Второй шанс для предателя. Понять? Простить? Начать сначала?

Сладкова Людмила Викторовна

Я нанял адвоката и поручил ему подготовку всех необходимых документов. Пока просто подготовку. С заявлением мы решили повременить. Посмотреть сперва на реакцию Илоны. Я сообщил ей о своих намерениях. Сказал, что не собираюсь сидеть сложа руки. И если она в ближайшее время не отзовет свое заявление, то я с радостью утяну ее за собой. На самое дно. От подобной перспективы Илона пришла в ярость. Судя по всему, ответного обвинения в свой адрес она никак не ожидала. Потому и начала паниковать. Потому и кидало ее в крайности. Угрозы и манипуляции возобновились. Я старался не придавать им значения. Делал вид, что мне по барабану, узнает ли моя жена о случившемся или нет. Но… в один из дней Илона прислала мне фото Стаси, прогуливающейся по городу. Стало очевидно — мерзавка все же как-то раздобыла информацию о моей жене. Семье. Теперь она

знала ее в лицо. Могла свободно подойти к ней. Заговорить. Или даже… навредить, что не маловероятно. Я уже тогда начинал догадываться, что Илона без царя в голове. Что у нее с башкой не все в порядке.

Сказать, что я перепугался за Стасю — ничего не сказать! Она находилась вдали от меня. Одна. Без защиты. Это стало последней каплей. Страх за нее пересилил голос разума. Он вообще все пересилил! Я собрал вещи и вылетел домой ближайшим рейсом. В тот момент мне было откровенно пох*й на возможные последствия на работе, выговоры и прочую ерунду. И, да — я даже близко не представлял, как буду объяснять жене свое внезапное воздержание после длительной командировки, ведь прикасаться к ней я не собирался до тех пор, пока не завершу курс лечения. Пока не буду уверен, что сам полностью здоров, и ничем здоровью Стаси не угрожаю. В день прилета все прошло более-менее гладко. Не идеально, но и не ужасно.

А потом начался ад. Стоило мне с утра появиться на работе, Илона тут же узнала, что я вернулся в город. Начала названивать с разных номеров. Закидывала сообщениями. Сперва несла всякую чушь о своей неземной любви ко мне. Но не получив от меня должного отклика, перешла на привычный ей язык. Язык угроз и оскорблений. Обещала засадить меня всерьез и надолго. И все допытывалась, было ли у меня что-то с женой. Спал ли я с ней после нее. Я ответил честно. Сказал, что накинулся на свою девочку, едва переступил порог нашего дома. Илона сообщение прочитала, но не ответила на него. Остаток дня прошел в напряжении. Я уехал с работы пораньше — в тот вечер мы со Стасей собирались в ресторан. Но до него так и не добрались. Илона смешала нам все карты. Начала писать мне и звонить, обвиняя во всем подряд. Говорила, что заявится к нам домой прямо сейчас и раскроет Стасе мою тайну. Раскроет ей глаза на то, какой я ублюдок. Несла чушь о том, что я предал ее. Что прикасаться к своей жене после ночи с ней я не имел никакого права. Что это настоящее свинство с моей стороны. И унижение для нее.

В конечном итоге, устав от самой себя, Илона сказала, что не желает иметь со мной ничего общего. Что я ей больше не интересен. Но! Заявление забирать безвозмездно она по-прежнему не собиралась. Однако вполне готова была сделать это за финансовое вознаграждение. Она озвучила сумму, которую хотела получить от меня в качестве «моральной» компенсации, и запросила ее исключительно наликом, чтобы отец ничего не узнал — он отслеживал ее счета. Напоследок Илона уточнила, что деньги ей нужны до конца сегодняшнего дня. Уже завтра ее предложение станет недействительным. Разве мог я упустить такой шанс? Да и был ли у меня выбор? Я очертя голову помчался искать эти деньги! Налички у меня не было. Пришлось сперва ехать в банк. Потом на квартиру к Илоне — она скинула свой адрес в сообщении. Конечно, я ожидал от нее подвоха. Да и чего еще ожидать от такой мерзкой стервы? В общем, отдавать ей деньги без гарантий я не собирался. Начали с ней составлять расписку о получении денежных средств, и договариваться о совместном походе в отделение полиции.

Потом раздался звонок в дверь, и Илона пошла встречать курьера. По крайней мере, так она сказала. Вот только обратно вернулась почти голая… в компании моей жены и ее друзей. Представляешь? Эта сука опять меня провела! Я снова оказался в ее ловушке! На глазах у свидетелей! Но… я никого кроме Стаси не замечал. Бать, мне кажется, я умер в ту секунду, когда ее там увидел! Измученную. Потерянную. Зареванную до неузнаваемости. Столько боли было в ее глазах! Столько отчаяния, ненависти и неверия! И все из-за меня! А когда она заговорила, стало ясно — она все знает. Сама догадалась или не без помощи той же Илоны — неважно. Самое страшное уже произошло. Утаить шило в мешке не удалось. Стася в курсе всего, а значит… я потерял ее! Я. ЕЕ. ПОТЕРЯЛ! Не знаю, на что я вообще надеялся, но попытался оправдаться. Стася даже слушать меня не стала. И слава богу! Что я сказал бы ей тогда? Это не я? Это все она? Сама ко мне в номер приперлась, сама меня оттрахала

и заразила, сама сейчас на публику разделась? Кто поверил бы в эту чушь? Какой дурак? Слишком уж неправдоподобно! Нет. Такими нелепыми оправданиями я уронил бы себя в глазах Стаси еще ниже. Поэтому я предпочел молчать, хоть и хотелось орать до хрипоты. Лишь бы только она меня услышала. Лишь бы только поверила не своим глазам, а мне. Лишь бы дала нам второй шанс дала.

Но… я уже тогда понимал, что это конец. Каким-то внутренним радаром ощущал, как рвутся все нити, связывающие нас. Любовь. Страсть. Доверие. Верность. Забота и защита. Все летит в пропасть! Все летит к чертям! И ничего… ничего уже не исправить! А потом она ушла, и моя жизнь лишилась смысла в тот миг, когда за ней закрылась дверь. Я даже боли толком не чувствовал, когда ее друзья мне бока мяли и ребра пересчитывали. У меня душа на части рвалась! У меня сердце коркой льда покрывалось! Я буквально умолял их отпинать меня посильнее. Сделать так, чтобы мне память напрочь отшибло. Но они не зверствовали. Действовали строго по понятиям — в воспитательных целях. И все же в больничке мне пришлось поваляться, если помнишь. Я планировал Стасю искать, как на ноги встану.

Но… вернулся в пустой холодный дом, увидел погром, который она там устроила. Прочел ее прощальную записку… черт знает, сколько раз и… погром в нашем доме стал еще больше. Я разгромил все, что она не смогла. Все, что уцелело. А когда не осталось почти ничего, я запер дом и ушел. Ушел, чтобы никогда больше туда без Стаси не возвращаться. По привычке в почтовый ящик заглянул. И даже не удивился, когда обнаружил там документы на развод. В глубине души я ждал от Стаси этого решения. И все же надеялся на чудо. До последнего надеялся. Но в ту секунду все стало кристально ясно — она никогда меня не простит! В ее глазах я теперь навсегда останусь трусом, предателем и изменником. Впрочем, так оно и есть. Против фактов ведь не попрешь, правда? Пусть не намеренно, но я ей изменил. Я ее предал и теперь имею дело с последствиями. Ты верно сказал, я сам отпустил Стасю. Не стал искать ее и возвращать. Не стал бороться за нас. Так и есть. Но лишь потому, что… я всегда уважал ее выбор, решения! И всегда давал ей то, чего она хочет! Да и других причин у меня хватало. Во-первых, я уничтожил ее доверие ко мне, а без него далеко не уедешь. Во-вторых, я не знал наверняка, чем закончится эпопея с Илоной. Меня вполне могли осудить за это псевдо-изнасилование, и я бы сел. Надолго. Но скорее сдох бы, чем позволил Стасе жить с клеймом жены уголовника и насильника. Разводом я оградил ее от этого. В-третьих, как я могу у Стаси прощение вымаливать, если даже сам себя простить не в состоянии? Как я мог не узнать ее, отец? Как мог спутать?

— Ох, сынок… — тихо выдал Сергей Алексеевич.

Он явно намеревался продолжить, но Ян перебил его:

— И это еще не все! Я не долечился тогда. Мне оставалось совсем немного до окончания курса, но… на фоне всего произошедшего я забыл о таблетках. На тот момент симптомов у меня уже не было, ничего меня не беспокоило, и я решил, что все нормально. Но я сглупил. Мне следовало пропить весь курс. До последнего колеса. Я этого не сделал. В итоге, болезнь перешла в скрытую стадию. Без последствий не обошлось. Я практически бесплоден, бать. Шансы есть, но они невелики. А Стася хотела детей тогда, и хочет их сейчас — я спрашивал. Сам понимаешь, я теперь…

Стася не расслышала его последние слова. Они потонули в ее испуганном крике, когда кто-то без предупреждения коснулся ее плеча. Рядом с собой она увидела Верочку — растерянную и не менее напуганную ее реакцией.

— Прошу прощения, — виновато улыбнулась сиделка. — Галина Петровна просила вас поторопить. Она ждет.

— Конечно, — промямлила Стася, нервно облизав отчего-то мокрые и соленые губы. — Я сейчас… приду. Я… только…

Слова застряли на языке, стоило ей воровато покоситься на дверную щель.

С обратной стороны на нее таращился Ян. Хмурый. Напряженный. Взвинченный. Удерживая ее в плену своего взгляда, он шагнул вперед — медленно, крадучись. Стася же, повинуясь необъяснимому порыву, попятилась назад. Шажок. Еще шажок. Судорожный всхлип. Только сейчас она и поняла, что плачет. Что услышанное нашло отклик в глубинах ее души. В самых темных. В самых израненных. Осознав это, Стася побежала прочь.

Глава 44

«Бежать!»