Вы просто не знаете куда смотреть

Иевлев Павел Сергеевич

– Не скажу. Покажи ему, где краска, растворитель, кисти и всё такое.

– Но, босс!

– Вперёд.

– Босс-мусоровоз!

– И рифма так себе.

Швабра надулась и ушла в подсобку. Высунувшись оттуда, прикрикнула на панка:

– Эй, ты! Чего застыл? Я, что ли, по-твоему, буду это всё таскать?

– Слы, чел, может, ну его, чел? – спросил он у меня. – Красить помойку некруто, чел.

– А как по мне, самый панк-рок, – ответил я твёрдо.

– Во я, блин, встрял… – вздохнул панк и поплёлся в подсобку.

***

Перед

самым открытием снова пришёл Депутатор.

– Виски?

– Как всегда, – кивнул он, снимая фуражку.

Я налил два стакана с содовой, он заглотил их, не моргнув глазом, вернул на место фуражку и положил на стойку папку с документами.

– Надо кое-что подписать. Бюрократия… Где там ваш подопечный?

– Красит мусорные баки. Трудотерапия.

– Хорошее дело, – кивнул Депутатор. – Давно пора было их покрасить. У всей улицы крашеные, а ваши – нет. Непорядок. Ладно, я что сказать-то хотел? Судья подписал бумаги. Этот несознательный молодой человек теперь официально числится на балансе города, как отбывающий общественные работы. Я бы должен его поселить в рабочее общежитие, но атмосфера там… Алкоголь, азартные игры, нередки драки, да и приезжих не любят. Не лучшее место для юноши, вставшего, будем надеяться, на путь исправления.

– Тут есть кладовка…

– Отличная идея! – подхватил Депутатор. – Именно это я и хотел предложить! Если вы предоставите место для проживания, город вам компенсирует по стандартной ставке. Сумма небольшая, но зато не облагается налогом. Теперь по питанию. Я могу приписать его к благотворительной столовой, но, если вы будете кормить сами, то компенсация…

– Буду, – кивнул я. – Это не проблема. Но вот с одеждой…

– Да-да, понимаю. Обеспечивать его нарядами город не обязан, но два комплекта рабочей одежды выпишем. А также ботинки и перчатки.

– Щедро.

– В некотором смысле он сейчас заключённый. Благодаря вашей доброте этот молодой человек отбывает срок не за вооружённый грабёж, а за хулиганство, антиобщественное поведение и порчу имущества…

Моей доброте? Да ладно!

– …Однако я прошу вас не забывать, что он всё же наказанный обществом преступник. Тюрьмы у нас в городе нет, обходимся мерами воспитательного характера. Спасибо, что приняли участие в его судьбе. Подпишите вот тут, тут и тут.

Полицейский раскрыл и развернул ко мне папку.

– Это вы приняли в нём участие, – сказал я, подписывая. – А я отдуваюсь.

– Он напомнил мне сына. Такой же балбес. Может быть, и моему кто-то окажет услугу, не дав сорваться в последний момент. Сам я не могу взять никого на поруки, конфликт интересов, но вам ведь важна репутация? Вы хотите быть нужным городу? Не так ли, Роберт?

– С чего вы взяли? – вскинулся я.

– Просто показалось, – серьёзно посмотрел на меня голубыми, но ненастоящими глазами на правильном, но ненастоящем лице Депутатор. – Город оценит гражданскую сознательность, я вас уверяю. Тут такое любят. Впрочем, вы в любой момент можете отказаться, вернув молодого человека в объятия Фемиды. Полезно будет ему об этом периодически напоминать.

– Учту, – сказал я мрачно.

Мне совсем не понравилось направление, в котором пошёл этот разговор, но полицейский не стал развивать тему, а откланялся

и ушёл.

***

– Это логотип твоей группы? – спросил я, разглядывая размалёванный бак.

– Не, чел, зырь, это круче! Этот трэш-бокс теперь символизирует идею панк-движения, переданную средствами примитивного граффити-искусства…

– Движения в помойку, – мрачно прокомментировала Швабра.

– Слы, герла, такова реальность торжествующего мещанского потребления, рили!

– Что он несёт, босс?

– Не обращай внимания. Пойдём, пора открываться. А ты закрась весь этот ужас, потом отмой растворителем кисти, всё, что ты уляпал краской, и себя заодно.

– Чел, ты чо творишь, чел? Ты не вдупляешь, чел! Это же рили искусство, чел! Не надо так!

– За такое «искусство» городские власти оштрафуют бар. После чего полиция немедленно поинтересуется, кто автор этого графического порнотерроризма, а узнав, что он уже на условке, очень обрадуется…

– Ну, блин, во ты рили обломщик, чел!

– Это могут увидеть мои одноклассники, – добавила Швабра. – И будут потом ссаться до конца дней своих. А они и без этого ужасно противные.

Барный вечер выдался вялым, как бывает по понедельникам. Кроме обязательных Калдыря и Заебисьмана, клиентов почти не было.

Забегала, оглядываясь, чтобы не попасться на глаза ученикам, Училка Два Мохито. Она хоть и гордая независимая женщина, но предпочитает понедельники, когда тут пусто. Мол, некоторые родители, узрев педагога в этом гнезде порока, усомнятся в её моральных принципах. Как будто родителям вообще можно угодить.

Зашёл пропустить стаканчик после окончания приёма доктор Клизма Коньяк. Он тоже не любит скоплений народа. Однажды признался, что видит в горожанах не людей, а диагнозы. Пить с геморроем и раскланиваться с псориазом, ведя при этом светскую беседу с эректильной дисфункцией, ему некомфортно. Интересно, он тоже придумывает им клички, или медицинской терминологии достаточно?

Последним на сегодня стал Помойка Бурбон, водитель муниципального мусоровоза. Ещё один «понедельничный клиент». Во-первых, это его единственный выходной, а во-вторых, при такой работе как ни мойся, а запашок остаётся. Помойка этого стесняется и старается не бывать там, где собирается много людей.

– Что там у вас с баками происходит? – профессионально поинтересовался он.

– Красим, – ответил я лаконично. – К завтрашнему вывозу высохнут.

– А, это хорошо, это правильно, – закивал он. – Ржавые баки – безобразие. Говорят, ты какого-то приблудыша на поруки взял? Слишком добрый ты, Роберт. Нам тут приезжие не нужны!

– Но почему же? Вон, баки покрасил, всё польза. Кроме того, я сам приезжий.

– Ты? – искренне удивился Помойка. – Да ладно!

– А ты припомни.