Вверх тормашками в наоборот-2
Шрифт:
Он не послушался Пора – пытался в одиночку добраться до озёрной глади, когда пьяный властитель провалился в сновидения, Кружил, чуть лоб не разбил. Именно тогда поклялся, что однажды станет властителем Долины и хозяином замка, чтобы ни одно препятствие не стояло на пути.
Сейчас он не сомневался: дойдёт до цели, но, памятуя, как сопротивлялся замок и замковый сад, не испытывал эйфории. Ехал, не смотрел по сторонам. Ещё один барьер, и пока не известно, что встретит его там, за чертой.
Зван остановился на круче. Забил нервно копытом, всхрапывал,
Он шел, пружиня на каждом шаге. Звенели мышцы от напряжения, внутри пел азарт. За такие минуты можно продать душу, если она есть. Наверное, так становятся счастливыми: за шаг до цели, когда знаешь, что вот она – близко. Так, вероятно, становятся несчастными, когда за мгновение до триумфа кто-то более сильный прикладывает тебя лицом в грязь.
Тихо и холодно. Озеро, не мигая завораживает синим оком. Лерран знает: не стоит смотреть в глубины, но ноги сами несут его к берегу. Хочется потрогать ладонью неподвижность, ощутить шёлк водной глади и убедиться, что Кристальное не промёрзло насквозь.
Мокрое и ледяное. Он сжимает руку в кулак, стряхивая капли. Смотрит, как они падают на белоснежный песок и исчезают. Слишком тихо, как в обители вечного сна. Лерран бредёт вдоль берега и смотрит под ноги. Нет ничего, только блеск песка под холодным солнцем. И не слышно никаких голосов – видимо, Пор пил слишком много драна и боялся сверх меры.
Лерран огибает разноцветные валуны и замирает, чувствуя, как сердце барабанит внутри, пытаясь вырваться, пробить грудную клетку. От картины невозможно оторвать глаз. От блеска кружится голова. Сияние вышибает слёзы, что катятся по щекам, но он, ослеплённый, не может смежить веки – смотрит, как очарованный.
Глыбы. Огромные пики. Как снежные вершины гор. Солнечный камень – чистый до прозрачности, переливающийся гранями. Лерран, как слепой, идёт к ним, касается пальцами, оглаживает ладонями, как тело женщины, любуется, не в силах выйти из колдовского транса.
Встать на колени, коснуться губами – вот чего хочется. Как перед древним божеством. Нет никаких диких богов, нет ничего святого в этом мире, только это исключительное совершенство, таящее могущество и власть над всем, что существует.
Тихий шорох настораживает и разрывает плен. Лерран отскакивает в сторону и молниеносно выхватывает меч. Тело поёт в ожидании опасности. Вот она – крутит шеей, показывает острые зубы, бьёт хвостом. Совсем не призрачный дракоящер. Лерран знает: тварь убивает камнями, поэтому улыбается хищно, поводит широким мечом.
Под рубахой – тонкие пластины прочных доспехов. Он готовился. Смотрит прямо в буро-зелёные глаза несуразной туши и чувствует, как подрагивают губы, словно пытаются обнажить несуществующие клыки.
Остро. До помутнения рассудка. Рекой течёт по венам возбуждение. Ноги становятся лёгкими, мышцы – горячими. Сейчас из него можно лепить кувшины или миски. А может, заряд сумасшедшей силы, способный убить.
Драко закашливается. Что это? Тварь будто смеётся, глумится – тело ходит ходуном. Лерран не стал ждать другого момента – атаковал молниеносно, пока драко расслабился.
Сокрушающий удар проходит наискосок, скребёт по рыжей чешуе, высекая искры, оставляя кровавый след. Дракоящер дёргает шеей. Солнечный камни летят струёй. Лерран гибко уворачивается, и пока тварь не очухалась, делает очередной выпад.
Меч ловит пустоту – драко уже не здесь. В прыжке Лерран разворачивается в противоположную сторону – вот он! Бьёт хвостом и снова плюётся. Прыжок влево – град солнечных камней с шорохом опадает на белый песок.
– Ну же! И это всё, на что ты способен? – страшная улыбка уродует идеальные черты. Меч поёт в руках и готов разить. – Я не хочу тебя убивать! – кричит зычно, но без конца двигается, беспорядочно, но быстро. – Мы можем договориться, грязный драко!
Красные капли метят белоснежное покрывало – входят в песок с шипеньем. Рана неглубокая, но длинная. Как долго продержится тварь?
Драко смиренно склоняет голову, будто прислушивается. Он похож сейчас на прилежного ученика на уроке муйбы. Ученика, каким никогда не был Лерран. Изящная шея изгибается красиво. Есть в этом извороте нечто величественное, непостижимо прекрасное, заставляющее невольно восхищаться.
Эйфория накрывает Леррана с головой, словно он уже завоевал Зеосс, стал его безраздельным могущественным и единственным властителем. И в это мгновение он падает на колени, роняя меч.
Тварь смотрит ему в глаза насмешливо, сквозь полуопущенные тяжёлые веки. Тёмная кровь тяжело барабанит по песку, как дождь. Лерран, заламывая руки, хватается за голову, сжимает пальцами виски, корёжится, как сломанная во многих местах ветка. Горячие две дорожки чертят путь от ноздрей до губ. Он бы подумал: «Вот и всё», если бы мог. Только боль – разрывающая на части, уничтожающая и унижающая.
Драко презрительно бьёт хвостом, белые сухие брызги летят фонтаном вверх, осыпают голову, впиваются песчинками в глаза, секут руки. Лерран падает лицом вперёд. Благодатная тьма приходит не сразу – колышется красноватым маревом, как густой сироп, пузырится, как зелье.
Вот они – голоса. Наседают со всех сторон, дробятся эхом, отчего слова кажутся длинными, как запинающийся голос заики.
– Проклят-ят-ят-ят.
– Сильный-ый-ый-ый.
– Но дурак-ак-ак-ак.
– Нет сердца-ца-ца-ца.
– Не достоин даже смерти-ти-ти-ти.
– И так умрёт-ёт-ёт-ёт.
–Аха-ха-ха-ха-ха!
– Хи-хи-хи-хи-хи-хи!
Голоса то приближались, то удалялись, крутились, как засасывающий омут, ввинчивались в мозг, прыгали по спине. Тело тряслось, а каждое движение вызывало боль и тошноту.