Ввод в строй
Шрифт:
И сразу же за ним - скольжение! Бешено быстрое, но все-таки скольжение!
Конечно, спасли лыжи. Их передние концы не воткнулись, не зарылись. Порошу на летном поле задели только задки лыж, опущенные много ниже носков. А
Да, сработал привычный автоматизм летчика. Не зря ввели в строй лейтенанта Леднева. Хотя никакой автоматизм не помог бы, если бы он подошел с еще чуть большим углом. "Ишачок" задел бы винтом за землю, запахал и пошел бы кувыркаться через голову. Ну, в крайнем случае вместо мягкого приземления подпрыгнул бы - отмочил грандиозного "козла", пришлось бы прямо с прыжка давать газ, уходить на второй круг. Не обобрался бы лейтенант Леднев насмешек, надолго бы опозорился...
А так - вроде произвел настоящую истребительскую посадку - на скорости.
Митю постепенно отпускало. И пробег кончился. Он развернулся на нейтральную полосу, заметил: комэск не приседает, по коленям себя не хлопает - должно быть, отвлекся другими делами, когда Митя с углом шел к земле. Но Виктор... К "ишачку"
Виктор нагнулся к Мите, сказал тихо:
– Еще раз этак зазеваешься-больше об Испании не заикайся. С таким углом к земле подошел! Говорил ведь, что свежий снег скрадывает глубину, мешает высоту определить. Если б садился не первым, были бы уже на летном поле лыжные следы-ты бы вовремя спохватился. Зато теперь не на словах-на опыте понял.
Митя не успел ничего сказать. С другой стороны в кабину "ишачка" всунулся дежурный по полетам, крикнул:
– Лейтенанта Леднева вызывает командир эскадрильи!
И побежал дальше-еще кому-то что-то передавать.
А Виктор сказал просто:
– Что ж, вылезай, беги! Я отрулю машину на стоянку.
Значит, комэск все видел? Митя отстегивал ремни, выбирался из кабины, а в голове звучало одно и то же:
"...полностью разделяю ваше горе".
Он уже забыл, что пять минут назад едва не разбился.
1975