Второй выстрел
Шрифт:
Но я не мог надолго отвлекаться от ситуации, в которой мы все оказались. Когда я смотрел на молчаливый круг людей, собравшихся в гостиной, то не мог не отметить с некоторой долей цинизма, что из полдюжины присутствующих, если исключить слуг, остававшихся в доме после ухода писателей, двое открыто признавались мне, что желали бы смерти Эрика, а еще двое имели достаточные мотивы для убийства — даже трое, с сарказмом подумал я, если учесть и меня. В детективных рассказах человек, имеющий достаточный мотив для убийства, обычно оказывается невиновным, причем чем серьезнее мотив, тем
Когда наконец прибыла полиция, общее напряжение не только не снизилось, но еще больше возросло. Мы не сразу увидели полицейских — Джон встретил их у дверей, и они сразу же пошли осматривать тело вместе с врачом, которого привезли с собой. Вошла Этель и передала нам, что мы не должны покидать дом, пока инспектор не поговорит с каждым по отдельности.
Мортон Харрогейт Брэдли присвистнул:
— Вы сказали, инспектор, миссис Хилльярд? А сколько с ним человек?
— Кажется, три, помимо доктора Сэмсона, — ответила Этель немного рассеянно. — Два констебля в форме, и еще один человек в штатском.
— Должно быть, следователь, — пробормотал Брэдли. — Похоже, они всерьез взялись за дело.
Он явно намекал на вопрос, который не выходил у нас из головы.
Этель извинилась и вышла, через мгновение Брэдли последовал за ней.
Он вернулся через пару минут.
— Возле дома дежурит констебль, — сообщил он. — Полагаю, следит, чтобы никто из пас не выходил из дома. Клянусь всеми святыми, дело становится все более серьезным.
Мы не могли не согласиться с ним.
Он уселся возле миссис Фицвильям и заметил:
— Никогда не видел полицию за работой. Это должно быть чрезвычайно интересно. — Однако голос его не выражал особого энтузиазма.
Подобное замечание нельзя было назвать тактичным, и миссис Фицвильям нервно рассмеялась.
— Лично мне совсем не интересно. Я… я предпочитаю придумывать такие веши, а не участвовать в них.
— Помню, в молодости, когда я учился в Дублинском университете…начал профессор Джонсон и пустился в долгие воспоминания. Постепенно в беседу втянулись практически все.
— Я так думаю, инспектор захочет допросить всех нас поодиночке, заметил де Равель. — Это будет не так-то легко, верно?
— Почему? — поинтересовался кто-то из присутствующих.
— Я имею в виду этот чертов спектакль, который мы разыгрывали. Видите ли, мы все были в разных местах. Точно так, как было сказано в сценарии. Было ли это игрой моего воображения, или он действительно сделал ударение на последнем предложении?
— Как было сказано в сценарии, — эхом повторила Сильвия де Равель своим глубоким голосом. — Да, боюсь, что вряд ли удастся найти свидетелей этого… несчастного случая. — Пауза была хорошо рассчитана и произвела должный эффект. Муж нервно взглянул на нее, и мы все посмотрели друг на друга с волнением.
Потом, словно по негласной договоренности, все заговорили одновременно.
Под шум разговора Аморель еще
— Пинки, я боюсь. Я просто в ужасе. Как вы думаете, что сделает полиция? — И она уставилась на меня широко раскрытыми глазами. Я, как мог, постарался ободрить ее и спросил, не хочет ли она, чтобы я увел ее куда-нибудь подальше от остальных, но она предпочла остаться.
К моему огромному удивлению, чай подали ровно в половине пятого. Возможно, ничего удивительного в этом и не было, просто обыденный распорядок жизни кажется неестественным во времена катастроф. Когда все переворачивается вверх ногами, что-то оставшееся в нормальном положении кажется не к месту.
На самом деле чай пошел нам на пользу. Этель с заварным чайником в руках выглядела так естественно и, что еще важнее, вела себя так естественно, что наши расшатанные нервы начали успокаиваться. Мы практически спокойно отреагировали, когда в дверях появился Джон и объявил, что инспектор хотел бы поговорить с профессором Джонсоном и ждет его в кабинете.
— Почему он первым вызвал профессора Джонсона? спросил де Равель, ни к кому конкретно не обращаясь, когда дверь закрылась.
— Независимый свидетель, — ответил Брэдли. — Не был знаком с покойным. Находился поблизости от места происшествия. Сначала факты, потом домыслы. Следующим буду я, потом миссис Фицвильям.
— Но я-то его знала, — с сомнением в голосе проговорила миссис Фицвильям.
— Да, но, я полагаю, ему об этом вряд ли известно.
— Как вы думаете, — спросила миссис Фицвильям еще более неуверенно, нервно обводя нас взглядом, — как вы думаете, может быть, будет лучше, если я… если вообще не упоминать, что я его знала? В конце концов, это было всего лишь мимолетное знакомство и… в общем, я имею в виду, что нет ни малейшей необходимости впутывать в эту историю больше людей, чем будет необходимо, ведь так? — Она еще раз обвела нас вопросительным взглядом, будто ища поддержки. Ее прежняя жизнерадостная манера поведения исчезла без следа после того, как случилась трагедия.
— Думаю, — мягко возразила Этель, — что нам всем следует говорить чистую правду, не так ли?
— Да, но если он не спросит меня об этом? — настаивала миссис Фицвильям.
— Тогда будет лучше, если вы сами об этом упомянете.
Миссис Фицвильям через силу улыбнулась.
— Да, конечно. Во всяком случае, я именно так и собиралась поступить.
Тут в комнату вернулся Джон.
— Разумеется, вы понимаете, что инспектор будет говорить с каждым из нас наедине, — сказал он и взял у Этель чашку чаю.
— Вы с ним долго пробыли, — заметил де Равель. — По крайней мере, нам показалось, что прошла целая вечность. Что там происходит?
— Я просто изложил ему известные мне факты, насколько смог. Он не сразу смог разобраться, что мы такое разыгрывали и что произошло на самом деле.
— Полагаю, он вбил себе в голову, что Пинки стрелял настоящим патроном вместо холостого, — усмехнулся де Равель.
— Я уже думал над этим, — встревожился я. — Такого не может быть, ведь я проверял. Патрон был холостой, без всякого сомнения. Я очень внимательно смотрел.