Вяземская катастрофа
Шрифт:
По его оценке, боеспособность 19-й армии, которая считалась нами одной из лучших у противника, слаба. За 5 последних дней она не имела никаких успехов, потеряв в боях 20 тысяч человек. В подчинении М. находился батальон охраны <…>. На вопрос о местах нахождения штаба он ответил, что в августе — сентябре тылы штаба размещались в Вадино, тогда как само командование располагалось в лесу юго-восточнее Василисино. С началом немецкого наступления штаб был перемещен в Гаврилово, затем в Неелово и потом переброшен за Днепр. В результате атаки немецких танков восточнее Днепра (речь идет о стычке у Ломы. — Л.Л.) батальон охраны был отрезан от самого штаба, за что он был снят со своей должности. В качестве следующих мест нахождения штаба армии он называет Никулино под Вязьмой и Шутово <…>.
Командующий армией приказал осуществить попытку прорыва, которая и была предпринята в ночь с 11 на 12 октября частями 91-й дивизии под Богородицкое, но потерпела
Сам он получил приказ уничтожить дивизионные обозы и идти на прорыв колонной в составе десятка автомашин. В ходе завязавшегося боя царила полная неразбериха. Вначале части, шедшие на прорыв, столкнулись с отошедшими немецкими войсками под Лукьяново (в 3–4 км севернее моста через Вязьму. — Л.Л.), затем под Пупово попытка прорыва была остановлена с большими потерями. Многие автомашины из состава его автоколонны выбыли из строя. Поэтому он принял решение оставить бывшие еще на ходу несколько грузовиков и попытаться прорваться с группой солдат в пешем порядке. Его группе удалось выйти в лес юго-восточнее Сысоева. Дальнейшее продвижение, однако, стало невозможным. На всех направлениях, куда они пытались выйти из леса, солдаты натыкались на немецкие войска. Поэтому они остались в обнаруженной ими хижине, где и были взяты в плен немецким патрулем.
<…> М. рассказал, что в немецком батальоне, а затем и в полку к нему отнеслись очень хорошо, и поведал, что и в 19-й армии отношение к пленным было хорошим. Их он видел человек 200, но небольшими группами. <…> На наше замечание, что немецких военнопленных часто убивали или они подвергались-обращению, противоречащему международным нормам, М. заявил, что о том, как обстояло с этим дело в других частях и подразделениях, он не знает.
<…> кроме вышесказанного, им было выражено суждение о содержании немецких пропагандистских листовок. По его мнению, не совсем целесообразно призывать в них к ликвидации евреев, политкомиссаров и партийных деятелей. Основная масса солдат Красной армии не понимает разницы между рядовыми членами партии и так называемыми нами политическими пособниками. Он обосновал это тем, что каждый гражданин и член компартии может стать в рядах Красной армии политруком и даже комиссаром. Солдаты делают поэтому вывод, что наши призывы к ликвидации комиссаров и политических руководителей означают неминуемый расстрел этих лиц при пленении и что такое положение распространяется и на всех рядовых членов партии. При этом он упомянул и о том, что лозунг об уничтожении политических руководителей и рабочих широко применялся белогвардейцами во время гражданской войны и в настоящее время вообще не воспринимается народом <…>». [329]
329
NARA. Т314, R383, F000483-000486
К сожалению, состав колонн на других маршрутах установить пока не удалось. Но по левому маршруту — ближе к Вязьме — следовал 120-й гап (см. схему 15). По нему же с некоторым отставанием должна была продвигаться и 166-я стрелковая дивизия, которая имела задачу обеспечить отход армии к р. Вязьма, прикрыв ее левый фланг с востока, а тыл — с севера. Перед началом движения, в соответствии с приказом Военного совета армии, в частях были уничтожены все документы штабов, выведены из строя орудия, тягачи, трактора и автомашины, оставшиеся без горючего, и другое боевое имущество. Желающим было роздано обмундирование и остатки продовольствия, остальные запасы уничтожены. Некоторые материальные ценности были зарыты и укрыты в тайниках. Командирам, комиссарам и политрукам было приказано поддерживать в войсках дисциплину, не допускать паники, случаев срывания с себя знаков различия и переодевания в гражданскую одежду. При преодолении автострады, которую противник контролировал главным образом огнем, установленный порядок движения колонн был нарушен. С этого момента 19-я армия, как оперативное объединение, перестала существовать. Какое-либо централизованное управление частями и подразделениями было окончательно утрачено. Части, выходившие в район к югу от Вязьмы, не имели тяжелого оружия и боеприпасов. После стычек с немцами они стихийно разбивались на отдельные, не связанные между собой группы и отряды, чтобы ночами пробиться на восток.
На северном берегу реки Вязьма артиллеристы 120-го гап
13 октября здесь произошел последний организованный бой подразделений 120-го гап. Развернувшись на опушке леса, артиллеристы пошли в атаку, охватывая деревню с двух сторон. Пулеметы немцев, которые вели огонь с чердаков двух крайних домов, забросали гранатами. Дома загорелись. В начале боя командир полка полковник Н.И. Лопуховский был ранен осколком мины в живот. В дальнейшем действиями артиллеристов руководил начальник штаба майор Ф.С. Машковцев, который в связи с ранением в ногу ехал на лошади. Несколько раз воины поднимались в атаку, но силы были неравны, и поле перед деревней покрылось телами убитых и раненых. Прорваться к железной дороге из-за плотного минометного огня противника не удалось [330] . Артиллеристы отошли в лощину у восточной окраины деревни. Уцелевшие и раненые укрылись в небольшом овражке, который оказался неплохим укрытием от огня пулеметов из деревни и с насыпи железной дороги. Но он совершенно не спасал от мин, которыми враг буквально осыпал воинов. Патроны и гранаты кончались. Стало ясно, что с боем прорваться здесь не удастся. В безвыходной обстановке многие раненые покончили с собой. Застрелились повторно раненный осколком мины начальник штаба майор Ф.С. Машковцев и комиссар полка батальонный комиссар Г.А. Русаков [331] . Командир взвода лейтенант, раненный в атаке, перед тем как застрелиться, сказал:
330
Краткий рассказ о последнем бое 120-го гап у Богдановки был опубликован в газете «Красная Звезда» 7.10.1989 г. в статье «Забыть не вправе».
331
Рассказ о 120-м гап был опубликован в газете «Красная Звезда» через 40 лет после гибели полка — 11.10.1981 г. в статье Хорева А.П. «Отцовский полк».
— Расскажите, братцы, как мы умирали здесь, отомстите за нас!
Многие тяжелораненые просили товарищей, чтобы те их добили <…>. Радист рядовой Ф.П. Чухарев, раненный в грудь, хотел застрелиться из нагана лейтенанта. Но санинструктор Малецкий перевязал его и убедил, что рана у него касательная и спешить не надо. Мол, продержимся до темноты и уйдем в лес. Лейтенант H.K. Жуковский, находившийся с группой бойцов на правом фланге у тригонометрической вышки с отметкой 285 (существует и в настоящее время) у западной окраины деревни, послал командира отделения Коцюбенко к командир полка с запросом о дальнейших действиях. Возвратившийся посыльный доложил:
— Командир полка ранен в живот, умирает. Комиссару пулеметной очередью перебило обе ноги. Он застрелился.
Жуковский вспоминал:
«Своими глазами я не видел гибели командира и комиссара, так как находился в 200–300 метрах От них. Вернуться в лощину не было возможности: цепь немцев спускалась туда с противоположной стороны. С тремя бойцами мне удалось уйти. Шли всю ночь лесами на восток, сверяя направление по компасу. Повсюду были видны следы жестоких боев, валялось много убитых и наших, и немцев. В одном месте видели бронемашину, из дверцы которой свешивался человек в генеральском мундире. Под утро хотели перейти шоссе, но попали на минное поле. Очнулся утром от боли в разбитой голове и ноге, от криков и ругани немцев, которые гоняли наших пленных по минному полю. Встретившиеся в колонне пленных товарищи подтвердили гибель командира и комиссара» [69].
С наступлением темноты уцелевшие артиллеристы отошли в лес, в котором находилось довольно много людей из других частей. Здесь образовалось несколько более или менее крупных групп, которые возглавили наиболее инициативные офицеры и сержанты. Одну из групп собрал вокруг себя командир 2-й батареи старший лейтенант А.М. Исаченко, в мирное время доставлявший много хлопот командиру и комиссару полка. С ним были майор из военной прокуратуры, девушка санинструктор и человек 15 бойцов из его батареи. Рядового Чухарева он принял в свою группу только потому, что тот был ранен, а командиры его погибли. Командиров к себе в группу Исаченко не брал, говорил им, чтобы шли, собирали и спасали своих бойцов. В обстановке общей растерянности Исаченко проявил редкое самообладание, шутил. С помощью ординарца побрился, начистил до блеска сапоги: