Шрифт:
Тихо. Непривычно тихо в моём кабинете. Мой кабинет. Как-то горько звучит. Оглядываю портреты прежних директоров Хогвартса. Финеас еще не вернулся, значит, есть время. Время для чего? Для размышлений? О чем? О своей никчемной жизни?
— Северус. Северус. Посмотри на меня.
О Мерлин! Что тебе еще от меня нужно, старый манипулятор? Даже после смерти ты не оставляешь меня в покое. Поворачиваю голову в сторону его портрета:
— Да, Альбус?
Хочется закрыть глаза и притвориться, что нет ничего. Нет сумасшедшего Тёмного Лорда. Нет мальчишки Гарри Поттера. Нет войны. Нет Ордена. Нет Упивающихся.
— Северус, я прошу тебя, — от этих слов меня бросает в дрожь.
— Альбус, вы повторяетесь. В прошлый раз эта ваша фраза не привела ни к чему хорошему.
Как жаль,
— Северус! Ты должен… я умоляю тебя, возьми зелье.
— Я не хочу. И я уже не должен. Осталось совсем немного, и всё закончится. Ваш любимый студент уже в Хогсмиде. Пара часов, и все закончится.
— Северус… Северус, нужно хотя бы попытаться. Ты же знаешь, что шанс есть всегда. Северус…
— Нет.
Встаю из директорского кресла и подхожу к окну. Темно. Темнота повсюду. Внутри и снаружи.
— Северус! Я не оставлю тебя в покое!
Поворачиваюсь и со злостью и раздражением смотрю на портрет Дамблдора. Возвращаюсь к столу, достаю из ящика флакон с мерцающей жидкостью, кладу его в карман своей мантии. Всё что угодно, лишь бы он заткнулся и отстал от меня.
— Всё! Теперь оставьте меня в покое!
Альбус качает головой и скрывается за рамой, его мантия мелькает на заднем фоне других портретов. Опять, наверное, пошел к Кэдогану жаловаться.
Возвращаюсь к окну. Опираюсь о холодное стекло лбом. Прикрываю глаза. Хорошо. Тихо.
Затишье перед бурей. Как мучительно медленно капают секунды в такие моменты. Кажется, что всё вокруг замерло в ожидании боли и страха. И этот замерший мир приносит намного больше боли и страха, чем… Чем что, Северус? Бой? Или всё же бойня? Бой детей и жалкой горстки преподавателей с оравой обезумевших преступников, опьяненных вседозволенностью, загнанных собственным лидером. Тёмный Лорд…
Тёмный Лорд. С каким благоговением, Северус, ты внимал его речам много лет назад. Ты, глупец, считал, что нашел истину, великую и прекрасную, в своей жестокости. И что, Северус? А? Как быстро ты разочаровался в этой истине, великой и прекрасной? Безумно быстро, словно сорвался в пропасть, из которой до сих пор не можешь выбраться. Ты выл и скулил над тем, что осталось от той единственной. Холодное тело, рыжие волосы, рассыпавшиеся на твой сюртук. Весь последний год в Хогвартсе ты представлял Лили Эванс в своих объятиях. Ты думал о том, как нежно и осторожно ты будешь прижимать её к себе, вдыхать запах её волос, всматриваться в лицо любимой. Какой сюрприз, Северус! Мечты сбываются! Лили Эванс была в твоих объятиях. Да, была долго, несколько часов, роскошь, о которой ты даже не смел подумать в свои шестнадцать. Только вот нежности в твоих руках не было, и запах её волос ты не запомнил. А в лицо всматривался, да, всё ждал, что она откроет глаза, или хотя бы еле заметно затрепещут её ноздри от слабого дыхания. А еще были твои собственные руки, Северус, сведенные судорогой. Ты вцепился в неё до болезненной судороги в собственных скрюченных пальцах. И так несколько часов, не обращая внимания на истерический уже не крик, а вой ребёнка. Ты так и не смог выпустить из рук бездыханное тело, встать и подойти к … Поттеру. Блэк, ворвавшийся в детскую, сразу кинулся к кроватке, в которой скулил Поттер. А ты, Северус, даже не мог оторваться от своей Лили. Не мог заставить себя подойти к ребёнку. К её ребёнку, рожденному от другого…
А что было потом, Северус? Ты помнишь? Унизительные допросы в Министерстве. Унизительное заступничество Дамблдора. Ты помнишь, каким ты вышел из зала суда? О-о-о, ты помнишь! Хотя бы сейчас не ври, Северус. Не ври самому себе. Ты до мельчайших подробностей запомнил то чувство. Словно тебя обмазали нечистотами и выставили на солнцепёк. Восточная казнь в исполнении холодного англичанина. Да, Северус. И это унижение не заканчивалось с тех пор ни на секунду. Кому нужен жалкий Упивающийся на работе, будь он хоть трижды сведущ в зельях и тёмных искусствах? Никому, Северус! Вот и тух ты следующие десять лет в Хогвартсе. Варясь, как яд под чарами вакуума. Сам с собой, со своей болью и ненавистью. Как одержимый, воскрешая в памяти светлый образ Эванс… Так было первые несколько лет, а потом…
А потом появился этот глупый мальчишка, точная копия своего отца, но с глазами матери… Лили… словно насмешка над тобой.
… Сколько ты пережил из-за этого глупого ребёнка. Смелый, безрассудный, способный на прощение, но тупой как пробка. Термоядерная смесь своего отца и матери. Боже, Северус, сколько раз Поттер из-за своей гриффиндорской безрассудности оказывался на краю смерти? И еще этот старый дурак.
Северус, как ты мог с самого начала не понять, что старик просто выращивает жертвенного агнца? Сколько раз ты разговаривал с Альбусом? Сколько раз ты взывал к его рассудку, прося не подвергать поттеровского щенка таким опасностям? Сколько раз, рыча сквозь зубы, ты вытаскивал мальчишку из очередного дерьма…
И каково тебе было этот год, Северус? Альбус ушел. Просто и красиво. Повесив на тебя знание того, что мальчик должен умереть. Опять это насквозь прогнившее слово «должен»…
И без того шаткий, мир рухнул. Тёмный Лорд вошел в силу. Мрак распростёр свои объятия над Британией. Да ты поэт, Северус! Горький смешок срывается с губ. Мрак распростер. А давай по правде? Давай по-гриффиндорски? Ты же так хорошо общался столько лет с гриффиндорцами… Мрак, говоришь… Грязь, смрад, упадок, кровь, блевотина — вот что стыдливо прикрывается таким очаровательным словом, как мрак. Распростёр свои объятия, и это фальшь. Убийства, изнасилования, осквернение, глумление — вот что происходит в домах британских магов, вот что происходит в домах британских магглов… А разница-то всего в двух буквах…
Это же так красиво звучало много лет назад из уст твоего кумира. Сколько приятных вечеров ты провел за рассуждениями вместе с Люциусом. Люциус. Алкоголик. Ну, ты же помнишь, Северус. Ты же договорился сам с собой, что будешь, как гриффиндорец, называть всё своими именами. Алкоголик. Когда-то холеный хлыщ, умеющий производить нужное впечатление на окружающих. Спивается и трясется в углу своего разоренного мэнора от страха. Даже сына не смог вытащить из этого дерьма. А ты смог, Северус, вытащить из того же дерьма Поттера?… Но ведь это и не мой сын. Ничей сын. Мальчишка, которым Альбус управлял, как марионеткой. Ребёнок, у которого не было нормального детства, который последние семь лет балансировал на краю…
Поттер. Поттер. Безумно везучий глупец. Как бестолково он провел этот год. Сколько раз оказывался слишком близко к краху. И не понимает мальчишка, насколько важен он для… Для кого, Северус? Ты же сейчас честный, так скажи это. Скажи это вслух. Тебя всё равно никто не услышит. Будь таким же смелым, как и он. Скажи, Северус, для кого он важен?
— Для меня, — и сам удивляюсь, как спокойно и безразлично звучит мой голос.
А теперь еще скажи, Северус, почему он так важен для тебя? Почему? Молчишь. Ты трус. Ты не гриффиндорец, ты жалкий слизеринец!
— Он слишком похож на меня… но у него хватило силы не сломаться… не озлобиться, — а теперь голос дрогнул.
Да, Северус, ты абсолютно прав…
В твоей черной, выжженной, полудохлой душе остался маленький и светлый уголок. Я взмахиваю палочкой и шепчу:
— Рatronus!
Серебристый олень легко и быстро бежит по кабинету.
Всегда. Да, Альбус, всегда. Не проходило ни единого дня без моей боли, без моего счастья, без моего проклятья и благословения. Я бы хотел быть ему отцом. Уже не из-за Эванс. Нет…