Вы сотворили нас (сборник)
Шрифт:
— Но почему?.. — спросил Инек. — Зачем я тебе нужен?
— Мы все путешественники. И нам нужна здесь пересадочная станция. Мы хотели бы превратить этот дом в станцию, а ты чтоб был её смотрителем.
— Этот дом?
— Мы не можем построить новую станцию, потому что твои люди начнут задавать вопросы: кто строит, для чего? Мы вынуждены использовать уже существующие строения и переделывать их для наших целей. Но только внутри. Снаружи мы оставляем всё, как есть. Я хочу сказать, внешний вид останется прежним. Мы не хотим, чтобы кто-то задавал вопросы. Это важно…
— А путешествия?
— Мы путешествуем от звезды до звезды
— Извини, — произнёс Инек в замешательстве, — но всё это кажется мне совершенно невероятным.
— Ты помнишь, когда в Милвилл пришла железная дорога?
— Помню. Я тогда был совсем ещё мальчишкой.
— Тогда представь себе: это просто ещё одна железная дорога, и Земля на ней — просто городок, а твой дом — станция для новой, необычной дороги. Разница только в одном: никто на Земле, кроме тебя, не будет знать о существовании новой дороги. И этой станции. Совсем маленькая станция, место, где можно немного отдохнуть и пересесть на другой поезд. Однако на Земле никто не сможет купить на него билет.
В таком виде, конечно, это звучало просто, но Инек чувствовал, что на самом деле всё несравненно сложнее.
— Вагоны в космосе? — спросил он.
— Не вагоны, — ответил Улисс. — Это нечто совсем иное, и я даже не знаю, как тебе объяснить…
— Может, тебе стоит подыскать кого-то другого. Кого-то, кто сможет понять.
— Пока что на этой планете нет никого, кто сумел бы понять меня пусть даже приблизительно. Так что, Инек, ты устраиваешь нас так же, как любой другой. И во многих отношениях даже больше, чем любой другой.
— А знаешь…
— Ты что-то хотел сказать?
— Нет, ничего.
Он просто вспомнил, как сидел на крыльце и думал о том, что остался совсем один и надо начинать новую жизнь. Да, ничего не поделаешь, надо строить свою жизнь сначала.
И вдруг вот оно, начало — удивительное, пугающее. Такое не привиделось бы ему даже в самом безумном сне!
11
Инек отправил сообщение в архив и послал подтверждение:
НОМЕР 406 302 ПОЛУЧЕН. КОФЕ НА ПЛИТЕ. ИНЕК.
Убрав текст с экрана, он подошёл к приготовленному перед уходом жидкостному контейнеру номер три. Проверил температуру и уровень раствора, ещё раз убедился, что контейнер надёжно закреплён под материализатором.
После этого Инек прошёл ко второму материализатору, стоявшему в углу, — для официальных визитов и аварийных ситуаций — и внимательно проверил приборы. Как всегда, всё было в порядке, но Инек обязательно осматривал материализатор перед каждым визитом Улисса. Сам он, конечно, починить его не мог, и в случае поломки ему полагалось просто послать срочное сообщение в Галактический Центр, после чего на станцию через рейсовый материализатор явился бы кто-нибудь, кто в состоянии справиться с этой задачей.
Такой порядок объяснялся тем, что материализатор для официальных визитов и аварийных ситуаций предназначался только для тех целей, какие предполагало название: для визитов сотрудников Галактического Центра и для возможных непредвиденных обстоятельств. И управление осуществлялось не со станции, а из Галактического Центра.
В качестве инспектора этой и нескольких других станций Улисс имел право
Сегодня, подумал Инек, он, может быть, расскажет Улиссу о начавшейся слежке. Наверно, следовало сделать это раньше, но очень уж не хотелось всё это объяснять — ведь тем самым он признал бы, что человечество может создать для галактической системы какие-то сложности.
Безнадёжное дело, конечно, эта его одержимость, стремление доказать, что люди Земли добры и разумны. Потому что они довольно часто бывают и не добры, и не разумны. Человечество, наверно, просто ещё не повзрослело. Да, земляне стремительно прогрессируют, они, случается, проявляют друг к другу сострадание и даже способны понять друг друга, но как же жалки их достижения во многих других областях…
Если бы только появился у людей шанс, говорил себе Инек, если бы как-то помочь им, если дать понять, какой огромный мир там, в космосе, тогда бы они спохватились, поумнели, и со временем их приняли бы в огромное братство звёздных народов.
А когда их примут, они докажут, что достойны его, и многое смогут свершить, потому что люди — ещё молодая раса, энергичная. Порой даже слишком энергичная.
Инек тряхнул головой, прошёл через комнату и сел за стол, затем освободил пачку газет и журналов от бечёвки, которой их перевязал Уинслоу, и разложил почту на столе: несколько ежедневных газет, еженедельник новостей, два журнала. «Природа» и «Наука» — и письмо.
Отодвинув газеты в сторону, он взял в руки письмо: авиа, на штемпеле — Лондон, а над обратным адресом — незнакомое ему имя. Странно, с чего это вдруг незнакомый человек пишет ему из Лондона. Впрочем, напомнил он себе, любой человек из Лондона или ещё откуда-нибудь будет для него незнакомым. Ни в Лондоне, ни где-то ещё он никого не знает.
Инек разрезал конверт, развернул листок и пододвинул лампу поближе, чтобы свет падал прямо на письмо.
«Уважаемый сэр, — прочёл он, — я подозреваю, что Вы меня не знаете, но я один из редакторов британского журнала «Природа», который Вы выписываете много лет подряд. Я не воспользовался редакционным бланком, поскольку это письмо личное, неофициальное и, возможно, даже несколько бестактное.
Вам, быть может, будет небезынтересно узнать, что Вы являетесь нашим старейшим подписчиком. Уже более восьмидесяти лет мы высылаем Вам наш журнал.
Понимая, что это, строго говоря, меня не касается, мне всё же хотелось бы спросить у Вас, выписывали ли Вы весь этот срок журнал сами, или его выписал в своё время ваш отец (или кто-то из близких), а Вы просто оставили подписку на его имя?
Мой вопрос, безусловно, свидетельствует о непрошеном и непростительном любопытстве, поэтому, если Вы, сэр, предпочтёте оставить его без ответа, — это, разумеется, Ваше право, и Вы поступите вполне естественно. Однако, если Вы всё же сочтёте возможным ответить мне, я буду Вам чрезвычайно признателен.