Вы и Ваш друг Рэкс
Шрифт:
— А у вас среди соседей никого нет туберкулезных? Его вопрос попал, что говорится, в самую точку. Человек устроен так, что всему находит объяснение. Мне казалось, что найдено оно и сейчас.
Около двух лет назад в квартиру над нами переехали новые жильцы, муж и жена. Очень скоро они зарекомендовали себя как крайне неприятные люди, скандальные, неуживчивые, всегда готовые на оскорбление и дерзость. Особенно отличалась этим жена. По ее настоянию, в частности, явился районный врач для санитарного осмотра нашего двора (как же: у нас имелась собака, и она ходила по двору!).
Позднее выяснилось, что оба они давние туберкулезники.
Я осведомился о возможности оперативного вмешательства.
— Об операции сейчас не может быть и речи, — последовал ответ.
Полностью рак врачи не исключали, но перестали о нем говорить, сосредоточив внимание на том, что поддавалось лечению.
Было отмечено, что у Джекки еще нет и признаков старости, если не считать седины морды. Слух, зрение — все в порядке.
— Темперамент-то у него еще не стариковский, — сказал один из эскулапов, заметив, как живо интересуется Джекки всем окружающим.
Всеобщее восхищение вызвало поведение Джекки в больнице. Щадя его шею, я привез пса даже без ошейника (и впоследствии всегда поступал так же), лишь держа на всякий случай сложенный поводок в руках. Несмотря на это, Джекки не вызвал ни одного нарекания. На него не надевали намордник, не перетягивали щипец марлей, хотя в первый же визит в больницу у него взяли кровь на исследование, влили в вену большую порцию глюкозы. Повинуясь мне, он послушно лежал на столе, не делая попыток огрызаться, даже не вздрогнул, когда игла шприца входила в его тело.
— Ведь овчарка! — удивлялись присутствующие.
— Хорошо дрессирован? — спросила молоденькая женщина-терапевт, впервые видевшая меня и моего питомца.
— Воспитан, — поправил пожилой врач-хирург, с которым мы были знакомы еще с довоенных лет, когда я держал дога Джери.
Своим поведением Джекки сам располагал к себе, и это обеспечило внимание к нему всего больничного персонала.
Туберкулез — болезнь остро заразная. Возник вопрос: а как кошки? Ведь Джекки постоянно общался с ними. Даже зачастую ели из одной посудины, не говоря об общей чашке для воды.
Пришлось съездить за котом Васькой. Кота засунули в мешок и тоже просветили рентгеном. У него легкие оказались чистые, полные воздуха. Я вздохнул с облегчением.
Джекки прописали лечение: две-три столовые ложки в сутки микстуры — хлористого кальция, который укрепляет больные легкие, кальцинирует или обизвествляет, выражаясь по-врачебному, делая их менее чувствительными; прогулки, свежий воздух, сильное, но легкое питание. Следить за температурой.
— Через месяц посмотрим опять под рентгеном, — заключил врач, выписывавший лекарство.
Я вернулся домой повеселевший. Туберкулез — не рак, с ним можно бороться. Кроме того, я все еще как-то не мог осознать, что Джекки болен серьезно. После гиперемии
День или два после посещения больницы Джекки чувствовал себя лучше, по крайней мере, наружно, словно успокоительные разговоры врачей были восприняты и им, принеся благодетельное исцеление всему организму. Вернувшись из клиники, помню, вечером того же дня он прореагировал на заводку будильника; полизал себе пах; прыгнул за Васькой, когда тот полез на дверь и шкаф. Но затем ему стало хуже. Начались тяжелые, болезненные вздохи-стоны при каждом движении, когда он лежал, а лежал он теперь большую часть суток. Подашь порошок анальгина — затихнет; а через час-два — снова…
Еще в канун нашей поездки в клинику, в воскресенье, у него на прогулке вдруг потекла слюна. Потом заметили, что он с трудом глотает. Появились расслабленность мышц, нарушение координации движений. Временами он делался беспокойным, не находил себе места в квартире. Теперь это стало повторяться все чаще и чаще.
Начался смрадный запах из пасти, который не могли заглушить ни еда, ни лекарство, которое я аккуратно вливал ему.
На прогулках он порой с жадностью хватал снег — признак внутреннего жара и, как следствия, жажды. Градусник, который я дважды в сутки ставил ему, неизменно показывал небольшое повышение против нормы — 39,1, 39,3, 39,5.
Как нарочно, перестал работать кишечник. Пришлось прибегнуть к клизмам. Клизмы делали теплые, с мылом. После них он сразу оживлялся, сам тянул на улицу, гулять. Снижалась температура.
Аппетит был неровный и заметно падал. Более или менее охотно ел Джекки лишь одно сырое мясо. В конце концов пришлось силой вливать ему яйцо-два в день. Чтобы вызвать аппетит, пробовали давать ацидоль-пепсин, по четверти таблетки на одну столовую ложку теплой воды, морковный сок, выжатый из натертой моркови. Вино доктор не велел: повышает температуру, а кагор, кроме того, крепит.
Именно на этом этапе болезни я разговорился со старым многоопытным врачом, лечившим детей и взрослых, и он первый высказал предположение, что у Джекки вовсе никакой не туберкулез, а двухсторонняя мелкоочаговая пневмония, иначе говоря, воспаление легких. Он посоветовал применить фтивазид, употребляемый при легочных заболеваниях, а также внутримышечно антибиотики — стрептомицин, пенициллин.
Отрицательный результат дала и проверка на реакцию туберкулином, по моему настоянию введенным Джекки в глаз. Таким образом, не через месяц, а ровно через неделю, снова в понедельник, я вторично привез Джекки на рентген.
За неделю картина легких резко изменилась к худшему. Некоторые пятна увеличились и растянулись, а то, что находилось у сердца, стало совсем черным, захватив новые ткани.
Созвали консилиум. Опять упоминался рак, щупали шею. Все же основные подозрения вновь сосредоточились на легких.
Затемнения в легких — что это: очаги? опухоли? поражение паразитами? Последнее было наименее вероятно.
А Джекки, попадая в клинику, сразу словно приободрялся, — очевидно, так действовала новая обстановка. На больного не похож, заходит, все обнюхивает, все разглядывает. Дверь в один кабинет оказалась приоткрыта — он зашел туда; а там лекция, студенты; послышался смех, оживленные голоса. Я тихонько вызвал его оттуда. На поводок не брал, он пользовался полной свободой.