Второй шанс
Шрифт:
— Хоть радиация и помогает нам восстанавливаться, думаю, что открытый огонь причинит больше вреда, чем сможет исцелить.
Плохо.
Мы двигались мимо остальных помещений, некоторые из которых выглядели менее разрушенными, чем другие. Потом прошли операционную, оставшуюся более-менее нетронутой. Дальше набрели на офис, где оказались только почерневшие, деформированные столы и расплавленные картотечные ящики. Грейвс задержалась у костей пони, сжимавших обугленный клочок бумаги. В сейфе лежало около трех сотен монет и несколько бумаг, переживших пожар. Ох уж эта любовь довоенных пони
Не разрушенный рентген-кабинет, где над столом с арматуры свисало странное округлое устройство. На стенах были развешаны почерневшие изображения с различными схемами анатомии пони. Земная пони-гуль подбежала к большой двери из нержавеющей стали, и потянула задвижку, открывая комнатку, заставленную бочками с Флюксом вместе с одним разбитым скелетом.
— Сестра Спектр из Пранции, — произнесла Грейвс, дотронувшись до изорванной белой шапочки медсестры. — Её акцент всегда поднимал мне настроение.
Но я не смотрела на шапочку. Я изучала разбитые кости. Дверь была нетронута, изнутри ничего не свалилось. Крохотная розовая пони в моей голове нацепила плащ детектива и принялась выдувать пузырьки из трубки. Затем я перевела взгляд вглубь хранилища, где заметила движение.
— Грейвс, берегись! — крикнула я, отпихивая её в сторону.
Не издав ни звука, из темноты выпрыгнул гуль в боевой броне, врезавшись в меня и отбрасывая назад. В отличие от остальных гулей, этот упорно молчал. Обтянутые жесткой кожей коричневые кости его копыт обрушивались на меня снова и снова.
— Нет! Нет! Доктор Боунс! Прошу! Это я — Грейвс! — кричала земная пони-гуль. Я подняла свои копыта, пытаясь защититься. Кэррион, Цербер, Ксанти и Лакуна открыли по нему огонь. Но, несмотря на то, что пули заставили его отшатнуться, он все еще оставался на копытах. Приняв часть дружественных выстрелов, в него врезалась Рампейдж. Тело гуля издало несколько громких хрустов, но он продолжал сражаться.
— Прости, Грейвс, — проговорил Шиарс, его сияющие ножницы взмыли вверх, прорезались сквозь жесткую шкуру и рассекли ссохшиеся сухожилия. Голова гуля отделилась от тела и загрохотала по полу. На секунду гуль в боевой броне покачнулся…
Затем мгновенно развернулся и с размаху врезал копытами пухлому гулю-единорогу.
Вот дерьмо. Нам попался один из наборов брони души…
Я схватила единственное, что, по моему мнению, казалось наиболее эффективным в данной ситуации: мой меч. Клинок низко загудел, когда я резанула по броне, но в отличие от прочих, встречавшихся ниже, этот не хотел разрезаться. Но он, все же, отдернулся, словно ощутив боль. Я продвигалась, тыкая мечом в костюм. Если только я смогу загнать его обратно в хранилище…
Внезапно, он обернул копыта вокруг рукояти и развернул оружие ко мне. Я прямо могла представить, как безголовый гуль победно ухмыляется, бросаясь ко мне. Тут меня парализовал очередной приступ боли в груди, и я могла только беспомощно наблюдать, как броня вот-вот обезглавит меня моим собственным мечом.
Затем, сопровождаемый оглушительным хрустом, на броню рухнул тяжелый стальной стол. Оставшиеся торчать передние копыта нелепо болтались, пока остальной костюм оказался расплющен.
— Спасибо, но с нас хватит, — чопорно произнесла Лакуна, глядя на меня, прижимающую копыто груди и пытавшуюся отдышаться. Боль постепенно отступила, и я бросила сердитый взгляд на Шиарса, тихо разговаривающего со страдальчески выглядевшей Грейвс.
— Надо спешить… — проворчала я, земная пони кивнула. Ксанти отвернулась от странного рентген-аппарата с некоторой долей разочарования, но все же последовала к выходу. Как бы мне ни нравилась затея оставлять мой меч под столом, но я не могла придумать способ вытащить его, не рискуя при этом освободить и броню. Придется вернуться за ним после того, как мы найдем складское помещение.
Далее мы вошли в практически полностью разрушенную комнату отдыха. Сестра Грейвс приблизилась к куче почерневших костей в углу. Коснувшись закопченного браслета на переднем копыта, она повернулась и села возле костей. Я пробежалась глазами по чудом сохранившейся фотографии на стене. С неё на меня смотрели восемь пони в белых халатах и дюжина в шапочках медсестер. Возле каждой пони красовалась подпись. Я глянула на черно-белое изображение мрачной кобылки с серьезным выражением лица. «Грейвс, она же мисс Угрюмка» — было накарябано над её головой.
— Физердаун… ты работал в две смены… — проговорила она костям, затем откинула голову и, крепко зажмурившись, издала очередной захлебывающийся звук. — Ты знал, насколько мы все были заняты. Знал, что мы нуждались в помощи. И ты пришел в свой выходной… просто потому, что ты был очень х… хорошим пони. — Грейвс сжалась чуть сильнее, всхлипывая еще раз. — Почему… почему никто из них не выжил? Почему только я?
Я посмотрела на дозиметр, показания которого медленно перебирались на желтые деления.
— Ты вернулась, чтобы проверить не выжил ли кто из твоих коллег.
— Это была моя жизнь, Блекджек. Мой дом! Здесь было полно пони, нуждающихся в помощи, и мы делали всё от нас зависящее, чтобы помочь им, — дрожа произнесла сестра Грейвс. — Так почему я всё ещё здесь, а они — нет? Было ли просто случайностью, что я застряла на складе, проводя инвентаризацию по причине того, что рассказала СМИ о здешних условиях содержания заключенных? Это… это существование что, должно быть своего рода наградой или наказанием? Жить так долго и помнить лишь об этом ужасном месте?
— Поэтому Хоббл назвал тебя разоблачительницей? — спросила я, садясь возле горюющего гуля. Она коротко кивнула, содрогаясь всхлипами.
— Мы все знали о творившихся здесь ужасах. Мы собирали информацию. Ставили на карту свои карьеры. Собрали свидетельства насилия со стороны охраны, переполненных камер, а также странных убийств и исчезновений, связанных с магией. Но именно я вытянула короткую соломинку и вышла с этим на публику. — Она поморщилась, глядя на закопченную палату. — Я думала… думала, что если и есть во всей тюрьме место с разумными гулями, то оно будет здесь. Возможно, я бы и их смогла вытащить. — Её лицо мучительно исказилось, когда она вновь глянула на обугленный скелет. — Я была так близка к безумию, что во время побега думала, что, возможно, пропустила одного… — Она закрыла глаза. — Он должен был быть одним из них. Любой из них.