Вторжение

Карелин Антон Александрович

— Ее.

— Не стоит. Это лишено смысла. Ее нужно не бояться, а любить.

— Почему ты в этом так уверен?

— Я не уверен. Просто... я это чувствую. Чувствую все это время.

Отверженная тяжело вздохнула. Потом раздумывала минуту или две, в то время как Элейни, взволнованно дыша и краем тяжелого, с мехом внутри, очень большого плаща, закрывала себе рот, чтобы никто не услышал ее.

— Дьявол, — наконец сказала она. — Не знаю. Я очень устала, Ллейн. Разреши мне отдохнуть. Утром мы встанем рано, и поговорим с капитаном. Он сам расскажет нам все, что

нужно. Ты думаешь, он не понял, что вся наша история — сплошная ложь, считаешь он согласился ждать, чтобы ночью попытаться оглушить и связать каждого из нас?.. Нет, он совершенно иной человек; он пытается понять и использовать нас, одновременно движимый чувством миролюбия и благородства, он...

— Нет. Думать в отношении обычных людей я предоставляю тебе.

— Он не так уж обычен.

— Почему?

— Он незауряден. В нем множество качеств, присутствие которых есть преимущество перед теми, у кого отсутствие.

— Замысловато.

— Но по сути ясно... Он мне нравится.

— Мы переходим на светскую беседу о том, о сем, — не находишь?

— Да. Но на самом деле нет. Потому что мой ответ был важен для тебя.

— Я же непроницаем. — Он поднял на нее глаза и не улыбнулся.

— Разумеется, — кивнула Вайра. — Я сказала наугад. Так что насчет подождать до утра и хорошо отдохнуть?

— Нет. Я не могу дать тебе этого времени. Его у нас нет. У меня такое чувство, что не стоит рассчитывать на утро и предстоящий день. Боюсь, что и прошедшее время мы упустили безвозвратно. Я не хочу потерять те шесть или семь часов, что остались до восхода Солнца. Нужно действовать прямо сейчас.

— Хорошо, Ллейн, — после краткого молчания ответила женщина. — Я согласна. Поговорю с капитаном прямо сейчас. Буквально через несколько минут.

— Уверена, что готова?

— Да или нет, не важно. Слишком поздно уже готовиться. Н-да...

— Что такое?

— Он идет прямо сюда.

— Хм. Ясно.

— Я разрываю контакт. Жди меня примерно через час.

— Жду.

10

Элейни резко опустилась на кровать и закрыла глаза, наспех расслабившись, стараясь ровно и неторопливо дышать. Девочка надеялась, что невидимая защита, о существовании которой она даже не подозревала, но воздействие которой объясняло сразу и ее чудесное спасение от Черной Твари, и ее обостренную чувствие тельность, — как, например, видение в полной темноте, — выручит ее и на сей раз, что Отверженная почтет ее за спящую.

Девочку охватило возбуждение, одновременно опасливое и радостное. Кто-то, возможно, заботился о ней. Кто-то защищал ее. Неизвестно, правда, зачем, тут же осадила себя она. Кто знает, что все-таки здесь происходит?.. Здесь, в Элиде-разделенной?..

Вайра пошевелилась и, наверное, открыла глаза. Легко-легко вздохнула и начала тихонько приподниматься. В этот момент за дверью что-то зашуршало. Элейни ждавшая обычного капитанского стука, удивилась. Но потом все поняла и улыбнулась в темноте, словно довольная кошка.

«Это называется ухаживать, — подумала она, — у нас так тоже ходят на свидания. Иногда».

— Дьявол, — тем временем прошептала встающая с кровати женщина про себя, — какая дурь!.. — Она громко и насмешливо фыркнула. — Сентиментальная идиотка!.. Ну и темень! — Затем сосредоточилась и движением руки сотворила неяркий бледный свет, который разлился по всей комнате. Вайра, выйдя из-за перегородки, встала поудобнее и принялась ждать.

Верхний засов был, кстати сказать, уже открыт. А теперь, то ли из-за того, что пришедший с той стороны двери никак не ожидал, что она будет закрыта еще и на нижнюю большую задвижку, то ли потому, что сквозь щели разглядел зажегшийся неяркий свет и понял, что его услышали, наступила двухсекундная пауза. Затем в дверь негромко, но решительно постучали.

Вайра усмехнулась. Элейни у себя в кровати продолжала улыбаться, приходя в настроение еще более возбужденное и боясь слишком громко прыснуть, даже если себе в сжатый кулачок.

Однако тут же она подумала, зачем же он все-таки пришел: неужели серьезно надеялся на благосклонность Отверженной? Девочка внезапно увидела седовласого, крупного мужчину с широким светлым лицом, — словно кто-то показал ей картинку, под которой было написано: «Капитан», — тут же, не успевая еще осознать того, что делает, представила их вместе и удивленно выдохнула, так необычно они смотрелись... Словно мрачнолицая, спокойная дочь и подтянутый, стареющий седой отец.

— Сейчас, — негромко сказала женщина, — открываю.

Она быстро справилась с оставшимися двумя засовами и открыла дверь. Затем отодвинулась, пропуская того, кто пришел.

— Здравствуйте, капитан, — сказала Вайра, не улыбаясь, — что же вы не проходите?

— Спасибо за разрешение, госпожа, — отозвался тот и переступил порог. Элейни видела их обоих в довольно широкую щель между неровными бревнами внутренней стены. Это действительно был тот, кого она только что, пару мгновений назад увидела. Он действительно оказался крупным мужчиной, уже почти старым, но все еще, наверное, очень сильным. Было в его открытом, широком лице что-то такое, что сразу же расположило к нему Элейни.

«Вот капитан, — подумала она, — самый настоящий. Только не в форме».

Он действительно был в простой серой одежде: темных просторных штанах с широким кожаным поясом, в белой рубахе с высоким воротником, в черном бархатном жилете, в коротких сапогах с отворотами.

— Садитесь, — махнув рукой на скамью, Вайра так же расторопно заперла нижний засов, остальные оставив как были.

— Я вижу, вы уже разобрались в нашем хозяйстве, — чуть улыбнувшись, заметил мужчина.

— Да, разобралась... В чем причина столь неожиданного визита, капитан?

— Вам сказать правду, потому что вы и так все узнаете?.. Вы же псионик?..

Вайра не удивилась. Или удивилась, но внешне не показала этого. Не промедлив с ответом ни секунды, Отверженная спокойно кивнула.

— Вы правы, — сказала она, опускаясь в кресло. — Очень интересно выслушать теперь вашу правду.

— Я пришел в основном по двум причинам.

— Вторая ясна. Перейдем сразу к первой.

— Хорошо, — без улыбки кивнул он, упираясь локтями в столешницу, а подбородком о сложенные кисти рук и внимательно рассматривая ее. Она откинулась на спинку кресла и замерла, устремив на него оценивающий взгляд своих глубоких черных глаз. Расстояние между ними было около трех нешироких шагов.