал стандартный набор инструментов.
В общем, всё как обычно, ничего особенного.
Я перешла в большую часть. Сначала проверила рабочий стол и стоящие рядом шкафы. Затем взяла приставную лесенку и прошлась по полкам, тщательно обследуя со всех сторон. Итогом стало несколько заноз, синяк на локте, которым я не рассчитала расстояние до угла, и толстая рабочая тетрадь, исписанная убористым почерком отца.
Я спустилась с лестницы, держа в руках это сокровище. Собиралась отнести в библиотеку, чтобы разместиться с удобством и тщательно изучить написанное, но не удержалась. Села на нижней ступеньке и раскрыла тетрадь на первой странице.
И застонала от разочарования. Текст был зашифрован. Или заколдован. В общем, абсолютно не читаем.
Пока листаешь страницы, кажется, что различаешь отдельные слова, но стоит вчитаться, только попытаться разобрать написанное… Как буквы сортировались в неизвестных последовательностях, рассыпались по разным строчкам. Понять, что написано в тетради не представлялось возможным.
Я в сердцах захлопнула её и хотела уже сунуть обратно под двойное дно за одной из полок, но потом передумала. Возможно, мне ещё удастся найти способ, как расшифровать эти записи. Я чувствовала, что в тетради сокрыто нечто важное. Не зря же отец так тщательно её защитил.
Спать я ложилась в расстроенных чувствах.
С одной стороны, нашлись деньги на дальнейшую жизнь. А с другой… Было ужасно обидно, страшно и непонятно – причём всё это разом.
Впрочем, проснулась я отдохнувшей и набравшейся сил на новые свершения. Грустные мысли вчера у меня были исключительно от недоедания. Сейчас схожу на рынок, закуплюсь продуктами, потом сытно позавтракаю. И всё сразу встанет на свои места. Можно думать, как жить дальше.
Я надела светлое платье, решив, что не позволю мрачным мыслям одолеть меня. Тщательно уложила волосы. Сверху приколола соломенную шляпку, украшенную скромным букетиком голубых цветов.