Вяземская катастрофа
Шрифт:
Не совсем ясен вопрос о количестве раненых и больных, эвакуированных в тыл. Санитарные потери трех фронтов составили несколько более 123 тыс. человек — 20 % от общих потерь (большинство раненых погибло и попало в плен). Но это за 67 суток оборонительной операции (в среднем 1800–1850 в сутки). За 5–6 дней до того, как немцы замкнули кольцо окружения, эвакуировать в тыловые госпитали вряд ли смогли более 9–10 тыс. раненых и больных. Большая часть армейских госпиталей, а возможно, и некоторые фронтовые, попали в окружение вместе с ранеными (этот вопрос требует специального исследования).
По нашему мнению, необходимо учитывать и численность частей и соединений центрального подчинения, находившихся в зоне ответственности трех фронтов. Поэтому при подсчете потерь в ходе вяземской и орловско-брянской операции следует исходить из численности войск порядка не менее 1350–1400 тыс. человек. А это значит, что общие потери советских войск за первые 2–3 недели октября в боях под Москвой составили более
Поражение наших войск в первой половине октября по своим масштабам и последствиям далеко превзошло июньский разгром основных сил Западного фронта в Белоруссии и гибель Юго-Западного фронта в сентябре 1941 г. В третий раз с начала войны была прорвана стратегическая оборона советских войск. В результате поражения войскам Западного и Резервного фронтов пришлось отступить на 250–300 км, а войска Брянского фронта были отброшены на 360–390 км. В окружении оказалась крупнейшая (за все последующие годы войны) группировка войск. Линия фронта оказалась всего в 100–110 км от столицы. Это был, пожалуй, самый тяжелый и трагический этап минувшей войны. Весь мир ожидал падения Москвы. 16 октября московское радио передало: «В ночь с 14 на 15 октября обстановка на Западном фронте ухудшилась <…> Несмотря на героическое сопротивление, наши войска были вынуждены отступить». В этот же день началась эвакуация большинства правительственных, военных и партийных учреждений, а также дипломатического корпуса из Москвы в Куйбышев. Московские власти плохо рассчитали возможную реакцию населения столицы на эти мероприятия. В городе возникла паника.
Иногда, чтобы опровергнуть цифры общих потерь и особенно количество попавших в плен, приводят данные о большом некомплекте соединений и частей к началу операции, что в окружение попали соединения, уже понесшие потери в предыдущих боях. Так, генерал Вашкевич в статье, написанной в духе своего времени, ссылаясь на данные К. Типпельскирха [74], выразил сомнение в истинности немецких данных о потерях советских войск:
«После Великой Отечественной войны гитлеровские генералы хвастались, что „русские в районе Вязьмы потеряли 67 стрелковых, 6 кавалерийских и 7 танковых дивизий, 663 тысячи пленными, 1242 танка и 5412 орудий“. Но эти цифры или приснились им, или явились сознательным обманом своего фюрера, чтобы вместо гнева получить чины и награды. В самой крупной группировке, оказавшейся в окружении, т. е. в 19-й армии и группе генерала Болдина, было 9 стрелковых и одна кавалерийская дивизия, сильно ослабленных в предыдущих боях и едва насчитывавших 1/4–1/5 часть своего штатного состава. Некоторое исключение составляла 2-я стрелковая дивизия. Что же касается танковых бригад (127, 126 и 147-й), имевшихся в 19-й армии и приданных на усиление 2-й стрелковой дивизии, то в них было два танка — один КВ и один Т-26, к тому же без горючего [355] . В 20, 24 и 32-й армиях, также оказавшихся в окружении, было значительно меньше и дивизий, и боевой техники» [60].
355
Согласно расчету генерала Вашкевича, численность боевых частей и соединений под командой Лукина, оказавшихся в окружении северо-западнее Вязьмы, составляла несколько более 78 тыс. человек.
Вашкевич верно подметил, что в окружении под Вязьмой не было столько стрелковых дивизий, сколько указали немцы, и что там оказалась лишь одна кавалерийская. Они сделали такой вывод на основании анализа захваченных документов о принадлежности пленных к тем или иным частям. Просчитались они и в отношении танковых дивизий, которые почти все были переформированы в танковые бригады. Иногда вполне справедливо высказывают сомнения и в достоверности немецких данных о уничтоженных и захваченных 1277 танках. В составе трех фронтов к началу операции было 1044 танка. Из окружения вывели буквально единицы. А немцы захватывали и сборные пункты поврежденных машин, и ремонтные базы с подбитыми танками. Конечно, они засчитали в трофеи и танки, подбитые и уничтоженные ранее, в том числе не подлежащие восстановлению и собранные для отправки на переплавку. В Резервном фронте из 164 эвакуированных после боев под Ельней танков в ремонт отправили 34, остальные 130 не подлежали восстановлению. Брянский фронт к 30 сентября потерял 202 танка. Аналогичная картина сложилась и на Западном фронте. Вряд ли успели все из них вывезти в тыл.
Не надо забывать о большом числе частей фронтового и центрального подчинения, а также многочисленных строительных и тыловых частях и учреждениях, которые до окружения почти не имели потерь. Но главное — следует учитывать, что пленных и трофеи немцы начали брать еще до того, как им удалось ликвидировать «котлы». Отдел разведки и контрразведки группы армий «Центр» ежедневно и скрупулезно вел подсчет количества пленных и трофеев, захваченных армиями. В документах врага можно встретить отголоски споров в отношении доли каждой армии в захваченных трофеях.
Таблица 6
Количество пленных и трофеев, захваченных войсками группы армий «Центр» в ходе операции «Тайфун» (по немецким данным)
Источник: ЦАМО РФ. Ф. 50. Оп. 12462. Д. 623. Т. 2. Л.3 (Разведсводки ГА «Центр»).
Примечание: Сведения неполные в связи с отсутствием большей части донесений от 2-й ТА.
После ликвидации котлов и зачистки территории количество пленных и трофеев резко возросло. Большая часть личного состава окруженных войск попала в плен. На территории только Вяземского района немцы организовали 7 сборных лагерей военнопленных. В самом городе также было несколько сборных пунктов военнопленных. Самый большой лагерь располагался в корпусах недостроенного авиационного завода. Немцы стремились как можно быстрее отправить их подальше от района боевых действий. Бывшие военнопленные рассказывали, как формировались колонны. Немцы палками гнали пленных через узкий проход в проволочном заборе, выстраивая их по пятеркам для подсчета. Например, в колонне, в которую попали бойцы и командиры 120-го гап, насчитывалось ровно 30 тыс. человек (передали по рядам от хвоста колонны). Не все из них дошли до стационарных лагерей. Среди пленных было много раненых. Тех из них, кто не мог идти, охрана безжалостно пристреливала. Видимо, так погибли числящиеся пропавшими без вести, которых видели в колонне: командир 3-го дивизиона 120-го гап старший лейтенант Н.В. Морогин, раненный в грудь, и командир 4-й батареи А.Н. Выходцев, у которого была оторвана рука. Многие погибли от голода и холода или были убиты при попытке к бегству. Для конвоирования пленных немцам не хватало охраны, и многие сумели бежать из плена. Например, автотехник 120-го гап младший сержант М. Беспалов с группой товарищей, вскрыв пол вагона, бежал на ходу из поезда. В партизанском отряде он был командиром взвода.
Советские военнопленные, перед расстрелом. 1941 г.
Фельдмаршал фон Бок 20 октября записал в своем дневнике:
«Совершаю поездку по автомагистрали, чтобы лично убедиться в возникших там перебоях с войсковым подвозом. <…> Тяжелое впечатление производят крайне слабо охраняемые колонны из десятков тысяч русских пленных, тянущиеся пешим маршем в направлении Смоленска. Будто живые покойники, бредут эти несчастные, изможденные голодом люди по дорогам. Многие так и гибнут на них, от голода и потери сил.
В разговоре с командующими армиями затрагиваю эту тему. Однако здесь ничем не поможешь. Необходимо усилить охрану пленных, в противном случае мы своими руками наплодим партизан» [12].
Последнее соображение более всего озаботило фон Бока.
Командование группы армий «Центр» обратилось к ОКХ с просьбой о выделении дополнительных охранных дивизий, чтобы не отвлекать на конвоирование и охрану сборных лагерей боевые части.
В нашей стране в условиях жесткого идеологического контроля избегали говорить о неудачах и поражениях в минувшей войне. Если и говорили, то общими словами. Цензура не разрешала публиковать в открытой печати конкретные сведения о потерях советских войск в боях и операциях. Замалчивание и прямое искажение действительных событий войны было обычным делом. И сейчас находятся люди, занимающие большие посты, которые выступают против переосмысливания некоторых событий минувшей войны в свете ставших известными фактов и данных. Например, чтобы как-то объяснить и оправдать поражения в начальный период войны, идеологические бонзы и военная цензура 44 года скрывали от своего народа «страшную тайну» — действительное количество танков в Красной Армии перед гитлеровским нападением! Скрывали, потому что наши войска по числу танков к началу войны многократно превосходили немецко-фашистскую армию. Теперь эти цифры общеизвестны.
Советские военнопленные в Шталаге ХД (военный округ Гамбург). Из-за отсутствия бараков они рыли землянки для защиты от холода и дождя. Осень 1941 г.
Но вот в 2006 г. газета «Красная Звезда» опубликовала статью некоего Л. Левина из г. Чикаго, который сделал новое открытие: «Адольф Гитлер, что вполне естественно, сосредоточил свои 3500 лучших боеспособных танков — из общего числа в 12 тысяч — для нападения на СССР. 12 000 — по докладу начальника ГРУ генерала Голикова; по другим оценкам, в том числе иностранных специалистов, общее число танков, имевшихся в Европе у Гитлера, с учетом захваченных трофеев составляло 16 000».